Эмма тянула меня на 3-ий этаж, в свою старую комнату. Сестра уже год жила вместе со своим парнем, а её комната пустовала. Затолкнув меня в маленькое помещение и заперев за нами дверь, она прижалась к ней спиной и стала смотреть на меня.

— Чарли, прошу. Этот день очень важен для меня. И я не хочу, чтобы ваша с отцом очередная ссора все испортила.

— Я знаю, Эм. Но, блять, он ведь специально надо мной издевается.

— Ты ведь знаешь папу. Он очень злопамятный. А то, что ты пошла не по намеченному пути…

— И стала жить так, как мне того хотелось, сильно его оскорбило. Я помню! — прервала её я. — Но, согласись, это не повод меня презирать, называть вторым именем. Даже Люция и та любит меня больше, чем он. При том что он — мой родной отец, а она — нет! Это, трудно, знаешь ли, держать себя в руках, когда…

— Я беременна, — прервала сестра.

Это фраза заставила меня мигом заткнуться. Я перестала расхаживать по комнате, а просто остановилась и стала таращиться на неё, как на приведение.

— Это так, Чарли, — она пожала плечами. — Ты станешь тётей. И сейчас мне очень важно, чтобы вы с отцом не ссорились. Дали мне спокойно обо всем рассказать.

— А… а Джош… он?

— Да, он обо всем знает. Это и подтолкнуло его.

Я не выдержала. Подошла к сестре и крепко обняла её.

— Все будет, хорошо, ладно? Я потерплю. По крайней мере, сильно постараюсь.

— Спасибо, — прошептала сестра, обнимая меня в ответ. Затем она отстранилась, окинула меня оценивающим взглядом и усмехнулась. — Ты останешься в этом?

Я сделала шаг назад и покрутилась.

— Да. Ты ведь знаешь, я никогда не надену платье. Ни при каких условиях.

Я была одета в темно-синие джинсы и лёгкий чёрный топик с кружевными лямками.

— Хорошо, — кивнула Эмма и улыбнулась.

Она отошла от двери и направилась к кровати. На ней лежало тонкое шёлковое платье небесно-голубого цвета на тонких бретельках.

— Расслабься, Эм, Джош и так уже твой, — пошутила я, на что сестра показала мне средний палец.

Она сняла с себя старое платье, открывая бежевый комплект кружевного белья, идеально подчеркивающий её загорелую кожу. А ещё слегка округлившийся животик. Это показалось мне странным. На какой она неделе, чтобы живот так выпирал?

— Сколько уже?

— 12 недель, — просто ответила Эмма, рассматривая себя в зеркале.

— 12?! Ты так давно знаешь об этом и рассказала мне только сейчас?!

— А ты дома бывай почаще, — съязвила она, натягивая платье.

Неожиданно в дверь постучали. А затем, не дожидаясь ответа, в комнату вошёл Джош Стивс собственной персоной.

— Привет, Чарли.

— Здравствуй, Джош, — сухо обменялись мы приветствиями, а затем рассмеялись.

Джош был мне другом. Не самым близким, конечно, но общаться с ним было можно. Он помог мне развернуть свой бизнес, поддержал, когда тот чуть не рухнул. И, отчасти, тот факт, что моя компания сейчас одна из самых известных в Лос-Анджелесе и, в принципе, во всей Америке — его заслуга.

Я потянулась к Джошу и обняла его за шею. Его руки обвились вокруг моей талии, а затем он поднял меня в воздух. Правда, все это быстро закончилась, потому что сестра демонстративно прочистила горло, привлекая к себе внимание. Джош опустил меня на пол, а затем пошел к своей невесте, ещё не успевшей натянуть платье.

— Не ревнуй, милая. Ты всё равно лучше всех, — нежно произнес он, положив руки на её круглый живот, а затем стал покрывать ее шею поцелуями.

— Ребят, я вам не мешаю? — встряла я.

— Нет. Мне нет. А тебе, Эмми? — съязвил Джош.

Сестренка пихнула его в плечо и натянула платье. Верное решение. Я все равно чувствовала, что пора смываться. Хотя бы потому, что Эм раздражали мои такие близкие отношения с ее женихом. Она была ревнива по своей природе. Отцовский характер. Поэтому я стала обшаривать карманы, в поисках сигарет и зажигалки.

— Держи, — сказал Джош, протягивая мне мои «потеряшки».

Я непонимающе взглянула на него, а он лишь пожал плечами. Мол: «Ну я ж тебя знаю».

— Спасибо.

Я быстро забрала свои вещи и вышла из комнаты. Коридор на третьем этаже был всего один. И самый короткий. Дверь в самом конце вела на летнюю террасу, которую не было видно ни с одной стороны. Учитываю, что моего отца бесили курильщики, а я дала сестре обещание, что в этот вечер не буду нарываться, я направилась туда. Том — мой верный друг и соратник, — последовал за мной.

Терраса была открыта, так как на улице лето. Был день. Солнце стояло высоко, и я грелась в лучах, делая одну затяжку за другой и готовясь к одному из самых долгих вечеров в моей жизни. Особенно учитывая положение моего отца в обществе и его патологическую страсть к вечеринкам, напоминающим бал. Немало таких вечеринок я уже пережила. Единственное, что выгодно отличало такой «бал» от семейного застолья — у меня была возможность смотаться. Если уйти с «бала» — никто не заметит. Я много раз так делала. С 14 до 18 лет я сбегала каждый раз. Подруги ждали меня за забором, а я спускалась вниз по большому дереву прямо около моего окна. Садилась в машину, и мы ехали на свою вечеринку. Только надо было вернуться домой вовремя. А на семейных застольях народу было не так много, поэтому моё исчезновение было легко заметить. Ну, если долго отсутствовать.

С веранды открывался вид на поля и лес вдалеке, а внизу располагались ворота. Именно тогда я и увидела его впервые.

Чёрная спортивная Audi въехала на территорию. Машина остановилась около крыльца и оттуда вышел высокий парень. Если смотреть на него сверху, то его было трудно отличить от Джоша. Та же походка, взъерошенные медные волосы и тёмные очки, скрывающие глаза. Но когда он поднял голову вверх, я поняла, что это ну никак не Джош. Парень был старше. Крепкое телосложение, накаченные мышцы и серое поло, обтягивающее накаченный пресс. Штаны низко висели на бёдрах, а чёрные солнцезащитные очки скрывали пугающий взгляд синих глаз, надолго отпечатавшихся в моей памяти. Острые скулы, поджатые тонкие губы. Типичный англичанин.

Пусть он и поднял голову, меня он точно не заметил. А может, сделал вид, что не заметил. Затем, он выпрямился и стал смотреть ровно перед собой, на его губах была слабая, похотливая улыбка. Я догадалась, что кто-то из прибывших гостей шёл к нему. И стала ждать. Через несколько секунд по широким мраморным ступенькам вниз спустилась Элизабет — старая подруга Эммы, которая лично меня всегда раздражала. Эта рыжая, в буквальном смысле, курица, подошла к мужчине и повисла его шее. На ней была тонкая блузка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами так, что даже отсюда, с высоты 3-его этажа, я могла разглядеть её лифчик. Шлюшный лифчик. А также юбка-карандаш до колен, весьма непристойно обтягивающая зад. Она словно секретарша. Папочка не оценит…

Мужчина снял очки, положил ладонь на её щеку, затем провел её вниз до самого разреза на блузке и что-то прошептал. Наверняка что-то, что показалось девушке весьма привлекательным, ведь она хищно улыбнулась ему и отпрянула. Парень, не поднимая головы и не позволяя разглядеть его лица, зашел в дом, а Элизабет так и осталось на подъездной дорожке. Она смотрела ему вслед, накручивая на палец локон огненно-рыжих волос. На эту сцену я закатила глаза. Шлюха шлюхой. И всегда такой была.

Не знаю, как она узнала, что я, наблюдая за ней, но девушка подняла голову, посмотрела на меня испепеляющим взглядом и, демонстративно и достаточно артистично взмахнув волосами, зашагала в дом. И как она вообще ходила на таких шпильках? Там же сантиметров 20, не меньше. Хотя, наверное, такие, как она, и должны носить соответствующий каблук. Элизабет была от силы ростом 1.50. А парень, на которого она вешалась, явно был под метр девяносто, так что… А, ну и пофиг.

Я сделала последнюю затяжку и, потушив сигарету о каменные перила, выкинула её. Затем присела на корточки и потрепала по голове Тома, уснувшего у моих ног, а после вышла обратно в коридор и спустилась вниз. Пока спускалась мысленно вспоминала маму, её тихий голос и храбрилась перед встречей с семейством жениха своей сестры.