Она неоднократно шла на огромный риск ради его объятий, не суливших ей ничего, кроме минутного наслаждения. Она рисковала собой и своим будущим, более того, будущим Эдварда. Это было так глупо и беспечно с ее стороны. Но пора наконец опомниться. Довольно глупостей. Теперь на карту поставлена еще и судьба ее ребенка, счастьем которого она не смеет пренебречь.

— Ну что ж, Кэролайн, вы, как видно, не готовы назвать примерный срок ваших родов. Не станете ли вы утверждать также, что не знаете, кто отец вашего будущего ребенка?

— По-вашему, мы непременно должны обсуждать это именно сейчас? — В голосе Кэролайн, помимо ее воли, прозвучала мольба, но ей в эту минуту было почти все равно, каким тоном говорить с Волком. Главное — не сказать ему правды. — Мэри может услышать, о чем мы говорим, и она...

— Да, Кэролайн, именно сейчас! — Волк, забыв о своем намерении удержаться от этого, схватил Кэролайн за руки. — Я уверен, что Мэри знает об этом уж, во всяком случае, не меньше, чем ваш покорный слуга!

Кэролайн не могла и даже не пыталась это отрицать.

— Итак, вопрос мой предельно ясен и четок: знаете ли вы, кто отец вашего ребенка?

— Неужели для вас это так важно?

— Да, черт побери! — Волк осознал, что голос его, до того тихий и спокойный, вдруг зазвучал слишком громко и грозно, и продолжил почти шепотом: — Это для меня очень важно! Итак, вы знаете?

— Да.

Волк, казалось, не ожидал от нее такого ответа. Чего угодно, но не этого односложного «да». Он думал, что Кэролайн станет запираться, замкнется в упорном молчании... или скажет ему всю правду без утайки. Придя в себя от потрясения, он гневно прошептал:

— Это мой ребенок? Или моего отца? Проклятье! Ответьте же мне, Кэролайн!

Но она, решив, что и так сказала ему слишком много, лишь молча помотала головой. Единственное, чем она могла защитить своего еще не родившегося ребенка, — это отказом отвечать Волку.

Волк же, не в силах долее выносить этой пытки, нахмурился и, едва сдерживаясь, чтобы не зарычать от ярости, проговорил:

— Поскольку вы наотрез отказываетесь просветить меня в этом вопросе, мне остается лишь предположить самое худшее. — В два шага он достиг двери, открыл ее и исчез за порогом дома.

По комнате пронесся порыв холодного, злого ветра, а потом вдруг стало тихо и пусто. Лишь дрова в камине тихо потрескивали догорая.

Миссис Кинн не могла не заметить, что Волк перестал появляться в ее маленьком домике, но старушка была достаточно деликатна, чтобы не спрашивать о причине этого у Мэри и Кэролайн. Что же касается Мэри, та без обиняков приступила к Кэролайн с расспросами.

— Не знаю, какого ответа ты ждешь от меня, — хмуро промолвила Кэролайн, сразу же пожалев о взятом ею резком тоне. Но она и без расспросов Мэри чувствовала себя не в своей тарелке. Однако молодая мать не заслужила, чтобы с ней обращались подобным образом. Она всегда отличалась кротостью и редким терпением.

Опустившись на пол возле Мэри, которая забавляла расшумевшуюся дочку погремушкой из сушеного макового стебля с головкой, Кэролайн прижала ее свободную руку к своей щеке и ласково попросила:

— Прошу тебя, давай не будем говорить о нем! — и отвела глаза, не в силах выдержать обращенный к ней открытый, честный взгляд Мэри.

— Я знаю, Кэролайн, что-то случилось. Ты можешь отпираться сколько угодно, но меня не проведешь. Поверь, я спрашиваю об этом не из любопытства. Просто мне очень хочется, чтобы ты была счастлива!

— Но я счастлива, Мэри! Ты делаешься все крепче и здоровее день ото дня, договор с чероки скоро будет заключен.

— Да, да. Я понимаю. Тебе доставляет радость пребывание в этом домишке вместе со вздорной старушенцией, крикливым младенцем и его матерью, которая едва в состоянии обслужить саму себя. Скажи еще, что ты просто счастлива выполнять почти всю работу по дому, хотя тебя тошнит и рвет по утрам!

Внезапно Мэри умолкла и зажала рот ладонью, поняв, что сказала лишнее. Кэролайн засмеялась к похлопала подругу по руке.

— Боже мой! Я и не знала, что веду себя при этом столь шумно. Извини, Мэри! Тебе ведь так необходим достаточный сон! Впредь я постараюсь избавляться от излишков пищи как можно тише!

— Не смейся, Кэролайн! Я говорю вполне серьезно!

— Мэри, что же ты хочешь услышать от меня? Признаться, я тебя не вполне понимаю!

— Кэролайн, ведь мы с тобой подруги, не так ли? — и молодая женщина с надеждой заглянула в лицо Кэролайн. — Ну конечно!

— И однако ты упорно не желаешь принять мою помощь!

— Господи, что ты имеешь в виду, Мэри? Ведь Коллин отнимает у тебя почти все время, и ты еще слишком слаба, и...

— Я имею в виду совсем не физическую помощь, и ты это прекрасно знаешь. — Мэри погладила спящую дочь по головке и взяла Кэролайн за обе руки. — Ты ведь слушала меня, когда я рассказывала тебе о Логане, делилась своими надеждами и сомнениями. Мне было так отрадно, что есть с кем поделиться самым сокровенным. — Глубоко вздохнув, Мэри продолжила: — А вот ты не...

— А чем, скажи на милость, я могу поделиться с тобой?! — перебила ее Кэролайн, чувствуя, как в душе ее снова закипает досада. Правдивые слова Мэри немилосердно жгли и ранили ее. — Тем, что я не любила мужа? Да, я терпеть его не могла, но тебе это давно известно. И разве оттого, что я сейчас произнесла эти слова, тебе стало легче?

— Роберт был не самым приятным человеком на свете.

— Истинная правда! — подхватила Кэролайн уже гораздо спокойнее. — Но я добровольно сочеталась с ним браком и не имею права все время вспоминать о нем только плохое! — «Сознавая при этом, как я обманула его», — мысленно добавила она.

— Ради твоего же благополучия?

— Ради еще более важных вещей.

— Ты ведь ждешь ребенка от Раффа, не так ли? О, не смотри на меня с таким недоумением. — Мэри обняла Кэролайн за плечи и улыбнулась ей. — Нас никто не услышит: миссис Кинн ушла к портнихе. Клянусь тебе, я никому не скажу ни слова.

— Как же ты обо всем узнала? — Кэролайн поняла, что отпираться бессмысленно. Переубедить Мэри было бы невозможно, к тому же она так устала лгать!

— Я, конечно, могла бы объяснить все моей тонкой интуицией, — смущенно произнесла молодая женщина, — но должна признаться, что правда открылась мне, когда я случайно услышала ваш с Раффом разговор. Помнишь, ночью, на прошлой неделе?

— Мэри, я просто шокирована. — Кэролайн улыбнулась и склонила голову набок. — Неужели ты подслушивала?

— Возможно. Отчасти. Ведь вы с Раффом не могли то и дело не срываться с шепота на крик. О Кэролайн, почему ты не сказала ему правду?

— А почему ты так уверена, что правда известна мне самой?

— Прекрати, ради Бога! — Мэри встала с корточек и потянула Кэролайн за собой. — Мы обе прекрасно знаем, что Роберт ни разу не был близок с тобой. Или ты полагаешь, я не замечала, что происходило в Семи Соснах? Он все время грозился, что заставит тебя выполнять супружеский долг, но ни разу не осуществил своей угрозы. Если бы это было в его силах, тебе пришлось бы каждую ночь уступать его вожделению. Но он был болен и наверняка бессилен. Дни свои он проводил за бутылкой, а ночные часы — в полном одиночестве.

— Боже милостивый! — с чувством воскликнула Кэролайн. — Вот уж никогда бы не подумала, что ты столь проницательна!

— Я просто очень люблю тебя и от всей души желаю тебе добра! — Мэри обвила руками слегка располневший стан Кэролайн. — Ведь ты — моя самая дорогая подруга!

— Тогда пообещай мне кое-что.

— Ты хочешь сказать, что не желаешь оповещать его — проговорила Мэри с тревогой.

— Да.

— Ну что ж, тебе виднее.

— Но ты, ты сама, не скажешь ему?

— Ну что ты! Ни в коем случае. Можешь не сомневаться в этом ни минуты.

После разговора с Мэри Кэролайн пожалела, что не взяла с подруги еще одного обещания — не возвращаться больше к этой щекотливой теме. Ибо молодая женщина решила, что раз она пообещала скрыть тайну Кэролайн от будущего отца ее ребенка, то долг дружбы велит ей воздействовать на Кэролайн, чтобы склонить ту к признанию и примирению с Волком.