Она смотрела прямиком в зал и говорила все те слова, что были записаны и выпущены в свет давным-давно. Она даже говорила тем же тоном, что и на оригинальной записи, на каждом отыгранном концерте. Только теперь Чарли почему-то верил каждому слову. Резко отвернувшись, Линси перебросила микрофон Майку, танцору, и забрала у другого парня канистру с керосином*. И как раз, когда группа вступила припев, начала яростно поливать им машину.

— Не стоит беспокойства, я от обиды не умру, — пели Скайлар и Алекс, пока она щедро поливала тканевую обивку сидений и дверей. А потом, театрально отбросив пустую канистру, бегом обогнула автомобиль и, по невидимой залу стремянке, выбралась на крышу. А когда припев грянул во второй раз, Линси безупречно взяла свою верхнюю си и машина наконец загорелась.

У Чарли перехватило дыхание, потому что вот она, точка невозврата. Если что-то пойдет не так, уже ничего нельзя будет изменить или исправить. Он боялся пошевелиться, глядя, как яркий огонь вспыхивает в салоне и тканево-бумажная начинка быстро и легко его распространяет. Стоит девчонке сделать неловкое движение или, не приведи Господь, оступиться — она серьёзно обожжётся.

Но группа играла, Понтиак горел, а Линси танцевала на крыше, будто ей не приходили в голову все те ужасы, о которых думал Чарли. Вытирая вспотевшие ладони о дизайнерские брюки, Лучший Менеджер смотрел на своих ребят и думал, что это лучший перфоманс, который ему доводилось видеть за всю карьеру. А потом Clockwork Hearts сыграли последний аккорд и на сцене показались пожарники, тут же принявшись тушить горящую машину, пока Линси стояла на крыше, скорее всего, горячей как в аду, высоко подняв микрофон.

Чарли всё же заплакал. От чистейшей гордости.

*

Я не знаю, чего мне стоила эта минута в огне. Я старалась не ёрзать и выглядеть счастливой, стоя на горячей крыше с поднятым вверх микрофоном. Несмотря на жар, холодный пот ручьями стекал по моей спине, руки и колени мелко, но неудержимо тряслись, а перед глазами плыло. Пламя ярко горело в салоне, вырывалось из открытой двери и мягкими языками лизало края железной крыши. Пожарники бежали к машине слишком медленно, и несмотря на то, что я должна была дождаться пока Понтиак полностью потушат и подадут мне руки, чтобы театрально снять меня, я не могла находиться там дольше. Но и бежать было некуда. В целом, на всё про всё ушло секунд тридцать, но и они показались мне вечностью, и к тому моменту, как я сдернула с себя идиотскую шапочку, и снова оказалась на твёрдой сцене, я была уже не так уверена, что идея что-либо жечь была хорошей. Но времени думать не было, ведь метроном в моем наушнике, и Кэш за моей спиной уже отсчитывали секунды до вступления «Радио «Бессонница». Встряхнув волосами, я заставила себя снова собраться и продолжить как ни в чём не бывало. Я — профи. Я досконально знаю своё дело и, чёрт возьми, у меня даже дыхание не сбилось. Я улыбалась, жестикулировала, скакала и работала с танцевальной труппой совершенно механически, и если бы кто-то спросил меня, что я делала или о чём пела — я бы ни за что не ответила. В себя я пришла только когда грянул последний сдвоенный припев и на сцену посыпалось конфетти. Как раз в этот момент, фаербёрд, влекомый толстым металлическим тросом, медленно пополз за кулисы, и труппа поспешно стала отступать вслед за ним. Дождавшись, когда пушки с конфетти выстрелят ещё раз, я поспешила за ними, и под финальные аккорды послала воздушный поцелуй публике. Наконец-то всё закончилось.

За кулисами я продолжила улыбаться и уже успела обнять, поздравить и поблагодарить всю команду, когда наконец подоспел Чарли. Мне нестерпимо хотелось прилечь, а в голове стоял плотный туман. Обняв нашего менеджера, я тихо сказала:

— Мне срочно нужна машина у чёрного хода.

— Что случилось? — Обеспокоенно спросил Чарли.

Рассеянно посмотрев по сторонам, я не нашлась, что ответить.

— Линси, ты в порядке?

— Да, порядок, мне просто нужно...

— Что?

Я не могла понять как закончить эту фразу, и только беспомощно смотрела на людей вокруг, на самом деле не видя их.

— Линси... — сказал белый как мел Чарли, и это последнее, что я услышала и запомнила, прежде чем провалиться в долгожданную темноту.

Комментарий к Don't Bother [email protected] — игра слов же! 😀

Убей часы ворующие время — отсылка к серии книг «Лихорадка» Карен Монинг.

Если dick – это член, то willy – всего лишь писюн. В принципе то же самое, просто обидно 😀

Керосин горит гораздо лучше и ярче бензина. А поскольку здесь важен был визуальный эффект, сами понимаете.

Насчет всей этой ситуации с огнем... ну знаю я, что она бы просто не смогла петь на крыше, потому что дым поднимался бы вверх и она бы даже дышать толком не могла. Знаю я! Просто мне так хочется, чтобы такое было возможно, ну! 😂 я художник, я так вижу! 😂

====== Pulling Away to Know I’m Real ======

Каждый вечер я обещаю себе, что завтра начну с чистого листа. И в этом светлом «завтра» не буду цепляться за вчерашние мысли, чувства и обиды. Я перестану наконец трахать себе мозги всякой чушью. Не буду находить бесконечные оправдания своим слабостям. Я стану новой, улучшенной, бесстрашной Линси. И наконец перестану быть Линси, которая не может дать объективную оценку даже дерьму.

У всех бывают плохие дни в конце концов. Плохие дни, хреновые недели и совсем уж отвратительные месяцы. И все с этим как-то справляются. А если я не справлюсь, значит, я никогда не стоила затраченных усилий.

If I stay lucky then my tongue will stay tied,

and I won’t betray the things that I hide.

There’s not enough years underneath this belt

for me to admit the way that I felt.

Seven Mary Three “Lucky”

Меня разбудил громкий шёпот:

— Она точно не умерла?

— Заткнись, дурья башка!

— Сам затк...ай, козёл!

— Сам козёл!

— Лучше бы ей не просыпаться! Чарли ей такоооое устроит!

Я с трудом разлепила тяжёлые веки:

— Какое «такое»? — проскрежетала с трудом. Сухой язык еле ворочался и мне казалось, что я выпила бы целый галлон воды, если бы кто-то мне её дал. Похмелье было ужасным, и я никак не могла вспомнить, каким образом так надралась вчера, ведь я отношусь к тому редкому типу людей, у которых вообще не бывает похмелья. Как бы сильно я ни напилась вечером ранее — всегда просыпаюсь до омерзения бодрой и готовой на подвиги. Но это утро было совершенно кошмарным. Всё тело, словно налитое свинцом, отказывалось делать то, что я хотела. Скайлар прошептал откуда-то справа:

— Линси? Ты очнулась?

Очнулась? Серьёзно?

— Господи, да что вчера было? По мне будто поезд проехал, — я чуть повернула голову в его сторону, и обнаружила, что лежу на мятных, странно пахнущих простынях в кровати с пластмассовыми подлокотниками, а рядом стоит больничный монитор. Я чуть приподняла голову чтобы получше осмотреться:

— Я что, в больнице?

Скайлар фыркнул:

— Отпадно потусовались.

Снова откинувшись на подушки, я принялась восстанавливать события прошлого вечера — церемонию, стычку с Алексой, наше выступление.

— Я что, дымом надышалась?

— Надышалась, — хмуро кивнул Скайлар.

Джонсон, очевидно, хотел сказать что-то ещё, но выглядел при этом так, будто собирался прочитать мне длинную и нудную лекцию, поэтому я поспешно перебила его:

— Долго я была в отключке?

— Шестнадцать часов, — сухо ответил мой друг.

Дверь в палату открылась, пропуская седеющего мужчину в круглых очках и белом халате, и идущего следом Чарли. Беглого взгляда на мрачное, серое от усталости лицо нашего менеджера мне хватило, чтобы моментально захотеть прикинуться мёртвой, но прежде чем я успела что-либо предпринять, они уже заметили, что я открыла глаза.

— А, мисс Андерсон, уже проснулись? — Просиял доктор, — как себя чувствуете?

— Паршиво, — призналась я.

Он кивнул, и посмотрев на капельницу, снял почти пустой мешочек с чем бы то ни было: