Повернувшись, Дейдара увидел Джима с отвисшей челюстью. Ещё и подозрительно молчаливого Джима.

— Ну, как-то так, ага, — произнёс Дейдара настороженно.

Джеймс медленно повернулся к нему.

— Научи!

***

Делая вид, что поглощён содержимым труда Адальберта Уоффлинга «Теория магии», Итачи размышлял. Книга для первоклашек была не в состоянии дать ответы на большинство его вопросов. К примеру, в ней говорилось, что для правильного наложения чар необходимо строгое соответствие вербальной и жестовой форм спецификации поставленной чарам задаче. Означает ли это практическую невозможность сотворения заклинаний, ниндзюцу этого мира, без волшебной палочки или аналога-проводника и выкрикивания формул? Книга об этом умалчивала, однако, базируясь на собственном опыте, Итачи предполагал, что дело в том, что информация в учебнике неполная. Скорее всего, автор не хотел загружать юные головы сложностями более продвинутого творения техник. В противном случае Итачи был крайне разочарован перспективами.

Ему всегда было интересно учиться, постигать новое. Наверное, отчасти потому, что в этом он был хорош. Ни одна встреченная техника с точки зрения теории не осталась для него нерешённой задачей. Итачи анализировал, собирал информацию, представлял, как противодействовать любому потенциальному ходу врага. Своих врагов он знал, как облупленных; знал также и «друзей». В его ментальном хранилище содержались схемы, как убить каждого из товарищей по Акацуки, причём далеко не по одной на человека. Итачи любил иметь несколько вариантов действий на выбор. Любил он также действовать скрытно, из тени. Поэтому перспектива выкрикивать чары ему так не нравилась.

«Можно ли оптимизировать?» — задавался он вопросом.

Пока слишком мало информации. Нужно дождаться школы, уроков: для получения знаний — раз, для наглядных примеров других колдующих — два. Чем больше выборка, тем более статистически точны наблюдения. Терпение никогда не изменяло Итачи, вот и сейчас он был готов ждать.

Также пора было возвращаться к давешнему вопросу, заброшенному на практически пять лет. Свою семью этого мира Итачи хотел найти вовсе не из-за любви или неких иных тёплых чувств: ему попросту было любопытно. Любая нерешённая загадка томила, и Итачи не мог успокоиться, пока не докапывался до истины. Привычка АНБУ.

На соседней кровати Хината тихо вязала, аккуратно перебирая нити. Она часто приходила к нему, но не чтобы поговорить — просто молча побыть рядом, поработать, изредка обменяться парой фраз, преимущественно на тему того, что прочитал Итачи в учебниках. У Хинаты не было времени читать: она вязала дни напролёт, обеспечивая их обоих тёплыми вещами. Итачи это занимало и в определённой мере трогало. Забота других — непривычная вещь для нукенина, а Хината действительно выказывала заботу о нём. Забавно даже: наследница одного из сильнейших кланов Конохи — о нукенине Скрытого Листа. В обычных условиях невероятно до абсурдности.

Хината в принципе была в глазах Итачи шиноби с крайне малой вероятностью существования. Как странно, что клан не попробовал выжечь в ней всю эту доброту, человечность… И в то же время, Итачи бы сказал, что Хокаге не хватило придумки, чтобы использовать таланты Хинаты, как следовало. Вся такая мягкая, нежная, отзывчивая, Хината была очень комфортной для других. С ней не в тягость было проводить время, и разозлиться на неё — почти невозможно. Раз уж клан отказался от идеи сделать её следующей главой, Коноха могла бы взять девушку под крыло, дать нужное воспитание; в деревне немало достойных шпионов, чего стоил один только Джирайя-сама. Хокаге стоило подтолкнуть Хинату на этот путь, сделать агентом внедрения — она просто создана для подобной работы. Её характер и манеры позволяли найти подход к любому; девушке было ментально легко начать доверять. Теневая и ненавязчивая, Хината сделала бы фантастическую карьеру шпиона. Разве что глаза пришлось бы поменять на обычные…

Итачи поймал себя на странном чувстве. Наблюдая за Хинатой, за тем, с каким усердием она старается ради не только себя, но и него, Учиха ощутил, что хочет сделать ей приятное. Когда же такое было в последний раз?.. Наверное, с Конан, ставшей ему добрым другом в Акацуки. Итачи иногда, во время пребывания на базе в Аме, звал Конан в деревню и угощал чем-нибудь. Чаще всего данго, стоит сказать. Может, и теперь сделать нечто похожее?

С точки зрения логики, это имело смысл. Итачи выгодны хорошие отношения с Хинатой, своим единственным шиноби-союзником этого мира. Дейдара, если жизненные пути их и пересекутся вновь, союзником Учихи не станет: слишком болезненная у него гордость. Следовательно, нужно держать подле себя Хинату: носителя Кеккей Генкай, медика и потенциального шпиона. Причём для лучшей привязки стоит использовать собственное оружие Хинаты — доброту. Решено.

Сказав Хинате, что прогуляется, Итачи покинул здание и потихоньку выбрался с территории приюта. Успевший за годы хорошо изучить окрестности, он знал, что в восьми кварталах на юго-восток расположена кондитерская.

Войдя, Итачи окунулся в мир запахов выпечки и глазури, лакрицы, мармелада, засахаренных фруктов. Восхитительно. У бывшего нукенина совершенно не приличествующе статусу потекли слюнки. Когда он позволял себе отвести душу на сладком? Наверное, как раз тогда с Конан, когда они сидели на одной из многочисленных высоких крыш Аме и, запасшись данго, обсуждали жизнь…

Тряхнув головой, Итачи поспешил к прилавку, на ходу вытаскивая кошелёк.

К тому времени, как он вернулся, Хинаты уже не было в его комнате — ушла к себе, наверное, потому что соседи Итачи вернулись с улицы, как и прочие дети. Приближались семь часов вечера, и воспитательницы согнали детей в здание, чтобы те привели себя в порядок после игр и умылись перед ужином.

Бегло взглянув на мальчишек, с которыми делил комнату, Итачи вышел, не обращая внимания на их неприязненные взгляды. Хината сейчас, скорее всего, тоже не одна, поэтому Итачи предпочёл прокрасться на чердак и припрятать сладости до ночной тренировки.

Ровно в полночь проснувшись, Итачи сел на кровати и огляделся. Другие мальчишки беспробудно спали, и он выбрался из комнаты, а затем через окно в туалете выскользнул на карниз, прошёл по нему и по водосточной трубе забрался на крышу. Тёплый ветер трепал волосы, и луна ярко светила, такая красивая, полная — и Итачи остался на крыше, устроившись на краю и свесив ноги вниз. Умиротворение стремительно завладевало им, и Итачи сдался без боя.

Так его и нашла Хината, пришедшая несколькими минутами позже. В удивлении моргнула — она привыкла, придя, видеть Итачи уже за упражнениями.

— Доброй ночи? — с лёгким вопросом в интонации проговорила она.

— Доброй, — откликнулся Итачи. — Как насчёт повременить с тренировкой, Хината? Я приготовил кое-что другое сегодня.

— Как скажешь, — покладисто, хотя и с любопытством, сказала она и села рядом. — Что ты придумал, Итачи?

— Подожди, — он поднялся и забрался через окно на чердак, взял большую коробку сладостей, купленных днём, и вернулся к Хинате. — Держи, — он подал коробку Хьюге, вновь опустился рядом.

— Что это? — спросила Хината, внимательно рассматривая картонную коробку.

— Открой.

Она открыла и удивлённо вздохнула. Повернувшись к нему, улыбнулась.

— Сладости, да? Но ведь… — улыбка потухла, сменившись озабоченностью, — это, должно быть, дорого.

— Ничего страшного, — заверил Итачи, расслабленно подставляя лицо летнему ветру. Тот шумел листвой и доносил аромат глазури и выпечки. — Я хотел сказать тебе спасибо, Хината.

Она вновь улыбнулась:

— И тебе спасибо, Итачи, — и взяла шоколадный кекс.

========== Глава 4. Путь ==========

Утро первого сентября началось в доме Поттеров рано и, что редко бывало, с криков.

— Мам, я уже взрослый! Я могу сам решать, что брать с собой в школу!

— Мерлин, дай мне сил! Ты же читал письмо, Джеймс! Там ясно сказано: первокурсникам запрещено…