— Того же советую и тебе, Марджери, покровительство королевы — это еще не все. Не стоит идти против Рикаса так откровенно. Всему свое место.

— И время, — усмехнулась Марджери. — Удачи тебе, Мэдисон, и береги себя.

Мэдисон несколько секунд смотрела на закрывшуюся за Марджери дверь. Новость о Леоне стала неожиданной, хотя Мэдисон прекрасно научилась не показывать удивления. Все считали, что как любовница Рикаса она должна быть в курсе всего, и это жутко бесило. Даже деля с ней постель, Рикас никогда не доверял ей до конца, но сейчас Мэдисон собиралась изменить это во что бы то ни стало. С этими мыслями она вернулась к приготовлению зелья. Андриэль и правда нужен Остовии, во всяком случае, пока.

***

— Все готово.

Рикас оторвался от бумаг и взглянул на стоящую в дверях Мэдисон. В руках она держала две склянки с темно-бордовой жидкостью, слишком напоминающей кровь. Рикас устало потер переносицу, старательно отгоняя от себя видения. Он прекрасно помнил, как держал отца Мэдисон на руках, старательно зажимая руками рану на животе. Ему повезло не увидеть смерть родителей, но смерть наставника, человека, заменившего их, навсегда отпечаталась в памяти Рикаса. Он видел много крови, насмотрелся на смерть, но именно эту ему не забыть никогда, как и последнюю просьбу отца Мэдисон.

Береги ее. Береги мою малышку.

Рикас пообещал, что сделает все, чтобы Мэдисон никогда и ни в чем не нуждалась. И он старательно выполнял обещание, но, судя по всему, делал это очень плохо, иначе почему Мэдисон сбежала из его дома? Почему чуть не умерла, а он не смог ничего с этим поделать? И о чем он думал в тот самый момент, когда она в нем нуждалась? Рикас печально усмехнулся мыслям. Он, как всегда, думал о стране, собственных амбициях и Андриэле.

— Ты справилась быстро. Впрочем, я никогда не сомневался в твоих способностях.

— Разве? А как же «держись подальше от поля боя, это не для тебя»? — Мэдисон старалась подражать голосу Рикаса, но выходило у нее из рук вон плохо.

Но Рикасу все равно было неприятно слышать такие слова из ее уст. Она ведь так ничего и не поняла, скорее, даже не пыталась понять. В этом она очень походила на Андриэля. Оба думали лишь о желаниях, не умея здраво оценить возможности и просчитать последствия. Это приходилось делать за них. Мэдисон не выжила бы на поле боя, а если бы ей это удалось, то результатом стали бы сотни невинных жертв, обычных солдат, которых Рикас не смог бы защитить, потому что вытаскивал ее из гущи событий.

— Каждый должен занимать свое место. Этому учил меня твой отец. Разве он не преподал тот же урок и тебе?

— А еще он учил расширять границы возможного. Он призывал к совершенствованию.

— Не ценой собственной жизни, но я не вижу смысла снова возвращаться к этому спору. Ты уверена, что лекарство подействует?

— Андриэлю оно поможет, а вот Дрейку — нет. Ему я приготовила другой настой, но боюсь, придет в себя он далеко не сразу. Его разум, тело, магия отравлены чужим вмешательством. Эта чужеродная магия уничтожает его изнутри. Ты и сам знаешь, что бывает, когда некроманты берутся за дело.

— Хорошо, что встречаются они крайне редко. Плохо, что один из них на стороне Николаса.

— Ты не думаешь, что все-таки иметь рядом с собой сына Николаса — не лучшая идея? Ты уверен, что он не решит тебя предать? Ты сам знаешь, как ловко люди умеют притворяться. Ты можешь повторить судьбу собственных родителей.

— Риордан исчез без следа. Его вина в смерти моих родителей не доказана.

Имя крестного отца вывело Рикаса из состояния покоя. Он старательно сдерживался, практически моментально затушил огонь, вспыхнувший на пальцах, но был уверен, что от Мэдисон не укрылась его минутная растерянность или, скорее, ярость. Все наперебой твердили, что Риордан предал, а точнее — продал его родителей. Никто не верил, что смерть четы Вайт — случайность. Но мало кто знал, что вместе со смертью четы Вайт погибли бесценные знания, исчезло несколько могущественных артефактов. Сам Рикас прекрасно понимал, что в этом крылось и предостережение. Его родители слишком явно выражали свою позицию касательно магических школ и жизни магов в целом. Такое никогда не оставалось незамеченным, поэтому Рикас старался быть умнее, хитрее, изворотливее…

Трусливее.

Это слово невольно заставило его поморщиться. Он сам долгое время считал себя трусом, бегущим от войны за свой народ, но все-таки понимал, что в одиночку такое не провернуть. Смерть родителей многих заставила замолчать, а некоторых даже пересмотреть взгляды и склонить головы в угоду короне. Рикас не сомневался, что Дейдре здесь ни при чем. Вот Марджери вполне. Она лишь строила из себя столь импульсивную и глупую особу. Она была куда дальновиднее, ведь в свое время с легкостью получила доступ на советы. Поэтому Рикас понимал, что некоторые вещи не стоит говорить даже Дейдре, догадываясь, что не только он ведет за спиной королевы собственную игру. Но как бы ни пытался, не мог понять, кто именно стоит за Марджери. Кто дергает за ниточки.

— Ты сам в это веришь или только делаешь вид, что веришь? Ты не хуже меня знаешь, что доверять нельзя никому.

— Мне жаль, что у тебя так и не нашлось кому, — ответил Рикас и направился к выходу из кабинета. — Идем. Пришло время спасти моего брата и Дрейка.

***

Андриэль открывал одну дверь за другой, но все так же, как и прежде за каждой его ждала лишь темнота. Он пытался отыскать искры магии, сознания, чувств, но ощущал только поглощающую его пустоту. С каждой открытой дверью испытывать хоть что-то становилось труднее и труднее. Казалось, временами Андриэль даже забывал, кто он, откуда и зачем здесь находится. Голос в голове настойчиво призывал сдаться, позволить темноте поглотить его целиком и полностью.

Там больше не будет боли. Ты будешь свободен.

Эти голоса обволакивали, заставляли замереть и не шевелиться. Эти голоса манили. Ему хотелось послушаться, довериться. Зачем ему вовсе возвращаться в мир, где есть боль? Где его дар считали проклятьем? Где его не принимал собственный брат, считая слабым и ни на что негодным. На смену этим голосам приходил другой, совсем тихий, но в нем сквозили боль и отчаяние. Этот голос звал, просил вернуться, обещал никогда не бросать. Тогда Андриэль словно просыпался ото сна, выныривал из темноты и пытался идти вперед. В такие моменты надежда снова разгоралась внутри. В такие моменты он верил, что должен вернуться, ведь кто-то его ждет. Иногда удавалась вспомнить имя. У голоса было имя.

Джеймс.

Андриэль не помнил, кто такой Джеймс, откуда они знакомы, и почему именно он просил его вернуться. Но этого голоса хватало, чтобы понять, что его ждут, в нем нуждаются, а значит, он просто не имел права сдаться.

Но двери все никак не желали кончаться, а вечная пустота выводила из себя, заставляла терять надежду, что выход есть. Андриэлю казалось, что он навечно заперт в этом темном, бесконечном коридоре, состоящем из одних дверей. Хотелось разбить руки в кровь, но стоило ему попытаться ударить, как кулаки проходили сквозь дверь, утопая в пустоте.

Надежды не было, ничего не было. Андриэль снова опустился на корточки, обхватил голову руками, старательно отгораживаясь от голосов, пытаясь снова уловить тот самый. Тот, что не позволял сойти с ума. Тот, что оставался единственным ориентиром.

Вернись!

Этот шепот, чужой шепот ворвался в сознание внезапно, словно яркая вспышка. А следом все вокруг осветилось ярким голубым светом. Свет пронзал все существо Андриэля. Он растворялся, но не чувствовал боли, только тепло. Свет подхватывал его и нес, сметая все двери на своем пути.

Домой.

Это пронеслось в голове Андриэля, и он открыл глаза.

========== Идеально ==========

Комментарий к Идеально

За вдохновение благодарю сердечно любимую сеструню!

Всем обязательно к прочтению зарисовка о Рикасе.

https://ficbook.net/readfic/9219647

Джеймс краем глаза заметил, что Рикас сделал шаг в сторону постели Андриэля, но снова остановился. Джеймс не знал, поражаться его выдержке или удивляться хладнокровию. Будь это его брат, он бы уже стоял на коленях возле постели, всматривался в глаза и пытался понять, кто именно вернулся оттуда… Джеймс ведь слышал, что Мэдисон говорила, что неизвестно, как по ту сторону сознания изменится Андриэль. Рикас знал, но сейчас казался тем, кому просто все равно.