– Я тебя в жизни больше не отпущу одну, – поворчал он ей в макушку. – По магазинам. Уж лучше сам с тобой пойду.

Аланна в его объятиях жизнерадостно встрепенулась и почему-то поцеловала очень и очень крепко, прямо на глазах у всех. Даже мазнула кончиком языка по губам, и лицо за секунду обдало жаром.

– Пойдешь? – тихо шепнула она прямо ему на ухо.

– Куда я денусь? – проворчал он.

Аланна смотрела на него кристально чистыми зелеными глазами, ясными, как два изумруда. Вот только сейчас Касавир понял, что сказал редкую глупость. Пирджерон меланхолично смотрел на него в упор. Вместе с Филом. Они выпили, не чокаясь.

Аланна встопорщилась, как воробей:

– Эй, вы!

Касавир было собирался сказать Филу, что он идиот, но его оборвал тяжелый вздох отца.

– Привыкай, сынок. Твоя мама развела меня на первый раз точно так же. Разумеется, я имею в виду тот день, когда я проклинал все сущее под весом двадцати ее сумок.

– И ничего я не развела! – тут же встряла Аланна. – Он сам согласился!

Келбен тихо кашлянул.

– Я использовал запрещенный прием, – мрачно объявил Келбен. – Прочитал заклинание, которое заставило их протрезветь.

– О да, – едко заметила Лейрел. – И поверь мне, ты за это ответишь!

Фил таращился на нее во все глаза.

– Лейрел, – задумчиво произнес Пирджерон, потирая бороду. – Ну, сделай нам одолжение, побудь той прекрасной феей, которой ты умеешь быть. Просто посмотри на эту компанию – здесь мой старый друг, его жена, его сын с женой, с которой ты прекрасно провела время – ты действительно злишься, что способна провести хоть один вечер просто в компании, не работая над судьбами Уотердипа?

Лейрел замерла на мгновение. Задумалась. Кивнула.

– А знаешь, и правда, – и опустилась за стол. – Так что здесь подают?

– Отличное пиво.

– Пиво?! А как же вино?

– И вино здесь тоже есть, дорогая, – покладисто вздохнул Келбен.

– Ты представляешь?! – тут же возмущенно вставила Аланна. – Между прочим, его родители пропустили нашу свадьбу!

– Как это?! – Лейрел тут же ахнула. – Как вы могли?

– Я думала, свадьба будет в следующем году, и они прислали приглашения за год! – всплеснула руками Элоиза. – Милая, ты не представляешь, сколько хлопот рождает настоящая подготовка! Платье, декорации, подходящее вино – все это просто невозможно организовать быстро!

– А я смогла, – упрямо заявила Аланна, и тут же распушилась, пискнув, когда Касавир обнял ее за плечи и поцеловал в висок.

– Тебя было не удержать.

Они сами не заметили, как разговор, шумный и непоследовательный, перерос в активную беседу, которая часто случается, когда за столом сидит множество людей, готовых поделиться друг с другом историями и мнениями, советами и новостями – так, будто все знали друг друга уже сотни лет. И никто не молчал, и царило идиллическое взаимопонимание. Женщины пустились в обсуждение лавок Уотердипа, мужчины обменивались историями о прошлом.

– Они будут щебетать, щебетать и щебетать, – пробормотал себе под нос Пирджерон, бросив взгляд на Аланну, возбужденно объяснявшуюЛейрел, какой магазин она видела.

Касавир подозрительно покосился на отца и лорда Уотердипа, одновременно тщетно пытаясь понять, о чем говорят женщины. Они несли какую-то ахинею, причем одновременно и все втроем:

– …красные ремешки!..

– …вот такие лилии!…

– …розовые кружева!…

– …ужас! Белые крокодилы!..

– Ты вообще понимаешь, о чем они говорят?

Его отец только покачал головой с совершенно опустошенным взглядом.

– …шелковое белье!..

Касавиру показалось, что Пирджерон и отец рядом с ним как будто вышли из транса. Даже вздрогнули. Мир снова приобрел странную осмысленность.

Они так и сидели за одним столом – очень разные, непохожие, но в чем были уверены больше всего – так это то, что этот город и этот день навсегда оставят их друзьями, потому что все сейчас напоминали друг другу большую семью, которая собралась отмечать не то встречу, не то свадьбу, не то знакомство.

А затем над Уотердипом, в честь неизвестного праздника, расцвели причудливо-яркие змеи фейерверков. Алые и огненные, изумрудные и нежно-травяные, лазурные и аметистовые, они бросали на город сотни отблесков и ярких хвостов.

========== Эпилог. ==========

ЭПИЛОГ

Зрелище ночного Уотердипа, усеянного тысячами разноцветных огней, оказывало на нее практически успокаивающее действие. Отсюда, куда не доносился шум толпы, она даже слышала шум моря, и, пожалуй, вполне входила во вкус пребывания в городе теплом, громком, пропитанном свежими и дурманящими одновременно запахами южной ночи. Она почти ощущала себя живой.

Веска обожала наблюдать за людьми. Это времяпровождение забавляло ее и одновременно приносило доход – разумеется, она прекрасно осознавала, что выманивать из простодушных жителей деньги – нехорошо, и, тем не менее, с удовольствием этим занималась. Хотя бы потому, что чем нелепее были ее предсказания, тем сильнее им верили. Ну, разумеется, не считая тех мимолетных озарений, которые действительно были настоящими предсказаниями, но уж эти она всегда отличала от других.

Она сидела на огромной каменной стене, свесив ноги и болтая ими в воздухе, будто девчонка, даже наслаждаясь звяканьем и шуршанием собственного нелепого одеяния. Здесь было в самый раз – достаточно близко, чтобы наблюдать, достаточно далеко, чтобы оказаться подальше от людей. Ее ворон откуда-то успел утащить жирную мертвую мышь, и теперь с наслаждением ковырял добычу, стуча по ней клювом.

Веска вздохнула почти умиротворенно. Рядом с ней, в густом от аромата листвы и цветов, ночном воздухе, появилась фигура мужчины – он как будто выступил из воздуха, развеяв вокруг себя облачко летучего сизого дыма, и с мальчишеской легкостью опустился на стену рядом с ней. Его кожа в свете луны казалась свинцово-темной, будто у водныхдженази.

– Тебе еще здесь не надоело? – скучающим тоном произнес он.

Вместо ответа предсказательница фальшивого будущего откинулась назад, почти повиснув на стене, и хихикнула:

– Я развлекаюсь, Ганн. Ты же знаешь, что я обожаю дурачить людей, – она произнесла это почти капризным тоном. – Можно подумать, ты по-другому развлекаешься.

Мужчина рядом с ней фыркнул, усмехаясь.

– О, и вправду я позабыл, как моя прекрасная спутница любит превратности глупостей.

Он шел по улице к дому, чувствуя себя не в своей тарелке. Ричи сотни раз преодолевал этот путь – узкая улочка, нависшие друг над другом дома, оранжевый, как свеча, фонарь, шорох большой старой яблони, неведомо как выжившей во дворике, где и втроем было тесно.

После сегодняшнего дня в его голове копошились странные мысли об этом паладине. И ведь за целый день не устал искать свою жену!

«Ну и как у него вообще что-то могло получиться с такой? Ну?!»

Он дулся на самого себя, на этого паладина, которого целый день водил по улицам, но почему-то думал вовсе не о сегодняшнем дне, а о Мелани, работавшей в его пекарне.

«Может, он и правда так уж ее любит?..»

Он вздохнул.

Мелани была красавицей, и Ричи то и дело засматривался на то, как ловко она мешает цветную массу, которой потом рисует всякую ерунду на том, что ей приказывал сэр Хриат – печенья там какие-нибудь, или пряники. Руки у нее были ужасно ловкие, и Ричи думал, что никогда не смог бы сделать так же – плавно, как будто ласково, чтобы оп – и корабль получился. Или ангел. А всего-то кисточка нужна была, да крем, а с виду и ничего больше. А как она улыбалась – ей-богу, ее одну сэр Хриат ставил за прилавок вместо себя в самые серые дни, и как-то ей удавалось приободрить всех, кто к ним приходил. Да и она была одной, на кого он не кричал никогда, и дурой никогда не звал.

Ему нравилось думать, что если бы сэр Хриат когда-нибудь посмел бы закричать на нее, он бы храбро возразил, и спас бы ее от унижения, и принял бы весь удар на себя. Именно так! А потом… кто знает. Может, она бы даже его в щеку поцеловала.