Несколько раз в хижину заходили индейцы, одним из которых был старик, обитавший в большом доме. Он долго молча смотрел на Кэролайн, затем одобрительно кивнул и ушел. Приходил также и красноносый, которому на сей раз выпала роль переводчика, поскольку он немного владел английским. Он спрашивал, тепло ли ей здесь и уютно, хорошо ли с ней обращаются и довольна ли она едой. Он держался с ней вежливо, дружелюбно и даже, как показалось Кэролайн, почтительно.

Но стоило Кэролайн спросить его о Мэри, как индеец замкнулся в глухом молчании. Лицо его сделалось непроницаемым, и он притворился, что не понимает ее вопросов.

— Скажите мне только, жива ли она? — взмолилась Кэролайн. Но похититель помотал головой и покинул ее.

Кэролайн постепенно привыкла к тому, что в поселке то и дело раздавались шум и крики. В первую ночь, проведенную под крышей маленького домика, она почти не сомкнула глаз: индейцы праздновали победу над своим заклятым врагом, и танцы, сопровождаемые барабанным боем, продолжались до утра. В последующие дни, когда кто-то из жителей уходил или возвращался в деревню, соплеменники громко выкрикивали слова приветствия или прощания и потому на третий день своего пребывания здесь Кэролайн не придала особого значения раздавшимся неподалеку взволнованным возгласам.

Она сидела у очага, подкладывая поленья в огонь, и вдруг почувствовала, что кто-то стоит в

дверном проеме за ее спиной. Она узнала вошедшего, еще не успев обернуться,

Кэролайн вскочила на ноги. При виде Волка глаза ее наполнились слезами. Она хотела броситься в его объятия, но он, вытянув вперед руку, предупредил ее движение взглядом своих выразительных глаз. Резко остановившись, Кэролайн заметила за его спиной двух индианок.

Волк повернулся к ним и произнес несколько слов. Женщины неохотно удалились, недовольно что-то бормоча. Волк закрыл дверь и с улыбкой повернулся к Кэролайн. Она настороженно смотрела на него, оставаясь на месте.

— Как вы, Кэролайн?

Тон его голоса показался Кэролайн бесстрастным. Совсем иначе должен был бы говорить любовник, готовый спасти возлюбленную от грозящей ей опасности.

— Если вы хотели узнать, жива ли я, то ответ на этот вопрос очевиден и не нуждается в моем подтверждении.

Он полунасмешливо изогнул черные брови и ничего не сказал. Вынув из заплечного мешка небольшой кожаный сверток, он протянул его ей со словами:

— Это вам... От Мэри.

— Мэри? — Кэролайн шагнула к нему. — Вы видели Мэри? Она...

— С Мэри все в порядке.

— О, слава Богу! — слезы радости заструились по ее щекам, но Кэролайн даже не попыталась смахнуть их. — Я думала, они убили ее. Я думала... — рыдания помешали ей договорить, и она отвернулась, чтобы немного успокоиться.

Волк все так же стоял у закрытой двери, держа в руке пакет, который он собирался отдать Кэролайн.

— Роберт мертв.

— Я знаю, — положив сверток на земляной пол, Волк подошел к Кэролайн. Плечи ее вздрагивали. Когда он увидел ее впервые, девушка показалась ему хрупкой, точно куколка из тончайшего фарфора, и теперь, зная, насколько она сильна и вынослива, он не мог до конца преодолеть свое устоявшееся представление о ней, как о чрезвычайно нежном, почти воздушном создании. Он замер, не решаясь прикоснуться к ней. Его останавливало опасение, что, если он сделает это, она не устоит на ногах и, упав, разобьется о жесткий пол.

Осторожно вытянув вперед руку, Волк коснулся ее густых пушистых волос. Он почувствовал, как тело Кэролайн напряглось, и готов был в испуге отпрянуть, но в следующее мгновение она повернулась к нему и бросилась в его объятия. Волк вздохнул и крепко обнял прильнувшую к нему Кэролайн.

— Они сняли с него скальп.

— Я знаю, — ответил Волк. Он не мог найти для нее слов утешения. Слезы Кэролайн жгли его грудь. Он наклонился и поцеловал ее волосы.

— Все было в крови, и он кричал... Он так кричал!

— Не говорите и не думайте об этом.

— Но я не могу, — Кэролайн отстранилась и подняла к нему мокрое от слез лицо. — Разве вы не понимаете, я все время вижу это во сне и наяву.

Наклонившись, он коснулся губами ее лба. Он понимал, какие муки испытывает Кэролайн. Не будучи свидетелем происходившего, он, тем не менее, не раз цепенел от ужаса, представляя себе кровавую сцену, разыгравшуюся во дворе Семи Сосен. Он не должен позволить Кэролайн стать рабой своих воспоминаний. Волк прижал ее голову к своей груди.

— Вы должны заставить себя забыть об этом.

— Но...

— Забудьте об этом, Кэролайн, вы слышите меня? — Она вскинула голову, уловив резкие нотки в его голосе, и он добавил уже мягче: — Все это уже позади.

Он узнал, что ей пришлось пережить, из сбивчивого рассказа Мэри. Ему было также известно, что испытания леди Кэролайн еще не кончились.

— Я так боялась, что вы не придете, — прошептала она, с наслаждением вдыхая резкий пряный запах, исходивший от его кожи. — Как вы узнали? Ведь вы были уже далеко на пути в горы.

— Я узнал о случившемся в форте Лоудаун и сейчас же повернул назад.

Волк не рассказал Кэролайн о том ужасе, который охватил его при известии о происшедшем. Проделав без остановки весь путь до Семи Сосен, он чуть с ума не сошел, не найдя ее там. Тревогу его успокоила лишь встреча с Мэри.

— Если они собирались убить ее, Рафф, они сделали бы это здесь. Разве не так? — убежденно воскликнула Мэри, и Волк признал ее правоту.

На всем пути в Эстатоу он повторял про себя эти ее слова, и они придавали ему мужества, вселяли в него надежду. Прибыв сюда и обнаружив, что Мэри оказалась права, что Кэролайн находится здесь, живая и невредимая, он испытал прилив такой бурной радости, что до него не сразу дошел смысл слов вождя.

Волк еще на мгновение удержал Кэролайн в своих объятиях, затем, неохотно опустив руки, сказал:

— Присядьте пока сюда. Надо безотлагательно заняться вашими ранами.

Он подвел ее к тонкой войлочной подстилке и, когда Кэролайн опустилась на нее, подошел к двери и сказал несколько слов женщине, ожидавшей во дворе. Та через несколько минут вошла в хижину с несколькими глиняными мисками, поставила их на пол и удалилась, повинуясь кивку Волка.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Кэролайн, наблюдавшая за происходящим, полулежа на подстилке и опираясь на локоть.

— Я хочу смазать ваши ссадины и раны целебной мазью. Ложитесь-ка.

— Расскажите мне о Мэри. Вы уверены, что она не нуждается в помощи?

— Да.

— Но я видела, как от толчка одного из индейцев она упала на пол. — Кэролайн с шумом втянула в себя воздух, почувствовав прикосновение пальцев Волка к своей израненной ступне.

Волк содрогнулся, увидев, что подошвы обеих ее ног представляют собой сплошные раны, но лицо его при этом осталось бесстрастным. Быстрыми, ловкими движениями покрывал он ступни и щиколотки своей юной мачехи целебным снадобьем, и тон его голоса оставался по-прежнему спокойным и невозмутимым.

— Она вполне здорова. Садайи не оставила ее.

— А ребенок?

— Ребенок еще не родился.

— Слава Богу, что она не пострадала и не потеряла свое дитя — Кэролайн откинулась на спину. Волк бинтовал ее ноги чистыми льняными тряпицами, вынутыми из свертка который послала предусмотрительная Мэри. Тревога о благополучном исходе собственной беременности не покидала Кэролайн, но за те дни, что протекли с момента ее пленения, молодая женщина убедилась, что здоровье ее в порядке и будущему ребенку ничто не угрожает.

— Я привез ваши башмаки, — сообщил Волк. — Но пока вам нет нужды надевать их.

— Почему же? — удивилась Кэролайн. — Я хочу как можно скорее покинуть это место!

— Я знаю. — Если бы все было так просто! Волк, придвинувшись немного, положил руку на лоб Кэролайн. — Лягте и не двигайтесь!

— Что вы хотите делать?

— Вымыть вам голову.

— Но я... — Кэролайн нахмурилась. — Я ведь и сама могу это сделать!

Но он уже окатил ее пышные волосы, лицо и шею теплой водой из кожаного ведра. Грязная ночная кофта Кэролайн мгновенно потемнела от впитавшейся в ткань влаги.