– Нет, учиться то будем, но без оценок.
– А в чем тогда смысл?
– Как в чем, в знаниях.
– А потом как, в конце четверти?
– Потом посмотрим.
– Давайте, мы согласны, – начали выкрикивать дети. – Пофиг че, – переговаривались они между собой.
– Ну что, решили?
– Мы согласны, – выкрикнули больше половины класса.
– Тогда начнем.
На дворе стоял январь, второе полугодие учебного года, дети уже изрядно устали от бесконечных формул, графиков и таблиц, большинству они ничего не говорили, но заучить их нужно было, заучить ради того, чтоб просто заучить, ради родителей, ради оценок. Иван Николаевич вовремя это понял, и это было его маленьким преимуществом. Нужно было начать с чего-то, что было близко и понятно всем, и в тоже время, это все должны были видеть и ощущать.
– Солнце, – произнес он.– Что такое наше Солнце?
– Звезда – выкрикнули почти все хором.
– А сколько ему лет?
– Миллион, миллиард,– выкрикивали дети вразнобой. – Пять тысяч пятьсот восемь, – вдруг очень серьезно произнесла девочка на задней парте. – Мне папа и мама говорили, что бог сотворил мир пять тысяч пятьсот восемь лет назад, и Солнце тоже.
– Это очень спорно, – ответил Иван Николаевич. – Наука придерживается другого мнения.
– Наука не права, – вдруг очень резко ответила она.
– Кто еще так считает? – спросил Иван Николаевич.
– Человек пять подняли руки.
Он ожидал чего угодно, но только не этого.
– Хорошо, кто против?
– Да нам все равно, зачем нам? – выкрикнул кто-то.
– Но ведь благодаря Солнцу на земле свет и тепло, и в конце концов – жизнь.
– Вы не правы, – возразила все та же девочка на задней парте. – Благодаря вездесущему богу есть жизнь.
– Но сейчас мы в школе, а наука придерживается иной точки зрения, – очень мягко возразил Иван Николаевич.
– Школа это от людей , – ответила она.
Ивана Николаевича готовили ко многому, он мог с легкостью поддержать философский диспут об отношении Шиллера к Гегелю, но он не был готов к тому, что четверть седьмого класса будет считать, что Солнцу пять тысяч пятьсот восемь лет, а остальным будет глубоко плевать на это самое Солнце, если за это не будут ставить оценок.
– Как тебя зовут?
– Ольга.
– Оля, я очень надеюсь, что в процессе изучения физики ты поймешь, что Солнцу не может быть пять тысяч пятьсот восемь лет, а после…
– А после конец света, – резко перебила она его.
К такому повороту, Иван Николаевич точно не был готов, он сел на свое место, и попытался успокоиться. Что было самое удивительное, остальные дети молчали, и даже не смотрели в ее сторону, как будто уже привыкли к подобному. Он понял – спорить бесполезно, но при этой мысли, первый раз за всю его не долгую жизнь у него появилось то чувство, которого не пожелаешь и врагу, если сказать что это чувство опустошения и апатии – не сказать ничего. В классе стояла полнейшая тишина. В голове у него был лишь один вечный вопрос – «что делать?» – Собравшись, он решил продолжать:
– Хорошо, поговорим в другой раз; ну и как, кто-нибудь знает сколько лет Солнцу согласно научным данным? – ответом было молчание. – Так вот, нашему Солнцу около четырех миллиардов лет, и оно находится, что называется – в расцвете сил, то есть, оно будет светить примерно еще четыре миллиарда лет. Вся жизнь, что существует не земле благодаря Солнцу, но оно лишь одно из примерно ста миллиардов звезд нашей галактики – Млечный путь. Когда я первый раз услышал эти цифры на экскурсии в планетарии мне было десять лет, тогда я твердо решил изучать физику и астрономию, ведь эти цифры не могут не поражать.
– А вы сегодня спрашивать будете? – раздалось с первой парты.
– Нет.
– А завтра?
– Не знаю, а что?
– Иван Моисеевич каждый урок нас спрашивал и оценки ставил.
– Ага, и двойки тож, – добавил кто-то.
– Нет, первые две недели мы познакомимся поближе, затем посмотрим.
– Клево, – раздалось отовсюду.
– Итак, во первых, я хочу чтоб вы поняли, что физика это не непонятные формулы на доске, а попытка человека осмыслить законы природы, и выразить их математи…
– Пошел в жопу придурок, ты ща получишь… – то была ссора двух учеников.
–Тихо, тихо- попытался унять их Иван, если честно он не понимал как действовать в таких случаях, он был среднего роста и среднего телосложения, и ссорящиеся семиклассники были чуть меньше его, в случае более серьезного столкновения он не смог бы сделать ничего чтоб разнять их, а все к этому и шло.
– Ну все тебе……, – угрожал один другому.
– Пошел на х.., – вдруг тот, которого послали резко встал и направился к обидчику.
Вспышка сверхновой звезды поразила бы Ивана меньше, чем происходящее сейчас в классе, вдруг в класс ворвался Иван Моисеевич и жестким все потрясающим окриком остановил идущего в атаку семиклассника.
– Так, Семенов успокойся, Рогов, я тебя предупреждал, вышли оба из класса.
– А че я то, это он.
– Сейчас со мной к директору оба, извините Иван Николаевич, – дверь захлопнулась за ними, поставив жирную точку в первом педагогическом опыте молодого мечтателя. Никогда в своей жизни Иван Николаевич не ждал с таким нетерпением окончание урока как сейчас, он что-то робко мямлил про гравитацию, Ньютона, и тому подобное, но как говорится «искры» уже не было. Прозвенел звонок.
– Все свободны, – чуть слышно произнес Иван.
Он шел в учительскую совершенно не понимая, как возможно то, что произошло двадцать минут назад. Нет, конечно и московской гимназии возможно нечто подобное, но он чувствовал, что это лишь верхушка айсберга. Вдруг откуда то сзади он услышал:
– Эй красавчик, а частные уроки физики вы преподаете?
Позади него стояли несколько старшеклассниц которые еле сдерживали смех, он сделал вид что не расслышал и пошел дальше.
– Москвич?
– Да, да из Москвы… – послышалось позади.
Иван Николаевич сидел совершенно разбитый в учительской когда к нему подошел директор и спросил:
– Как ваш первый урок?
– Нормально, – ответил Иван.
– А по вам не скажешь, ничего, все когда -то начинали, потом втянитесь, оботретесь.
– Я хотел поговорить с вами Василий Васильевич, тут девчонка, Ольга зовут, она… как вам сказать…? Она всерьез мне заявила что Солнцу пять тысяч пятьсот восемь лет, школа мол от людей, и прочее, проблема в том что она всерьез в это верит, вы когда-нибудь сталкивались с подобным?
– До поры до времени не сталкивался, но времена меняются, а с ним и люди, что поделаешь, вы с ней поаккуратней пожалуйста, пусть себе верит.
– Но я думаю она очень влияет на одноклассников, не только она, пять из двадцати учеников седьмого класса верят в это.
– Ну что вы, что вы, – ответил директор.– Дети принимают все близко к сердцу, пройдет время поймут.
– Извините, что они поймут? – возразил Иван Николаевич. – По моему с возрастом только усугубится, нужно объяснять сейчас, иначе….
– А что будет иначе? – резко перебил его директор. – Иначе попробовали, не получилось, ничего не поделаешь, человек есть человек, ему надо во что- то верить.
– Это как сказать, не всем и не всегда.
– Пока мы имеем то, что имеем, большинство хочет верить, пусть, это их дело, человек слаб Иван Николаевич, пока вы молоды в вас все кипит, вам хочется верить в человечество и прогресс, с возрастом это проходит, мне то уж точно поверьте и не обращайте на нее внимания.
– Во-первых не у всех, как вы выразились – «проходит», а во-вторых, она влияет на остальных детей, почему- то ей не смел никто возразить, когда она выдвигала свои предположения.
– Я вам даю хороший совет Иван Николаевич, хотите работать в нашей школе, не обращайте внимания на Летину Ольгу, я все сказал. Следующий ваш урок будет завтра, в десятом классе, будет немного сложнее, до свидания, – директор вышел.
– До свидания, – Иван Николаевич сидел молча, когда в учительскую вошел Иван Моисеевич.
– Ну как вы? – спросил он.
