Мой взгляд вновь задержался на четверостишии.
Вспоминать, как медленно домой
По уснувшим улицам идешь
С телеграфа смерти, и пустой
Город гулок…
Таллин был тих и пуст, и лишь мы с ним вдвоем шли по спящему городу с телеграфа, принесшего весть о смерти старшего брата. И я держала в своей руке его худенькую руку. Он был самый младший в семье. Мы называли его уменьшительно-ласкательно Золик – от его еврейского имени Залман, в память об отце нашей матери, умершем в годы эвакуации.
Для нас он так навсегда и остался Золик…
Потеря брата пробудила в нем много беспокойных вопросов о жизни и смерти, оставила в душе неутихающую боль. Свой второй сборник стихов он посвятил его памяти. И назвал «Небом и землею». В нем выстраданные им строки:
В полумраке света и теней
И зеркал обманчивых природы
Жизнь и смерть увидеть так посмей,
Чтоб земля открылась небосводу.
Шесть лет, прошедших после выхода «Рыжих монет», были годами его творческого взлета. Он много путешествует, выступает на международном фестивале поэзии и музыки в Лондоне, поэзии, театра и музыки в Кёльне, современной музыки в Зальцбурге. Рождаются стихи. Вернувшись из Парижа, он буквально за месяц написал «Парижский путеводитель» – цикл из сорока стихотворений.
О Париж, ты кому-то о чем-то напомнил бульваром твоим,
Блеском крыш, растеканьем палитры огней по ночным мостовым.
Под дождем кто-то быстро шагает куда-то, будя тротуар.
«Подождем», – кто-то скажет кому-то и сердца услышит удар.
Он умеет видеть и передавать детали, но это Париж Евгения Дубнова, и его лирические наблюдения глубоки, как всё, что он пишет:
Смотри, как свечка оплывает, облака
Как белые плывут по темно-голубому
Ночному небу, вслушивайся в стук
Неровный сердца музыки – друг мой,
Друг мой далекий, вспомни обо мне,
Когда меня не будет…
Годы, прошедшие после выхода «Рыжих монет», принесли ему известность. Его стихи публикуются в «Гранях», «Континенте», «Новом русском слове», «Русской мысли»… Стихи в переводе на английский и написанные по-английски – в самых престижных английских, американских, канадских журналах, рассказы, литературоведческие статьи, стихи звучат по «Би-би-си», «Кол Исраэль», западногерманскому радио…
На его вторую книгу отозвались литературоведы, уже знакомые с его первым сборником стихов. Профессор Бристольского университета Генри Гиффорд написал: «Я восхищен сборником, стихи в котором, как мне кажется, непрерывно растут по глубине и силе. Хотя и самые ранние произведения представляют собой достижение для 17-18-летнего юноши… Особенно интересует меня Ваше обращение с языком – то, как Вы учились у таких поэтов, как Пастернак, Мандельштам и, быть может, Бродский, но говорите своим собственным, ни на кого не похожим голосом».
Признанный авторитет в области русской поэзии XX века профессор Джеральд Смит отозвался о Е. Дубнове как «о значительном поэте третьей эмиграции».
В 2013 году ноттингемское издательство Shoestring Press выпускает его третью книгу – «Тысячелетние минуты». На этот раз стихи с параллельным английским переводом. Ее английское название «The Thousand-Year Minutes». Над переводом он работал совместно с известной англо-американской поэтессой Энн Стивенсон. Над последней, четвертой книгой, – «За пределами» («Beyond the Boundaries») – они вновь работают вместе. Книга увидела свет в 2017 году, тоже в издательстве Shoestring Press.
Когда брата не стало, я написала ей об этом. И тут же получила от нее письмо, в котором она с теплом вспоминает об их совместной работе. И о том, как это начиналось:
«Он предложил мне помочь ему, уже успев поработать с рядом английских поэтов, среди них очень известные: John Heath-Stubbs, Peter Porter и Carol Rumens. Когда я попыталась объяснить ему, что мое полное незнание русского языка помешает нашему сотрудничеству, Евгений отмахнулся от моих возражений, напомнив, что Heath-Stubbs и Peter Porter тоже не владеют русским, но это не умерило их энтузиазма, – они просто использовали подготовленные им подстрочники. И я согласилась».
И заканчивает письмо цитатой из своего предисловия:
«В предисловии к его последней книге я написала:
«Для людей верующих, творческих и вообще всех, тонко чувствующих природу, захватывающие религиозные искания в этих стихах свидетельствуют, что Евгению Дубнову принадлежит достойное место в русле возвышенной традиции, возвещенной такими поэтами как Данте Алигьери, Уильям Блейк, Джордж Герберт, Дж. М. Хопкинс и Уильям Б. Йейтс. ‹…› Его стихи – это фиксация человечным и мужественным художником того, что Д.Г. Лоуренс называл „проникновением“».
В этот период брат уже вернулся в Израиль. Но связь с Англией не прекращалась. И последние его книги тоже были опубликованы в британских издательствах.
Он любил Англию и, живя в Израиле, тосковал по ней. С Англией его связывали и любовь к языку, и друзья, и воспоминания о прожитых там годах жизни. Связь с ней не прерывалась. И хотя он получил английское гражданство, его домом был и оставался Израиль. Он любил Иерусалим и не раз возвращался к нему в своих стихах. В одном, совсем раннем, он написал:
Я без конца возвращаюсь к тебе, пилигрим,
Нижнюю кромку одежды твоей теребя,
Ерусалим, я бы мог умереть за тебя.
В любой жизни непросто найти путеводную нить. И особенно, когда нет того, о ком ты пишешь. И потому так дорога была мне поддержка тех, кого объединяло со мной чувство потери, желание оставить память о моем брате, прежде всего, – Елены Лейбзон-Дубновой, моей младшей сестры. Мы были с ней едины в том, чтобы подготовить и издать книгу, вобравшую в себя его творчество. Я бесконечно благодарна за помощь поэту Юрию Колкеру. Нас разделяли страны, но мне казалось, что он со мной рядом. Благодаря ему имя Е. Дубнова появилось в Википедии на русском и английском языках. Ни один мой вопрос к нему не остался без ответа. Оглядываясь назад, возвращаясь к началу работы над книгой, понимаю, как много значило для меня неравнодушие моих друзей, их участие в процессе создания книги. Надежда Кушелевич, Изабелла Победина, Элеонора Шифрина – каждый из них внес свою лепту в то, чтобы творчество Е. Дубнова обрело вторую жизнь.
У истоков книги стоит не только автор, но и тот, кто готовит ее к выходу в свет. Моей большой удачей была совместная работа с Юрием Вайсом, издателем и редактором многих книг, глубоко чувствующим и прозу, и поэзию. Мне было дорого его отношение к стихам брата. Я нашла в нем единомышленника.
…Эта книга рождалась с автором и без автора. С моим братом и без него. Я рассталась с ним 5 августа 2019 года, но порой у меня возникает странное, почти мистическое чувство, что он мне помогает, что он со мной. И вот я вновь расстаюсь с ним. Уже нет той боли, которая долго меня не оставляла, – работа над книгой принесла душе облегчение.
Он ушел. Мы все уходим, но он оставил себя в том, что написал…
И я вновь возвращаюсь к его стихам:
Не смерть, но вечность пусть легко коснется
Всех дней моих и всех моих трудов,
И голос мой пусть навсегда проснется
Среди живущих сел и городов.
