После долгих «пыток» и отсутствия логического заключения меня провели в комнату. Да, и отныне меня зовут Дориана Рэй, восемнадцатилетняя кудрявая брюнетка с ярко-синими глазами и милой родинкой справа над верхней губой. Моей соседкой была та самая девушка из последнего эпизода… Не спрашивайте меня, как это случилось – представления не имею. Но у меня есть предположение, что все это не без помощи злосчастного камня, внешнего так похожего на безобидный янтарь.

Легла спать поздно и поэтому на утро была не выспавшаяся жутко.

- Доброе утро, - моя соседка и, по всей видимости, новая подруга по имени Линда, как безумно счастливый щенок следила за каждым моим действием.

- Доброе, - прохрипела я и откашлялась.

Встала с кровати, подошла к раковине, умылась. Все время, как я уже говорила, Линда наблюдала за мной. Я вытерла лицо полотенцем и взглянула на себя в зеркало. Какой кошмар… Ну, да ладно. Лучше хоть что-то, чем ничего. Осталось выяснить, где эта Академия находится, и попытаться благополучно отсюда сбежать… Переодевались мы почти одновременно, Линда без перерыва трещала о том, как она счастлива сейчас видеть меня, как была счастлива, когда меня привели ночью, как все будут счастливы, когда меня увидят… Этакая глобальная атмосфера счастья вокруг. В общем, я сошлась на мысли, что от этой болтушки надо как-то вежливо избавиться, а то от ее болтовни у меня уже голова закружилась. И все потому, что девушка постоянно называла какие-то незнакомые мне имена и каждый раз так удивлялась, что я не помню этих людей. Мне все время приходилось по новой повторять объяснение сему, а она будто бы впервые все слышала, делала такие огромные глаза, что я боялась, они о стекла ее очков когда-нибудь ударятся.

- Хм, Дора? – ее, вдруг ставший застенчивым, голос остановил меня на пороге.

Я не сразу, но при этом медленно повернулась. Надо взять на заметку: запомнить новое имя, чтобы не было подозрений.

- Да?

- Прости меня, - очень тихо прошептала девушка.

- За что? – не поняла я.

- Ну, доктор Уилсон предположил, что твоя порция гречки тогда была отравлена, - во время своей речи моя соседка ни разу на меня не взглянула.

- И в чем твоя вина? – меня на секунду осенило, - ты что ли яд подсыпала? – я стрельнула в нее глазами, и она это почувствовала.

- Нет-нет, конечно же, не я! – слова вновь полетели из нее пулеметом. - Как ты могла такое подумать? Просто…

- Просто что? – нервы начали сдавать, - Линда, говори сейчас или замолчи навсегда!

- Ну, ведь, это я уговаривала тебя ее съесть… ты не помнишь? – последние три слова прозвучали с явной надеждой в голосе.

- Помню, - сухо ответила я, ее лицо стало еще более испуганное, - а ты зачем вспомнила?

- Я… просто, понимаешь… Если бы ты не съела, как и собиралась, то ничего бы этого не было.

Да уж, это точно. Сейчас, по идее, я и Франциск были бы уже во Франции и вместе думали над тем, как нам вернуться в наши тела… Но что случилось, то случилось. Как говорится – после драки кулаками не машут. К тому же история не знает сослагательного наклонения.

- Ладно, забыли, - все так же сухо молвила я и вышла, дверь за моей спиной захлопнулась.

Теперь предстояло самое сложное – давать всем и вся объяснения своего чудесного воскрешения. Еще ночью директриса дала мне расписание моих занятий. Я шла по коридору, рассматривая нарисованную от руки карту, как добраться до кабинета рисунка. Да-да, здесь я – Дора – училась на художника. Хорошо, что я вообще рисовать умею… худо-бедно, если честно. Но, по идее, мышцы должны все помнить сами. К тому же ночью директриса упомянула, что ей было смертельно грустно расставаться с одной из лучших своих студенток. Вот так, я к тому же и отличница, жаль похвастаться бабуле не могу… Милой бабуле.

- Дора? – удивленный возглас парня, в которого я чуть не врезалась, вывел меня из нежданно нагрянувших воспоминаний.

- Да? – не менее заинтригованно воззрилась на него, кого-то мне этот человек напоминал…

- Ты…

- Жива? – подсказала я, а он смутился.

- Да, - ему неловко.

- Ну, знаешь, чудеса случаются, - бодро промолвила я.

- Да уж, - его взгляд упал на лист в моих руках, - какую ты ищешь аудиторию – тебе помочь?

- Да нет, я уже разобралась, - о, я его вспомнила, когда он уже собирался попрощаться, - хотя, нет, знаешь, ты можешь мне помочь, - глаза засияли – с чего бы это? – Понимаешь ли, я фактически ничего не помню. Возможно, это из-за яда, который по предположению доктора… М-м-м…

- Уилсона? – мгновенно подсказал он.

- Да. Доктора Уилсона… Яд был в гречке, что все ели на завтрак. Вот. В общем…

- Ты совсем ничего не помнишь?

- Угу, - поджала губы, - кроме трех последних эпизодов… - говорить о четвертом, что был первым, лучше не стоит. – Они как-то сами в голове возникли. Быть может, по истечении какого-то периода времени я вспомню что-нибудь еще, но сейчас…

- Какие три эпизода? – у-у, да он любопытный.

- Не важно, - замялась я, - это личное… очень.

- Но тебе нужна моя помощь, - молодой человек был в смятении.

- Да. Помнишь французский провинциальный городок? – пока я говорила, выражение его лица менялось, будто мысленно он уже пытался удрать от меня, а ноги стали ватными.

- О чем ты… - решил в дурочку сыграть, но я не дала ему договорить.

- Я не помню, что это был за город и что я там делала… Но что делал там ты? Я помню, ты появился словно из ниоткуда… А потом была темнота, и ты повернулся ко мне спиной, - тупо закончила я.

Кажется, поток моей речи был не совсем связанным, но суть он понял – по глазам вижу. Они как у зрителя на матче по настольному теннису – туда-сюда да туда-сюда. В голове молодого человека шел активный умственный процесс, лишь бы пар из ушей не пошел.

- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - произнес он наконец, не глядя мне в глаза, - прости… - разглядывал свои ноги.

- А мне кажется, ты все прекрасно…

- Извини, мне пора… - помчался стремглав.

- …понимаешь! – крикнула ему вдогонку.

Ничего, голубчик, никуда ты не денешься. Наверное, зря я так быстро форсировала события, но в моих планах нет пункта о долгом пребывании здесь.

Мой первый день в целом прошел замечательно. Есть, конечно, свои недостатки, своего рода минусы. Например, случай с Тимом, который, по ходу, еще долго собирается меня избегать. Все же остальные – друзья и недруги – были рады меня созерцать в целости и сохранности. Безусловно, пришлось знакомиться по новой. Чтобы долго никого не томить, сразу даю список новых знакомых плюс прилагаю к вашему вниманию истории наших знакомств. Итак, как сказал Гагарин: «Поехали!».

Линда – волнистые русые волосы, миловидная девушка восемнадцати лет, соседка по комнате.

Тим – пока еще не решила, друг он или враг; от Линды узнала, что ему девятнадцать лет и он чуть ли не вечно живет в Академии, потому что никто из ее знакомых достоверно не помнит, когда он прибыл сюда. У меня есть предположение, что он «ненормальный», но какая у него способность, идей не имею.

Эмилия – единственный магазинчик сладостей на территории Академии принадлежит ей – двадцатилетней шоколадной девушке. Эмми мулатка – ее отец африканец, а мама белокожая – когда-то жила в СССР.

После двух пар, на которых я была не на высшем пилотаже, как ожидали преподаватели, мое сознание ныло. Да, мне так грустно, что желание пойти и сброситься со скалы, которую видно из окна одной из высоких башен, разрывало мозг. Как странно, но я была вымотана психически. Вынести активную агрессию со стороны преподавателей из-за того, что я ничего не помню, это вам не пончики в соседней забегаловке лопать. В любом случае, я старалась быть молодцом. И вот заворачиваю я за очередной угол на первом этаже, как меня хватает за руку какая-та африканка – так я сперва подумала.

- Дора, привет! – девушка крепко сжала меня в объятьях, - я так рада, что ты очнулась! Только Богам известно, сколько я пролила слез, - ее речь походила на материнскую, а ведь выглядела она не старше меня.