Гермиона старалась всегда быть поближе ко мне, а по причине снящихся ей кошмаров мне приходилось вскакивать ночью и бежать в спальню Гермионы. По какой-то странной причине, то ли из-за её привязанности ко мне, то ли по причине того, что это я её вытащила из лап той банды, ни разу, когда она спала рядом со мной, ей не снились плохие сны. Когда в очередной раз после той памятной ночи мне пришлось выдирать своё тельце из тёплой постельки и бежать к ней, мне всё это надоело, и я перенесла свою кровать в комнату Гермионы, сделав из двух и так обширных школьных кроватей одну поистине гигантскую.

В конце концов, я приняла решение переделать нашу квартиру. У нас осталась одна просторная спальня на двоих с огромной кроватью и двумя шкафами. Одна большая ванная, скорее напоминавшая бассейн, и один кабинет, где мы с Гермионой занимались. Туда же иногда приходили девочки, которым я помогала с домашними заданиями. Из двух других комнат мы сделали лаборатории по артефакторике и зельеварению на будущее.

Осень закончилась, и довольно быстро пришла снежная шотландская зима. Теперь на перерывах мы бегали играть в снежки и строили снежные замки. Такую активность всячески старался поощрить мистер Дуглас, наш новый учитель по ЗОТИ, которого наняли вместо Квиррелла. Он вообще поощрял любую физическую активность.

Играть в снежки я обожала, а иногда пыталась тренировать свой телекинез, скатывая и бросая снежки именно им, не вылезая из укрытия.

— Эй, так не честно! — воскликнул Джастин.

— Да! Мы ведь магией договорились не пользоваться, — вторила ему Ханна и глядящий с укором Эрни Макмиллан.

— А это не магия, — заявила я. — Вот видите, — показала я руки, в которых не было палочки. — Это телекинез, чисто ментальное умение, — улыбнулась я, и вокруг меня взлетело с десяток готовых снежков.

— Всё равно, так нечестно, — сказал Джастин.

— Ну хорошо, буду только руками, — ответила я, и все снежки упали на землю рядом со мной. Ха! Всё равно при помощи метаморфизма я намного более ловкая и выносливая.

Над поляной стоял ор, визг и хохот. К вечеру я наоралась так, что сорвала голос и нахохоталась так, что у меня болел живот. Гермиона была не лучше. На выходе нам подали руки мальчики, вытащив нас из сугробов, в которые нас с Гермионой закинули всей толпой.

Я ухватила Джастина под руку, а Гермиона подошла с другой стороны, и мы, продолжая хихикать, прошли в замок. Прямо перед входом я остановилась, достала палочку и просушила всех нас, очистив от грязи и снега, а также дала всем по ложечке бодроперцового зелья.

— А нам точно можно? — спросила меня Хана.

— Да, я точно знаю, что можно, и точную дозу для нас. А зелье я сама сварила. Оно точно свежее.

Выпив одну чайную ложку, я забавно выпучила глаза, а у меня из ушей повалил пар. Дети хохотали, как ненормальные. Так каждый по очереди выпивал по чайной ложке зелья и делал забавную физиономию.

Теперь мы были согреты, сухи и чисты. Горло моё перестало першить, а все зачатки простуды у Гермионы прошли, как и не было. Я просто обожаю магию.

Так я и суетилась, как могла. Выполняла расширенное домашнее задание, училась и старалась не забывать и о физическом развитии. Новогодние каникулы нагрянули незаметно, и мы, собравшись, поскакали в Хогсмит. По моему примеру, за нами в чайный пакетик Розы Ли выстроилась целая делегация. За парочку кнатов мы по очереди переместились камином прямо домой. Никто из нас на поезде трястись особо не хотел.

Как только я вышла из камина, я с визгом бросилась на шею маме, после чего поздоровалась с родителями Гермионы и обняла Сириуса. А сама Гермиона шла прямо за мной и вывалилась из камина следующим номером. Когда мы наконец наобнимались, нам пришлось прощаться. Ведь родителям Гермионы не терпелось провести праздник с собственной дочерью. Мы договорились созваниваться, и они уехали.

***

Мы как раз сидели перед камином с мамой и Сириусом. Мерно тикали громадные часы-шкаф, удобные кресла бордовой расцветки, ворсистый ковёр с хитрым рисунком согревал наши ноги, а чашечки чая с бергамотом добавляли нам приятный вкус и аромат. За окном не торопясь падал снег, а внутри было очень тепло, особенно моим ногам, которые я вытянула к огню.

— Ну как, дочка? Рассказывай, — улыбнулась мама.

— О чём? Я же всё в письмах написала.

— Ну так то в письмах. Что там с Малфоем теперь? — ухмыльнулась она.

— Ну что, ходит опущенный, вынашивает планы страшной и ужасной мсти мне. Считает, что я его перед всеми опозорила.

— А ты откуда знаешь? — удивился Сириус.

— В голове у него пришлось поковыряться. Оставлять потенциальных врагов без внимания опасно. Его на факультете опустили ниже плинтуса, хотя я, вот честно, совсем не желала такого для него. Вообще я не понимаю, чего он завёлся. Как по мне, вот стоял бы он тогда на поляне спокойно и молчал, я бы его даже не тронула. Сам ведь полез ко мне. Петух его в задницу клюнул, что ли?

— Такое иногда бывает, малышка, — сказал Сириус.

Я глянула на него, а он явно о чём-то задумался. Похоже, что-то вспоминал, но лезть ему в голову я не стала. Эмоции у него стали ностальгическими, с налётом грусти.

Я молча забралась к нему на колени и, пристроившись, продолжила.

— Ну вот, теперь он остался там совсем один. Даже до его сквайров дошло, что что-то не так. Странные ребята, кстати. На них какие-то проклятия, из-за которых им весьма туго соображается. Насколько я знаю, у них бывают какие-то просветы, но ненадолго. Им, кстати, хоть как-то можно помочь?

— Есть как минимум с десяток зелий, но тут зависит от ситуации. Для каждой ситуации — своё. Зависит от проклятия. А ты что, хочешь им помочь? Детям пожирателей? — поинтересовался Сириус.

— Эй, кто тут из нас ребёнок? Ты ведь сам только что сказал: дети пожирателей. В первую очередь — это дети, а они за родителей не отвечают, вот, — важно воздела я палец в воздух.

Сириус тут же выдал мне щелбан по носу.

— Эй? Ты опять? — насупилась я.

На что Сириус тут же обнял меня, прижав к себе, пощекотав.

— Ха-ха, так нечестно! — залилась смехом я, извиваясь.

Когда мы успокоились, я продолжила:

— Что я поняла из памяти Волдеморта, так это то, что та самая метка, которую он всем ставил, это по сути рабское клеймо. Так в древнем Шумере клеймили рабов-магов. При помощи него он мог удалённо убить человека, призвать к себе откуда угодно в пределах мира, заставить подчиняться и тянуть чужую ману из других волшебников. Сам по себе он совсем уж сильным магом и не был… Искусным — да, а сильным — никогда. Эту силу он тянул из своих рабов. Первым делом он запрещал своим рабам рассказывать всё, что связано с тёмной меткой, и этот приказ всё ещё действует. В общем, я к чему веду… есть там среди них и нормальные люди. Были там и такие, которых родители привели в пожиратели по приказу Волдеморта, и другого выбора у них не было. Были и те, кто по своей воле и с самого начала осознанно с ним. Волдеморт ведь свой первый крестраж создал, когда ему шестнадцать лет было, и тогда он был хоть и злобным, но ещё более-менее адекватным, и всё у них было чинно и благородно. Это потом, когда он создал второй и следующие крестражи, вот тогда он полностью слетел с катушек и начал кидаться на всех.