Как-то вечером я приняла оживляющий душ, высушилась и переоделась в ночную сорочку, поверх надела халат, мягкие бежевые тапочки на ногах. Моя старушка смотрела какую-то мыльную оперу по телевизору.

- Спокойной ночи, - пожелала я.

- Спокойной, дорогая, - молвила она, лениво зевнув.

В моей комнате на своем привычном месте – в кресле в углу у окна – в ожидании меня сидел Тим. Он был в несколько раз мрачнее, чем обычно. С первых секунд во мне поселилась тревога, которую парень развеял своей новой задумкой – я ему дату, а место он выбирает сам. Я легко согласилась. Задумалась всего на долю секунды, а затем назвала дату. Молодой человек исчез, но, как всегда, тут же вернулся с необходимой одеждой.

Он переместил нас на величественный корабль, который отправился несколько часов назад, мы же появились ближе к вечеру. Живая музыка, хорошо одетые люди, мы находились в первом классе, остальных я попросту не видела, так как они размещались на нижних палубах. Пару часов я допытывалась у Тима, на каком мы корабле или лайнере – я слаба в мореходной терминологии. В любом случае, парень упорно не говорил названия. В конце концов я бросила всякие надежды узнать истину и просто наслаждалась всем от всей души.

Мы ужинали. Блюда были неописуемо вкусные, сейчас даже тяжело рассказать, из чего они были. За соседним столиком две дамы преклонных лет обсуждали «Титаник» и все последние новости да слухи. Мне эти слухи не казались свежими, однако же уши я навострила, пока невольно не поинтересовалась у них.

- Простите, леди, вы не подскажите, на каком мы корабле? - мое обращение сильно напрягло Тима.

В ответ дамы кокетливо захихикали. Но я объяснила, что слова мои вполне серьезны.

- Милая, мы на «Титанике», - дружелюбно, но при этом как умалишенной, промолвила одна из женщин.

- Что?! – вопросила я у Тима.

Его лицо неприятно исказилось и в мгновение ока мы оказались в моей спальне.

- Что это было? – я была потрясена.

- Ты меня спрашиваешь? Между прочим, дату ты назвала. И уж прости, что ассоциировалось, то и вышло, - шепотом негодовал он.

- Мы должны вернуться обратно! Мы должны спасти их, - вопила я.

- Тише, - широкой ладонью заткнул мне рот, - их не спасти. Они встретились с айсбергом почти сто лет назад, а ты говоришь спасти.

Отдернула его руку от своих губ.

- Но мы же можем спасти их, - упрямо настаивала я.

- Нет, не можем, - сказал, как отрезал.

- С твоей способностью мы можем все, - упрямая, как баран.

- А ты не думала, что все те люди были на корабле не случайно? Ведь из них выживут только единицы. Испытания нужны…

- Но не такие же! – перебила.

- Согласен, но я ничего не могу…

- Как так случилось, что ты принадлежишь им? - я многозначительно посмотрела вверх.

- Хороший вопрос, но знаешь, у меня тоже вопросов хватает, - увильнул от темы.

- Какие же? – а я и купилась.

- Ну, вот тебе пример. На протяжение прошедшего месяца я наблюдаю за одним человеком, - активно помогал себе жестикуляцией, - как ты объяснишь, что ты выбираешь те же самые дни, которые и он?

- А что он такого делает в эти самые дни? – решила уточнить.

- Меняет историю. Спаси мы пассажиров «Титаника» кто знает, как бы потом все сложилось. А здесь один человек делает так, что молодая пара погибает, не успев родить на свет Божий человека, который мог стать отличным ученым.

- О ком ты говоришь?

- Ты возможно не помнишь, но была в Академии очень хорошая преподавательница по физике и астрономии. Помимо всего прочего она была немецким Профессором и Михаэль с Эйвери были под ее присмотром. В этой реальности она не родилась, по причине, которую я тебе уже объяснил.

- И это сделал какой-то человек – кто он? – я все еще была мощно поражена.

- Я не могу сказать. Не сейчас.

- Я все равно считаю, что мы могли… можем, - исправилась, - им помочь… - тихо пролепетала я.

- Боже, Эля! – взвыл парень, - сейчас мы говорим на разных языках.

Он вздохнул и собрал в охапку вещи, которые я нехотя стянула с себя.

- Куда ты деваешь всю эту одежду?

- Складываю в твой шкаф в Академии, - на автомате ответил он.

Я видела, что он готовился уйти, но этот раз отличался от предыдущих.

- Ты вернешься? – как-то вяло, обиженно и испуганно в один момент.

- Не знаю, - жестко бросил он и исчез.

Это было начало конца.

10

Обычно окружающим плевать на остальных. То есть не так. Нет. Не окружающим, а просто людям. Их не волнует никто, кроме них самих. Разве что мать может переживать за свое дитя да и то не понаслышке знаю, что не всякая мама способна на такие чувства и эмоции. Отчасти я тоже становлюсь такой – в этой неправильной реальности.

С того дня как Тим ушел – если так можно выразиться – прошла неделя. Все семь дней я не ходила в школу, я заболела. И не подумайте, я вовсе не симулировала. Просто во мне словно выключили что-то: я не ела, не спала, не меняла пижаму на другую одежду. Все, что я делала – бесцельно сидела в том самом кресле в углу у окна, что так любил Тим. Время от времени ко мне заглядывала бабуля, приносила пищу и воду, но я только пила – не потому что хотела пить, а потому, что нужно было поддерживать организм иначе бы моя старушка насильно впихивала в меня еду.

Мой взгляд устало лежал на подоконнике, а там за окном продолжалась жизнь. Прошедшую неделю я думала. Думала о многом и малом, разном, чужом, далеком и близком, родном… Никак не могла поверить, что все настолько изменилось, что теперь я чужая среди своих, но не своя среди чужих. Так как «чужих» здесь в принципе нет. Есть только я. Бабуля, родители, одноклассники, кто-то еще, быть может, целая планета. Каждый день кто-то умирает, а кто-то рождается, кто-то женится, а иные разводятся. А я сижу, как монумент, в кресле в углу у окна и думаю обо всем этом – ради чего стоит жить и какова конкретная цена.

На исходе дня жизнь и смерть сближаются сильнее, чем в любое другое время суток. Так день переходит в ночь, огонь в пепел, солнце заменяет луна. Вечный двигатель в действии, он никогда не остановится. Прогресс с регрессом будут продолжать идти рука об руку. Как говорится, ничто не стоит на месте. И мне нельзя.

Я встрепенулась, со смешанным выражением лица обвела комнату глазами, словно слепой стал зрячим. До этого я сидела в положении таком: прижатые к груди колени, обвитые кольцом рук. Но тут я очнулась и встала. Конечности слегка затекли и плохо слушались. Однако ближе к выходу из комнаты ноги окрепли, так что до зала, где шила бабуля, я дошла нормально.

- Твоя клиентка ушла? – охрипшим голосом спросила я.

Сегодня вечером у нее опять была та полная дама, которая кормит бабулю обещаниями об оплате, а сама только заказывает да забирает вещи – видимо, деньги отдавать не собирается. В любом случае, от адресованного ей вопроса бабуля вздрогнула, явно не ожидая моего появления перед ней.

- Да, - тихо и немного удивленно ответила она.

- Я завтра, наверное, пойду в школу, - неуверенно то ли предположила, то ли известила я.

- Хорошо, - все тем же тоном молвила бабуля.

Отчего-то между нами была неловкость. Я неопределенно покивала головой и поковыляла обратно в свою спальню. Из-за бессонных ночей под моими глазами пролегли приличные тени. На свой страх и риск в эту ночь я решила поспать.

Все было как и раньше. Я шла по пустому коридору, причем все вокруг было как-то смазано, словно на моих глазах были мощные линзы. Параллельно с моими шагами шли другие сновидения. Сперва, как я поднимаюсь по стремянке к петле. Шаг. Лежу в ванной с холодной водой и заношу бритву над левым запястьем. Шаг. Обрыв близ водопада, я подхожу к нему все ближе и ближе, но остаюсь стоять сверху, глядя вниз, будто решая падать или нет. И вот вопрос – сама ли я это решала?

Пробуждение. Утро. Одела черные слегка сужающиеся книзу джинсы, черную футболку и на нее темно-синюю толстовку. День предвещал быть холодным, потому поверх толстовки одела черный жилет с капюшоном. Естественно, кеды и сумка были выдержаны в черных тоннах.