Ночь прошла спокойно. Попить я попила, есть не стала, а еще сделала в углу клетки все свои естественные надобности. Ну а что они хотели? Я живой организм. К утру в довольно маленьком помещении нечем было дышать. Ах, как меня порадовали хозяева, пришедшие в свою лавку! Открыть они ее открыли, но вот торговать с самого утра начать не смогли. Пока убрали все. Пока сбегали в магическую лавку за амулетом, освежающим воздух. А что? Ткани-то тоже провонялись. Старший лавочник уже не так сильно радовался моему присутствию в своей обители.

А еще через три дня злобно плевался в мою сторону. Посетители его лавки и покупатели, конечно, с интересом разглядывали мою неподвижно лежащую на полу клетки тушку, но большого интереса я у них не вызывала. Во-первых, цена в три золотых за мою тощенькую, неподвижную, полуживую тушку их не устраивала. Во-вторых, контингент посетителей состоял из людей, не склонных выбрасывать деньги непонятно на что непонятно зачем. Есть я по-прежнему не ела, а потому мой подростковый организм быстро терял свою привлекательность: шерстка потускнела, глаза помутнели, кости же, наоборот, стали потихонечку выпирать все сильнее и сильнее. Еще денек – и папочка решится отдать меня младшенькому отпрыску, который так и не перестал его уговаривать подарить кошку, а там, глядишь, и вольную удастся получить. Размечталась. Чтоб у вас лавка сгорела… Ишь чего выдумали: мальцу отдать, но на цепи держать, а если у него получится со мной договориться, вот тогда покупателя потихоньку и подыскать. Как же хочется завыть… Считала себя такой взрослой, такой умной, такой предусмотрительной, над Ланьей смеялась, а сама? Дура дурой.

А кошки, оказывается, умеют плакать. Слезы… Они сами текут по шерстке, и я только сейчас понимаю, что Ланьюшка была не слабой девочкой, а, наоборот, сильной. Не каждый сможет уйти так, как ушла она: решительно, уверенно, доказав и наказав своего обидчика. Вон хозяин вчера весточку читал: женят графа, без длительной помолвки и предварительного договора женят. А она ушла. Не стала унижаться и выпрашивать милостыню, не стала пресмыкаться. Нашла в себе силы, преодолела страх, голод, боль, желания и надежды. А я? Что делать мне?

Колокольчик, прикрепленный на двери, отрывисто звякнул. В лавке посетитель? А почему молчит хозяин? Он же всегда кидается к посетителю и начинает расписывать ему достоинства своего товара. Шепчет… О чем? Почему?

А, посетитель аристократ! Пьяный аристократ, что вдвойне страшнее. Нет, пьяный маг-аристократ – втройне.

– Ваша милость! Ваша милость! Как же так? Что же делать-то? – Вон как зачастил. С перепугу язык заплетается. А господин-пьяница повис на нем, но… Глянь-ка, кто пожаловал!

– Ты кто? Зачем меня схватил? В крысу превращу. Хочешь? Не хо-о-очешь… Правильно не хочешь. Ты, смерд, думаешь, я пьяный? Нет. Я злой! Разозлили меня. Ты знаешь, кто я? Знаешь? Я Ларен, граф Двардский! (Помяни черта, он и явится.) Я сильнейший маг в этом городе. Если захочу, полгорода сожгу сейчас, а вторая половина завтра сама умрет. От болезней. Понимаешь? Никто не может смеяться надо мной безнаказанно! Никто. Я всех их запомнил. Знаю, кто все это придумал. Тварь старая! Думает, выйдет за меня и я буду по ее команде прыгать и спрашивать на лету, как высоко мне нужно лететь? Магичка… Слабосилка тупая. Своей силы не хватает даже на то, чтобы молодо выглядеть. Король ей эликсир покупает. Замуж выдает. И не абы за кого, а за того, на кого она пальцем указала. Почему? Пожалеет, тварь! Ты кто такой? Ты знаешь, что у меня праздник? Женюсь я завтра! Что ты мне подаришь? Я могу выбирать? А если я захочу все, что вижу? А-ха-ха! Ты, смерд, зачем котенка в клетке держишь? Зачем животное мучаешь? Ты не маг! Давай сюда кошку. Зачем мне твои железки. Завтра приду. Накажу тебя. Жди!

Удивительно верным движением для жутко пьяного индивида граф превратил клетку, ошейник и цепь в ржавую пыль и, подхватив мое обессиленное тельце, затолкал за пазуху своего щегольского камзола, а я туда еле-еле поместилась, потому как подросла за то время, что мы не виделись. Хорошо, что похудела сильно за последние дни, а то бы у него этот фокус наверняка не получился бы. А так он с минуту постоял покачиваясь, а затем, резко повернувшись, вышел на улицу. Там его уже ждали. Четверо молодых парней подхватили его милость под руки и усадили в карету. Мое сердце тревожно сжалось. За пару минут моя жизнь сделала очередной крутой поворот, и вот я рядом с тем, кому собиралась отомстить. Буду ли? Не знаю. Дожить бы до завтра. А интересно, как он вообще в эту лавку забрел? Почему пил? На ком женится? Почему согласился?

Удача повернулась ко мне лицом. Обидчика искать не пришлось. Сам нашелся. Сам в свой дом притащит. Сам пожалеет об этом. Или нет? По-моему, я уже не очень-то на него и злюсь… Боги уже наказали его. Поживем – увидим.

А особняк-то какой шикарный! Два этажа, кованая ограда и ворота, подъездная дорожка к широкому крыльцу, цветники, сад, конюшни. Красота! Все это я успела рассмотреть, пока графа под белы рученьки из кареты доставали. Высунула мордочку чуть-чуть и рассмотрела. А вот потом пришлось со всей силы коготками в камзол вцепляться. Граф-то своих подручных одним взмахом в стороны раскидал и пошел по лестнице, как моряк по палубе в жуткий шторм. Хорошо у меня желудок пустой. Но все равно укачало. В комнату зашел, магический замок замкнул. И граф поперек кровати повалился. Вот рефлексы у мужика! Хорошо, что я выскользнуть успела, а еще хорошо, что я эти дни ничего не ела. А то был бы ему подарочек пахучий с утра пораньше, и вряд ли я долго прожила бы в этом случае. А так, гм, нечем. Зато ужин, стоящий на маленьком столике, меня порадовал. Обожраться мне магия не даст, из-за нее же и живот болеть не будет. Можно покушать и подумать. Прятаться от него? Убегать, пока время есть, или что? Но сил-то нет… Остаться? А ну как на опыты пустит?

Прелесть! Столик с ужином стоит вплотную к креслу. Выбор яств… Мням! Обожралась. Еле-еле на кровать пузо затащила. Человек! Подвинься! Я пришла! Ты упился допьяна. Я наелась допьяна! Мы молодцы! Завтра будет завтра.

О! Утро. Солнечные лучи робко и нерешительно заглядывают в комнату через неплотно прикрытые шторы темно-синего цвета, но и этого достаточно для того, чтобы разглядеть окружающее меня великолепие. Большая комната совершенно не выглядит загроможденной, хотя мебель в ней стоит массивная. Большая кровать, без рюшей и балдахинов, поражает мое воображение своими размерами, а два кресла у камина притягивают взгляд, обещая уют и удобство. Еще одно кресло у кровати и маленький столик, остатки ужина на котором живо напоминают мне о вчерашней трапезе. Стены затянуты серой, чуть мерцающей тканью, кресла обтянуты темно-синим материалом, очень похожим на бархат, и самая главная прелесть – огромный ковер с длинным ворсом. Все оттенки серого и синего сочетаются в его узорах, очень органично создавая ощущение уюта и безопасности. Новый день вступает в свои права, но, глядя на графа, хочется сказать «утро добрым не бывает». Лицо помятое, волосы в полном беспорядке, одежда мятая, обувь грязная. А запах…. Сразу видно, проблемы у мужика. Ай, и у меня проблемы… В туалет хочу! Так, пьянь, вставай! Киса гулять хочет! Срочно! Прыжок на его спину. Потоптаться… О, ожил! Теперь в сторону.

Сел. Уже хорошо. Глаза не открывает. Плохо! Ждем. Ой, как мужику плохо… Было… Пальцами щелкнул и вот уже какое-то магическое плетение себе в нос впаял. Сам! Себе! Нашатырь магический, что ли? Вон как головой трясет. Замер. Открыл глаза и взглядом, живенько так, по комнате зашарил. Меня ищет? Вспомнил вчерашнее? Нашел. А я что? Лежу на кроватке, смотрю на нового хозяина. Его помятой физиономией любуюсь.

– Так, живность. Иди сюда.

Раскомандовался… Куда ручки тянешь? Какая такая живность? Куда иди? А где ласка? Обещания? Кусочек вкусненького?

– Сюда иди, сказал. На опыты пущу!

Приласкал, пообещал… Гад. Встаю и тихонечко, на полусогнутых подбираюсь к его протянутой руке. Пытаюсь изобразить обычное животное, домашнее. Обнюхиваю его пальцы. Фыркаю. Чихаю.