Вульф отпрыгнул в сторону, не спуская глаз с оружия великана; тот выкрикивал проклятья и приближался к волку, вращая топором. Прыгнув вперед, он ударил, но промахнулся. Проворный оборотень отскочил, а затем ринулся вперед, метя зубами в бедро великана. Но хримтурс сделал шаг в сторону и пнул волка ногой. Удар откинул Вульфа на несколько локтей назад, перевернув на спину. На мгновение дыхание перехватило, он заскулил, но быстро оправился и вновь вскочил на лапы, зарычал и поскакал вперед. Хримтурс встретил противника еще одним мощным ударом ноги, за которым последовал взмах топором. Лезвие пронеслось на расстоянии волоска от волчьей головы и раскололо небольшой камень. В то же мгновение Вульф сделал рывок вперед и вонзил зубы в волосатый живот великана. Хримтурс взревел и ударил его кулаком по голове. Отлетев сторону, волк рухнул на землю. В глазах потемнело, но ему удалось сохранить контроль над сознанием. Он воздел себя на лапы, из его пасти выпал кусок хримтурсовой плоти. Оборотень повернулся к противнику, который тяжело дышал и медленно приближался, сжимая в одной лапе топор, а другой зажав рану на брюхе.
Вульф замер, следя за надвигающимся великаном, и зарычал от нетерпения вонзить клыки в его сердце. Он весь подобрался и напрягся, готовясь к решающему прыжку. Свирепые волчьи глаза застыли; пристальный взор хищника держал противника в фокусе, отмеряя расстояние, направление и силу прыжка. Вульф переминался с лапы на лапу, рыча и подвывая, пока инистый великан делал осторожные шаги к зверю. Подобно стрелку, берущему прицел и натягивающему тетиву лука, волк смотрел на свою цель: чуть выше широких плеч, чуть ниже квадратного подбородка. Теперь оставалось лишь выждать подходящий момент, что было самым трудным, – земля, казалось, горела под лапами, а шерсть встала дыбом от изматывающего нетерпения.
Великан сделал еще шаг вперед, в это мгновение Вульф взмыл в воздух, словно выпущенная стрела. Хримтурс среагировал слишком быстро, и волк, пролетев над лезвием топора, вонзил, наконец, клыки в горло врага. Великан не удержался на ногах и рухнул на землю, пытаясь сбросить с себя зверя. Но Вульф вцепился намертво, дробя позвонки и разрывая плоть. Он рычал и хрипел от обуявшей его ярости, от отвратительного запаха турсовой крови, грыз и жевал, раздирая горло великана на куски, пока голова не оказалась отделенной от туловища.
Вульф отошел от трупа, успокаиваясь и тяжело дыша. Его морда почернела от вражьей крови, а старые раны открылись вновь. Он лег на землю и закрыл глаза.
Силы медленно возвращались.
Оборотень встал и оглянулся – живых турсов больше не осталось. Те, кто пережил ночное сражение, лежали сейчас, разорванные волчьей пастью Вульфа. Тела мертвых троллей были раскиданы по всему ущелью, словно листья, сорванные с ветвей осенним ветром. Мерзкий привкус крови в пасти отзывался спазмами в желудке, пока наконец волка не вытошнило. Он изрыгнул нечеловеческое и побрел к ближайшей луже, оставленной прошедшим дождем.
Напившись вдоволь, оборотень двинулся к месту, где некоторое время назад спал великан. Там, как он и ожидал, нашлись его шлем и Кормитель Воронов, вложенный в ножны на ремне. Вульф замер над оружием, ощущая волчьими чувствами его сверхъестественную мощь. Он сомкнул веки, желая вернуть человеческое обличие, но ничего не вышло. Тогда открыл глаза и осмотрел себя. Вульф не понимал, как ему удалось превратиться в волка; сейчас его охватило отчаяние, поскольку он не представлял себе, как обратиться вновь человеком. Он задрал голову к небу и завыл, его унылый вой разнесся над горами и достиг слуха жителей занебесья.
***
Стемнело. На черном бархате неба, усеянном бесчисленными звездами, взошла луна. Белый волк бежал по склону горы. Меч в ножнах, обхватив ремнем волчью шею, волочился следом, а шлем, зажатый в пасти, надежно покоился меж острых клыков. Вульф мчался на восток, то и дело бросая взгляд на светившую с неба луну, чей серебряный свет вызывал тревогу, печаль и грусть. Время от времени ему приходилось останавливаться и выплескивать накопившиеся эмоции в долгом, протяжном вое, вытягивая перепачканную троллевой кровью морду к ночному светилу. Затем он продолжал путь, внимательно следя за запахами, чтобы не пропустить желанную добычу. Незадолго до рассвета он остановился, принюхиваясь к доносящемуся аромату оленицы, спавшей где-то неподалеку. Вульф оставил меч и шлем на земле и пошел на запах, который с каждым шагом становился все ощутимей, заставляя волчью пасть наполняться слюной.
Ступая без единого звука, он приблизился к спящему животному. Оленица почуяла опасность и вскочила, чтобы ринуться прочь, но волк оказался проворнее и, прыгнув на жертву, повалил ее на землю.
Очаровательный аромат крови и сладкий вкус плоти заставили волка блаженно заурчать, наслаждаясь поздним ужином, или скорее ранним завтраком. Насытившись олениной, Вульф подобрал оружие с доспехами и продолжил бег навстречу синеватой дымке у восточного горизонта.
Рассвет Вульф встретил, взбираясь на очередную гору. Теплые лучи утреннего солнца согревали голову и слепили глаза. Когда светило добралось до зенита, он решил отдохнуть и забрел в небольшую пещеру. Устроив голову на лапах, волк закрыл глаза и погрузился в чуткий сон.
***
Вульф проснулся на закате. Вышел из пещеры, зевая и потягиваясь под слабыми лучами заходящего солнца. Его израненное тело отбрасывало длинные тени на скалы, возвышавшиеся над ним. Он продолжил путь в Вестфольд по горам и ущельям Йеддера, волоча за собой драгоценную ношу. Вульф знал дорогу до Эоворгарта, куда еще день назад должен был прийти Хигелак с людьми, если с ними ничего не приключилось по пути. Вульф бежал настолько быстро, насколько позволял меч на шее и шлем в зубах. Он рассчитывал прибыть в гарт на рассвете следующего дня. Прикинув, решил, что Сигурд, Хродгар и Гундхари вместе с пленными уже наверняка догнали основной отряд, опять-таки если им в ту ночь удалось улизнуть из ущелья. Вульф не был уверен в этом, поскольку в пылу сражения не видел вокруг себя ничего, кроме уродливых морд троллей, их топоров и дубин, кроме своего меча, раскалывающего черепа и рассекающего тела врагов.
Скоро стемнело. Тучи вновь заволокли небо, утопив землю в непроглядной тьме, а холодный ветер задул с севера, неся с собой ясно ощутимый аромат весенней грозы. И опять, как совсем недавно, Вульф почуял среди прочих запахов ночи отвратительную вонь, которая напомнила ему о ночной погоне, бешенном побоище, пленении с последующим превращением и, наконец, тошнотворный вкус троллевой крови. Оборотень зарычал и отклонился от своего пути. Вонь становилась крепче с каждым шагом, притягивая его к себе, словно охотника к добыче. Прыгая с камня на камень, он спустился с горы в долину, которая тянулась с запада на восток.
Укрывшись за одним из валунов у склона горы, Вульв принялся ждать, втягивая носом ночной воздух. Вскоре вдали показались красноватые отблески огней, послышались гортанные выкрики троллей, марширующих по долине на восток. Ветер трепал пламя их факелов, донося чужеродный смрад до нюха притаившегося за камнем белого волка, чьи серые глаза горели от возбуждения в сумраке ночи. Наконец тролли приблизились так, что их можно было разглядеть в тусклом свете огней. Они шагали, выстроившись в длинную шеренгу, хвост которой скрывался где-то за скалой. Во главе отряда шли хримтурсы. Вульф насчитал их около ста, а за ними мелькало множество алых глаз троллей. С каждым вздохом из темноты появлялись все новые и новые турсы, и их число вскоре перевалило за тысячу. Злобные чудища двигались мимо Вульфа, который сидел, затаив дыхание, за камнем и сжимал челюсти, давя рвущееся наружу рычание. Армии турсов не было видно конца; они шли неторопливым, но уверенным шагом, не сомневаясь, что с таким их количеством разобщенным племенам людей никогда не справиться, даже если несколько из них заключат союз.
Сорвавшись с места, Вульф поскакал что было сил вдоль горного склона. Скоро он обогнал головной отряд хримтурсов, которые проводили бегущего зверя удивленным взглядом, и заспешил на восток по долине, что звалась в этих краях Долиной Цветов – после Сомарблота15 здесь вырастали прекрасные цветы, своим очарованием способные сравниться с цветочными полями Асгарта. Однако недоброе время настало для людского мира: если белый волк с мечом на шее и шлемом в зубах, мчащийся сквозь ночь и ветер, не поспеет вовремя, то, вероятно, этим летом некому будет любоваться прелестями природы. Море цветов погибнет под тяжелыми грязными лапами троллей и великанов, сгниет под солнцем и дождем так же, как сгниет плоть погибших мужчин, женщин и детей, чьи разорванные тела покроют землю, насыщая собой вороньи утробы.
