– Было бы предложено!

Отчалил, как баркас от берегов, покачиваясь на только ему заметных волнах, устремив вдаль полный надежды взгляд. Нет, ну надо же! Какая самооценка! А самомнение! Артур Грэй, блин! Ну, извините, Ассоль сегодня не в духе! Я зашлась в немом негодовании, размахивая руками, отгоняя оставшееся после него «амбре», и стремительно направилась к своему подъезду. На крылечке меня встретил ещё один «воздыхатель» – весёлый сосед, состоящий на учёте у психиатра. Он всегда так искренне радуется жизни, что хочется попросить у него таблеточку. В такт моим энергичным от злости шагам он скандировал: «Ольга! Ольга!». При этом ржал на весь двор и пояснял (бестолковым!), что он – комментатор Дмитрий Губерниев, а я – биатлонистка Ольга Зайцева! Мало того! Бегу на лыжах. Это по асфальту-то!? Ему простительно, он на учёте у психиатра. А я? Эта невольная причастность к миру особенных людей меня добила! Бабушки-болельщицы сидели на скамейке около дома, поджав губы, и смотрели на меня как на аутсайдера. А у меня на финише открылось второе дыхание. Я влетела в квартиру с вопросом:

– Ну и что это было?

Ответа не получила. Там, наверху, видимо испытывают меня на прочность. Нет, скорее всего, там не до меня, занимаются устройством жизни более достойных.

Время между тем шло. Стоять было холодно. Чтобы согреться, я принялась притопывать, похлопывать себя на манер Жени Лукашина из фильма «Ирония судьбы, или с лёгким паром». И почему-то сопровождала это словами из песни: «Всё могут короли, всё могут короли…». Линда не ехала. Я собралась звонить и тут увидела, что чуть поодаль притормозила большая чёрная машина. Подруга недавно купила новую чёрную машину. «Солидно!» – отметила я про себя. Вздохнула с облегчением: «Ну наконец-то!». У меня промелькнула мысль: «А чего она так далеко остановилась?», и, тем не менее, долго не раздумывая, я понеслась к машине. Широко распахнула переднюю дверь, задрала шубку, обнажив колени, забралась на высокую подножку и плюхнулась на переднее сиденье со словами:

– Ну, сколько…?

Предполагался вопрос: «Ну, сколько можно ждать?». Я не закончила фразу. Откинув с головы заснеженный капюшон, краем глаза увидела мужскую руку с дорогими часами. Повернулась, застыла и потеряла дар речи. За рулём сидел незнакомый мужчина. Он был солидный, серьёзный, со вкусом одет. Стёкла его очков сердито блеснули, через них читался полный презрения насмешливый, оценивающий взгляд. Меня буквально подбросило на сидении, и я, ничего больше не успев сказать, вылетела вон, заметив притормозившую недалеко другую чёрную машину. На этот раз я не ошиблась, подъехала Линда. С не меньшим энтузиазмом я влезла к ней в машину, села на переднее сиденье, с силой хлопнула дверью и с чувством сказала:

– Козёл!

– Привет! – Линда поздоровалась и спокойно спросила: – Кто?

– Привет! Мужик! – поздоровалась и ответила я.

– Он что, к тебе приставал? – полюбопытствовала подруга.

– Если бы! – сказала я. – Я к нему!

Линда громко рассмеялась, внимательно посмотрела на меня и сказала:

– Ну ты мать докатилась! Что, всё так плохо?

– Не дождёшься! Так получилось! – не стала я вдаваться в подробности.

– Чего ты так долго? – рассердилась я.

– Ну, извини, работа. Ладно, поехали. Потом расскажешь! – не стала она расспрашивать, а вместо этого весело спросила – Ну что, с корабля на бал?

Надо было поторапливаться, успеть привести в порядок себя и свои мысли. До новогоднего бала оставалось чуть больше часа. Вечер обещал быть нескучным, и это грело душу. Разогнать тоску хотелось поскорее, не откладывая веселье в долгий ящик. Вспоминать конфуз, а уж тем более расписывать во всех красках, не было желания.

Карахильо (кофе с бренди или ромом, иногда с виноградной водкой).

Через два часа при полном параде мы прибыли на корпоративный вечер. Холл гудел, как улей. Весёлые, нарядно одетые гости прибывали и рассаживались за столы. Зал был небольшим, с пушистой ёлкой в центре, от верхушки которой в разные стороны разбегались огоньки гирлянд. Несколько столиков, на восемь персон каждый, стояли по двум сторонам периметра. Большой стол, для самых важных персон, был накрыт вдоль длинной стены так, чтобы сидящим за ним было видно всё происходящее в зале. Наши места были за столом № 1, слева от почётных гостей. Я, уютно расположившись в углу, могла видеть всех сидящих за главным столом, а при желании, если развернуться, и праздничное действо. Настроение было превосходное! Шикарный зал, богатый стол! «Газпром», как-никак. Весёлая знакомая компания, музыка! Вечер начинался просто сказочно. Мы болтали с девчонками о всякой ерунде, просто хихикали и травили разные байки и анекдоты. Линда выглядела смущённой, что было на неё не похоже. Я обратила внимание, что она переглядывается с интересным мужчиной, сидящим за главным столом.

– У-у-у-у! Ну и кто это у нас? Не хочешь рассказать? – шёпотом на ушко спросила я её.

– Что, так заметно? – вопросом на вопрос ответила она.

– Мне? Да! – сказала я.

– Мы по работе связаны, – коротко бросила она.

– Ага. Я именно так и подумала. Это как же надо любить свою работу, чтобы так на коллегу смотреть?! Ну-ну! Мне-то не рассказывай, – не поверила я ей.

– Отстань! – буркнула она.

А я стала бесцеремонно разглядывать этого типа. Интересный мужчина. Волосы темные, с легкой сединой на висках, коротко стриженные, на правой щеке шрам, который ему очень шёл и придавал некий героизм. На нём была чёрная водолазка и тёмно-синий в мелкую клеточку пиджак. Он наклонился и что-то сказал соседу справа. Я перевела взгляд и не поверила своим глазам. О, ужас! За столом рядом со знакомым Линды сидел он, тот самый мужчина, из чёрной машины! Я узнала очки в дорогой оправе, а приглядевшись внимательнее, и часы. Это были его основные приметы, лица при моём внезапном вторжении хорошенько разглядеть мне не удалось. От неожиданности я чуть не поперхнулась. Он поднял глаза, и я ощутила, просто физически ощутила, на себе тяжёлый взгляд! Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Он внимательно рассматривал меня, не веря своим глазам. Я – его, в надежде, что обозналась, всё-таки эпизод был мгновенный! Неужели, и правда это он? Откуда он здесь? В его взгляде читались те же самые вопросы. Может быть, он меня всё-таки не узнает? Декольте не было, такое мужчины не забывают! Из всего, что при огромном желании ему могло запомниться – это мелькнувшие коленки, всё остальное поменялось. Сейчас на мне было чёрное вечернее платье, закрывающее колени. Ну, и чем я могла ему запомниться? В любовь с первого взгляда я с детского сада не верю, значит что-то необычное. Ошарашен!? Точно! Потому и запомнил! Смотрит внимательно. Господи, пронеси! Каким ветром его сюда занесло?! Он был удивлён не меньше, но не столько удивлён, сколько раздражён, как мне показалось. В его глазах было столько презрения, а на лице большими буквами написано: «Ты-то что здесь делаешь?!». Нет, даже больше! Он как будто недоумевал, как это мы могли оказаться практически за одним столом!? Ну, вроде как: «гусь свинье не товарищ». Так и казалось, что сейчас он позовет «товарищей» и меня с позором погонят к поросятам. Гусь, похоже, ещё тот, с него станется! В моей не в меру чувствительной голове на полную мощность заработал генератор идей и сомнений. Что там Ф.М. Достоевский с извечным вопросом!? Озвученная им проблематика – пустяк по сравнению с моей задачкой. Трактат впору писать на тему: «Что делать, или как не свихнуться в некомфортной обстановке?»! Вот ситуация. Хотя, недоумение мужчины можно было понять, наверное. Да, я в его глазах выгляжу как минимум странной, прямо скажем! Нагло, без страха влезла в машину, потом как ошпаренная вылетела, ничего не сказав! Не объяснилась! Не извинилась! Неадекватная барышня! Дальше – больше! Не успел ничего понять, а я опять тут как тут, да ещё и уселась напротив: «Ку-ку! Не ждали?!». Больная на голову, как пить дать! Получается, вроде как преследую его. Может быть, имеет опыт домогательств, поэтому не знает, чего от меня ждать? Вот только не надо на меня так презрительно смотреть! Подумаешь, какие мы нежные! «Женщине простительно всё! Может я замерзла или испугалась? В шоке была, наконец!» – пыталась я хоть как-то мысленно оправдаться перед ним и примирить «враждующие» стороны. Как-то так вырисовывалась картинка в моём больном воображении, вернее, она никак не хотела вырисовываться! И всё-таки, что же делать? Я уставилась в одну точку и сосредоточенно думала.