– Нас похитили, чем-то накачали, на нас кто-то напал, мы его убили, – писатель загибал пальцы, делая пересчет ночного кутежа.

Митчелл жевал щеку и смотрел в глаза Эдвина. Он вслушивался в каждое слово, сказанное брюнетом. Понимая это, Митч аккуратно взвешивал плюсы и минусы ситуации.

– С этим пусть разбираются наши адвокаты, чувак, – развернул машину Митчелл и уже направил нос к выезду из города.

– Нет, – облокотился на прогретое кресло машины Эд. – Закинь меня к участку, а дальше поезжай. Я не хочу лишних проблем.

Митчелл фыркнул и принял сторону своего нового знакомого. Он выкрутил руль до конца вправо и повез писателя к полицейским.

Обильный снегопад мешал нормальному осмотру города. Обычно в похожих городах свет из окон помогал освещать улицы, но здесь его не было. Поселение будто бы уснуло, все разом. Ни души в отеле, машин нет на дороге и никого в домах. Единственным светилом в городе явились уличные фонари. На благо фортуны все они работали не хуже швейцарских часов.

Приближаясь к перекрестку, Митчелл внимательно следил за светофором. Трехцветный не издавал признаков жизни, а автомобили мертво стояли вдоль улиц. Мужчина в пиджаке надавил на педаль газа, и машина взревела. Без пробуксовки она прокапывала себе дорогу до следующего перекрестка. Снега навалило около сантиметра. Пролетая дома, стоящие авто и супермаркет “Айлис”, мужчины свернули направо.

– Вот они. Можешь еще и к пожарным зайти, – улыбнулся Митчелл. Он остановил авто около двух участков.

Полицейское управление стояло по правую руку от автомобиля шатена. В десятке метров дальше находилась Пожарная часть. Ее выдавали две красные машины, что торчали из боксов. В обоих зданиях горел свет и увидеть их не составило труда.

Эдвин молча кивнул Митчу и вышел в снежный город. Водитель джипа, немного заехав на тротуар, быстро развернулся и улетел так, что остался только свет задних фар. Машина растворилась в снегопаде, а Джойс с серьезным лицом направился в полицейский участок. В окнах горел свет и в теле писателя вспыхнуло пламя надежды. Приблизившись к дверям, мужчина обратил внимание на табличку – “Policia De Pereirra”.

– «Испанский язык? – тело Эдвина затрясло. Мужчина несколько раз пожалел о том, что не уехал с Митчеллом, но не смог остановить свое любопытство. – Очень и очень странно».

Внутри офиса стражей закона писателя встретила мертвая тишина. Свет горел, но никаких признаков людей не было и в помине. Эдвин осмотрелся и увидел окно дежурного справа от входа. Мужчина посчитал это верным знаком и подошел к приемной. Но и там было тише, чем в гробу.

На столе лежали несколько документов, кружка остывшего кофе и испанские листовки. Чего-то большего Эду обнаружить не удалось. Писатель отвернулся и прошел в сторону коридора. Небольшой поворот вел прямиком к столам офицеров. Эдвина настоль сильно пробуждала жажда нового, что он не выдержал и высунул голову за угол будто бы жираф, ищущий вкусный плод. В основном зале не было и души.

– И где все? – Эдвин вновь заглянул в окошко приемной. Но никто не подошел.

Хмыкнув, писатель пошагал в зал, где находились столы стражей порядка. Джойс хлопал глазами, наблюдая за пустым помещением. Люминесцентные длинные лампы, прикрепленные на потолке, отлично освещали рабочую комнату. Пол в участке был вымощен в плитку темно-зеленного цвета. Стены окрашены в такой же цветовой гамме только светлым оттенком. На них висели календарь с датой “01.15.92.”, разные постеры на испанском, остановившиеся часы и дартс. Столы стояли по два напротив друг друга. В общей сложности Эдвину удалось насчитать чуть больше десяти.

Обычным шагом писатель проплывал мимо столов. На всех них мужчина заметил нечто необычное. Рабочие компьютеры отсутствовали. Стоял телефон, рядом с ним были лампа и куча бумаг. На каких-то столах лежали пепельницы.

В конце помещения писателю бросилась в глаза дверь с окошком из матового стекла. Мягкий свет, что бил из него, цеплял взгляд Эдвина. Будто бы под гипнозом, молясь найти хоть одного человека в этом месте, Джойс двинулся вперед. Он шел прямо к двери и будто погружался в некую отрешенность.

Думая, что может быть за ней, Эд достал револьвер. Следом он быстро откинул барабан влево. Его сердце забилось быстрее, а ноздри вместе со зрачками приняли размер подшипников. Пистолет был пуст, а запасных патронов писатель с собой не имел.

Сделав глубокий вдох, Эдвин направился дальше. Помимо звука, исходящего от собственных ботинок, Эд слышал еще и сердце. Оно будто бы отбивало его грудную клетку для подачи стейка. Медленно приблизившись к двери, писатель ухватился за ручку. Его рука дрожала, а ноги желали уйти отсюда. Что-то в полицейском участке казалось чуждым и небезопасным. Это чувство снедало уверенность писателя. Немного промешкавшись, Эдвин спрятал в карман куртки револьвер. Убирать руку с него мужчина не собирался. Другой конечностью, как у пораженного Паркинсоном, писатель мгновенно открыл дверь. За ней никого не оказалось. Обычный разделительный коридор – лестница, решетчатая дверь, как в тюрьмах, и уборная.

Эдвин дважды дернул решетку и убедился, что она не поддается. Через просветы в ней он разглядел небольшой изолятор для недавно пойманных преступников.

– «Черт», – Эдвин решил, что теперь наступила очередь уборной.

В туалете также не пахло присутствием людей. На одной из кабинок его внимание привлек нарисованный маркером флаг Колумбии. Долго смотреть на знамя государства из Южной Америки Эдвин не стал. Буквально выбежав из туалета, писатель направился на лестницу.

Медленным шагом Эд поднимался по ступенькам. Лестница была двухмаршевая с широкой разделительной площадкой и позволяла вдоволь насмотреться офисом полицейских.

Писатель остановился между этажами. Он решил выглянуть через одно из широких окон. Вид с него падал ровно на то место, где Митчелл оставил Эдвина.

Писатель задумался о насущной ситуации. Его мозг посещали разного рода мысли, от похищения до чьей-то неудачной шутки. Но все эти версии разбивались как Титаник об льдину.

– Сука! – в сопровождении крика, Эдвин ударил кулаком стену.

Следом он пнул бедную опору здания. Но на большее у писателя не хватило времени. Некий звук прервал всплеск гнева у Эдвина. Он доносился со второго этажа. Что-то похожее на перебор бумажек или складирование ящиков. Сердце замерло. Эдвин вынул пистолет, сделал уверенный вид и направился дальше. Ему казалось, что с пустым барабаном и горы можно свернуть.

В оплоте второго этажа Эдвин не увидел того, кто издавал звук. Писатель потер подбородок, а затем медленно продолжил шаг в обитель абсурда. Эд шел неторопливо и внимательно осматривал каждый угол помещения. Слева от него находились кабинеты, а справа столы. Все они пустовали.

Звук не прекращался, он доносился с последней комнаты слева. Эдвин проверял кабинеты офицеров и детективов глазами. Крепко сжимая рукой пистолет, спрятанный в кармане, Эдвин и не думал, что будет, если появится неприятель. Выехать лишь на надутой уверенности и блефу от пустого барабана у писателя вряд ли получится. Но установить причину шума Эд все же желал. Возможно, это был ответ на терзающие вопросы.

“Капитан Т. Мендоса” – гласила выбитая надпись на последней двери слева. Эдвин немного помялся в сомнениях и решил открыть кабинет капитана. Внутри писатель не удивился отсутствию начальника полиции. Оставив формальности на следующий раз, Эд украдкой направился к столу. Пара шкафов позади рабочего места офицера и развешанные блестящие награды на испанском языке моментально бросились в глаза. Придавать внимание чему-то еще Эдвин не собирался. Он подошел к столу и принялся перерывать все ящики. Мужчина словно хотел в них что-то найти. Будто бы в них таился ответ.

Обыскивая один за другим, он внимательно вчитывался в бумаги. Все записи велись на испанском. В них Эд не нашел ничего стоящего. Выкидывая документы и прочую ересь, писатель наткнулся на пистолет. Револьвер грязно-серого цвета с деревянной ручкой был порядка больше, чем оружие Эдвина. Рассматривая найденный трофей и обдумывая каждый шаг дальше, писатель вновь услышал странные звуки. Они походили на свору собак, царапающих стену.