— Привет, мам!

— Привет, детка. Ты уже встала? Не опаздываешь ещё?

Я вздохнула:

— Опаздываю, конечно, но это ничего. Мы всё равно последние. — На самом деле, дай Бог, чтобы мы вообще успели. Проводить генеральную репетицию в день события было просто “лучшим” решением организаторов, а зная некоторые коллективы, я просто надеялась, что мы успеем хотя бы проверить звук. Но, раз сказано быть там к двенадцати — значит надо быть. Мама вздохнула, но я слышала, что она улыбается:

— Волнуешься?

— Да не особо. Скорее, боюсь того момента, когда мы приедем на Мидоулендс, и я пять часов буду слоняться без дела.

Мама рассмеялась, а я, тем временем, прополоскала рот, потому что паста уже немилосердно жгла.

— Как ваш круиз? — Спросила я, выплюнув воду, и внезапно вспомнив, что родители не приедут сегодня посмотреть на нашу победу. Ну, или же провал. В прошлом году, когда мы взяли “Песню года”, они сидели рядом со мной в зале, и мама плакала, когда я вернулась к ним со статуэткой. Но я так поняла, что им было бы гораздо комфортнее смотреть прямую трансляцию дома, поэтому в этом году не настаивала на их присутствии на церемонии. Сто раз переспросив, не обижусь ли я, мама с папой решили съездить в круиз по экзотическим островам, и вернуться должны были через несколько дней после церемонии. В общем, хоть я ужасно хотела чтобы они приехали, я была рада, что они хорошо проводят время. Мама снова засмеялась:

— Как оказалось, у твоего папы морская болезнь.

— О нет! — Я тоже засмеялась.

— Не переживай, она прекрасно лечится “Джеймисоном”, — фыркнула мама, и мы снова прыснули. Поболтав со мной ещё несколько минут, мама спохватилась под громкий стук Джонсона в дверь:

— Собирайся давай, а то опоздаешь! Удачи, детка, мы с папой будем смотреть прямую трансляцию и болеть за вас.

— Спасибо, ма, — я вытерла ни с того ни с сего заслезившиеся глаза, и кивнула, как будто она могла меня видеть, — целую, передавай папе привет.

— Передам.

Я нажала отбой и тяжело вздохнула, когда Скай забарабанил в дверь с утроенной силой:

— Андерсон, ты умерла там?!

Я фыркнула и уступила ванную приятелю, дружески пихнув его в плечо.

Не переставая улыбаться, я вернулась на кухню и, конечно же, обнаружила полный кофейник отличного кофе.

С тех пор как мы добились успеха, никто и никогда не называет меня по фамилии, как будто у меня её и нет вовсе. И меня страшно радовал тот факт, что Скай всё ещё помнит, что я — та самая Странная Андерсон, которая носила брекеты, и которой ставили подножки в классе.

На Арена Роуд была просто-таки эпических размеров пробка, и мы, конечно же, опоздали на добрых полчаса, но это никого не волновало. Организаторы носились туда-сюда проверяя оборудование, свет и прочие детали, кто-то воевал с декорациями, техники настраивали что-то на сцене, под сценой собралось множество людей, и в этот момент казалось, что огромный стадион Солнечного Города просто не будет готов к самому масштабному мероприятию альтернативной тусовки к семи вечера. Зацепив Ская за рукав, чтобы не потерять в толпе, я двинулась к сцене.

Все были страшно недовольны таким ранним сбором, учитывая, что сцена ещё не была готова, и генеральная репетиция откладывалась на неопределённое время. Час спустя я уже успела переговорить со всеми, даже с Картером Оуеном, которого не видела со дня той злосчастной вечеринки у него дома, а свою команду так и не нашла. Более того, я всё-таки потеряла Скайлара, и теперь вообще не представляла себе в какую сторону двигаться. Кэш то и дело писал что-то в твиттер, а Алекс эсемесил их точное местонахождение, но когда я добиралась до указанной рампы или “Линс, тот яркий фиолетовый огонь, ты не можешь не видеть!” — друзья уже перемещались куда-то ещё. Наконец, я просто плюнула на всё и вышла на курилку через запасной выход. Там тоже было людно. Несмотря на более чем активную пропаганду здорового образа жизни, очень многие так называемые “рок-звёзды” не спешили отказываться от вредных привычек и продолжали напиваться, курить и дебоширить. Но это и хорошо, ведь какой рок-н-ролл может быть без выпивки в прокуренном баре? Я крутилась на месте, пытаясь защитить крохотный огонёк зажигалки от ветра, когда ко мне подошёл Мэтт:

— Хей, коротышка!

Я приподняла бровь:

— Хей.

— Ричи с тобой?

— Чего?! — Не успев затянуться, я подавилась дымом, и закашлялась.

— Да ладно тебе, Линс, — парень закатил глаза. — Так ты с ним приехала или нет?

Я снова подняла бровь и смерила вокалиста “The Hopeless Empire” внимательным взглядом:

— Я приехала со Скайларом, Мэтт, и я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Я говорю о том, что он должен был быть здесь в двенадцать со всеми своими причиндалами, чтобы техники успели всё проверить и подключить, а его здесь нет! — Мэтт раздражённо вздохнул, и посмотрел на меня так, словно я прячу Красавчика за пазухой, и не хочу в этом признаваться просто потому что я такая противная сука.

— Ну так это его проблемы и, очевидно, твои, — я фыркнула и отошла, давая понять, что разговор окончен, но Мэтт не захотел понимать:

— Линси, я прекрасно знаю, что ты уехала вчера с ним. Что между вами произошло?

Я вздохнула, и постаралась говорить настолько убедительно, насколько в принципе могла, чтобы Мэтт наконец отвязался от меня:

— Мэтти, послушай, я правда не знаю. В три утра я приехала домой с вечеринки, и о Красавчике ничего не слышала. Скорее всего он проспал, или застрял в пробке на Арена Роуд. Он скоро притащится, — раздражённо бросив едва начатую сигарету прямо на асфальт, я затоптала её носком сапога. — Мне пора.

— Увидимся, — бросил мне в спину разочарованный Мэтт.

К трём часам дня я уже сходила с ума от скуки. Генеральная репетиция давно началась, даже Красавчик соизволил явиться, но веселее от этого не становилось. На сцену то и дело кто-то выходил и читал топорнейшие шутки с суфлера, мы вяло аплодировали, после этого на сцену выходила очередная группа, играла свой номер без спецэффектов, и всё повторялось. Мы с нашим басистом Джонни сидели на самых верхних и дальних местах, и пытались придумывать шутки обо всех, но у нас не особо получалось. А когда в без четверти четыре ведущие этого вечера Тимми и Гейб из “Justified” наконец объявили наш выход, я мирно дремала за сценой, и, кажется, так до конца и не проснулась, поэтому то и дело хрипела в микрофон и бесконечно извинялась. Пока несчастные ведущие говорили свои прощальные речи, я уже сидела в удобном кресле в гримерке, и двое визажистов занимались моим внешним видом. На этот вечер мы с Кайлом договорились прийти в образах, чтобы лишний раз прорекламировать “Танцы с дьяволом”, которые за последние несколько месяцев успели набрать почти десять миллионов просмотров, поэтому для красной дорожки я выбрала роскошный костюм-двойку от Ральфа Лорена с белоснежной рубашкой, которые повторяли первый образ Королевы в видеоклипе. От красной помады я решила отказаться, заменив её светло-розовым блеском, чтобы всё внимание было сосредоточено на графичном чёрном макияже глаз. Мне, наверное, никогда не понять, как визажистам удаётся растушёвывать чёрные тени так, чтобы они не выглядели грязно и неаккуратно, но с другой стороны, я редко пытаюсь проделать подобный трюк самостоятельно.

К пяти часам я уже была почти готова — макияж сделан, волосы уложены крупными локонами, а передние пряди собраны “мальвиной”, чтобы не закрывать лицо. Оставалось надеть только туфли и корону — и можно было выходить на красную дорожку.

Чарли беспокойно метался по гримерке, то и дело прикладывая руку к наушнику, и раздавая ценные указания всем подряд. Снаружи, сразу за стадионом, в длинной веренице чёрных лимузинов, ждал наш, чтобы по первой команде заехать на территорию через уже перекрытую Арена Роуд, и доставить “Clockwork Hearts” на церемонию. Поправив жакет, и рассмотрев себя со всех сторон, я наконец извлекла на свет божий кастомные туфли от Занотти, в которых должна буду ходить до самого конца вечера, то есть до нашего выступления, и только тяжело вздохнула. Туфли на ремешке с тысячей крошечных кристаллов ярко сверкали в свете люминесцентных ламп. Я просто надеялась, что не сверну себе шею на глазах у всего стадиона.