Он у меня молодец – не капризничал. Покачивался вместе со мной и вагоном, болтал без умолку: делился накопившиеся на неделю новостями.

– В саде сказали, что будут давать отвар из шиповника, и витамины для поднятия штуки такой, которая если теряется, то люди болеют. Вон сколько детей уже потеряли такую штуку, сразу три зайца: Коля, Игорек и Стас. А еще медведь – Женя и белочка – Соня.

На полдник теперь дают печенье вместо булочек и так будет до самого Нового года, потому что Света, это такая девушка, которая булки печет, выскочила в замуж и уехала в свадьбашный отпуск. Наша нянечка Анна Николаевна расстроилась, потому что у нее сын никак ни нака… не накоко… Не ненаколебируется…накобе…лируется!

Это я на тихом часе нечаянно услышал, мне никак не засыпалось, а Николаевна воспитательнице из подготовительной группы жаловалась.

– Ален, а что такое колеби… Кобелироваться?

Как человек к каверзным вопросам привычный, я нашлась быстро.

– Кабель тянуть. Для телевидения, интернета или электрический. Чтобы свет горел. – не моргнув глазом, отвечаю племяннику..

Егорка задумался. И тут как раз из динамиков прилетело:

– Следующая станция – "Охотный ряд".

– Нам выходить, – сообщила ребенку, отцепилась от поручня, кое-как пробрались к раздвижным дверям.

В толпе пассажиров добрели до эскалатора, поднялись наверх и, выплеснулись вместе с толпой на Манежную. Здесь толпа рассредоточилась в разные стороны, Мы с Егоркой шагнули прямиком в сказочный лес.

В этом чудо-лесу, было множество нарядно украшенных елок разных размеров, между елками – маленькие сказочные домики с острыми крышами, и фигурки лесных зверюшек. Все это увито гирляндами: сверкает, переливается золотыми огоньками несмотря на белый день.

– Алена… – восторженно выдохнул Егорка, крутя головой и с тем же восторгом продолжил: это как же много здесь кто-то кобелировал…Чтобы столько огоньков сверкало!

– Егорка, смотри, на домике снегири, как настоящие! – показываю на остроконечную крышу, отвлекаю от вопроса электро энергоснабжения.

– Почему называются снегири? Они в снегу живут? Им там не холодно?

– Снегири, потому что только зимой прилетают.

– А-аа.

Мы прошлись по волшебному лесу, потом, под аркой, так же как елки увитой сияющей золотом гирляндой и дальше, к Красной площади. из-за скопления туристов, чуть задержались у вмонтированной в брусчатку отметки "Нулевого километр", посмотрели, как туристы бросают в "нулевой километр" монетки.

Над площадью звучали детские новогодние песни, на катке, какая-то спортивная пара выделывала пируэты. За катком виднелись разукрашенные павильоны ярмарки. В какой-то момент, разрозненное движение слилось в общий поток, чем ближе к ярмарке, тем поток становился плотнее. Никто не толкался, не пытался никого обогнать, но я на всякий случай, перехватила Егоркину лапку покрепче.

До павильонов оставалось метров тридцать, как вдруг за нашими спинами, какой-то мужик рявкнул приблизительно следующее :

– Отменяй такси! Прощальный подарок пришлю с курьером! Мы расстались!

Егорка на мужика обернулся, и тут же дернул меня за руку.

– Ален! Там дядя, похожий на бабушкину любимую певицу. Только певица без бороды и ниже ростом. И еще у нее чепчик серебряный и на чепчике большая такая звезда. Знаешь, чем похож? Шубой!

Для подтверждения слов, Егор пропел кусок песни из репертуара Верки Сердючки.

Неловкий получился момент. Наверняка смутили незнакомого человека… .

Привлекаю внимание племянника к каруселям. Продолжая движение, оборачиваюсь с намерением извиниться. Мама родная. Позади идет верзила, под два метра ростом, одетый в длиннющую шубу из какого-то зверя: может из хорька, я в мехах не разбираюсь. Волосы у него темные, бородка ухоженная, глаза яркие, синие. Он на меня этими синими глазами так странно вытаращился, что не сразу вспомнила, зачем оборачивалась… Не вижу, но чувствую, что племянник вывернул шею, следом за мной.

– Извините, – бормочу опомнившись. И вдруг…

– Вы Алена? В смысле, Алена Самойлова? Егорка, это… Егорка?! – переводит взгляд на ребенка и умильно оскаливается.

У меня невольно приоткрывается рот. От удивления.

– Ничего себе! Дядя певица с нами знаком? Ален, он может на сходке был, когда бабуля старшая, членов собирала у нас дома? – радостно выдает Егор и все тем же радостным голоском, вопрошает у верзилы:

– Вы член? Этой, ну, где яйца… Ячейки, вот!

От попавшего в рот холодного воздуха, я икнула, громко и некрасиво.

А верзила продолжает скалиться, и говорит:

– Не пугайтесь! Я – Михайлов. Кирилл Михайлов. Давайте в сторонку отойдем, чтоб движению не мешать? Это же чудо, что я вас здесь встретил…

Кирилл Михайлов? Тот самый? Брат нашей Оли? Ну дела!

Вчера Колька сообщил о предстоящем совместном корпоративе с этим индивидуумом, сегодня, индивидуум нарисовался на Красной площади… А если неслучайно? Вырядился для маскировки в меха хорьковые и следит… Нет, здесь нечисто что-то. Не задумали ли они отобрать у нас Егорку? Да ну, глупости. Если б следил, он бы тихо себя вел, не рычал бы в трубку на всю площадь. На какую-то Нелли рычал. Подарок с курьером обещал передать.

А как он меня… нас узнал? И почему он такой здоровенный? Оля невысокого роста… А он, точно ее брат? Может быстро сфотографировать и Оле снимок отправить? Для подтверждения или опровержения. Отправить то можно, только к ним не пробиться. Вечные проблемы со связью…

В мозгах штормило и веяли вихри. Почти что враждебные.

– Алена, вы так споткнуться можете: сами упадете и Егора уроните, – вещает Михайлов с тревожной тональностью.

– Алена! Ты мне нос закрываешь, мне без носа неудобно дышать, – доносится снизу приглушенный голосок племянника.

Мама дорогая! Как так получилось? Я иду задом наперед. Как рак. Когда успела развернуться всем корпусом к родственничку и Егорку к себе прижать? Так действительно на брусчатку завалиться недолго…

Чуть ослабляю хватку, чтоб Егор мог свободно дышать. Михайлов делает шаг и… Хватает своими граблями меня за плечи.

– Кабы не было зимы,

В городах и селах,

Никогда б не знали мы,

Этих дней веселых!

Летит над площадью. Вокруг смеются, шумно переговариваются, охваченные предпраздничным возбуждением люди.

Мы продолжаем семенить в потоке: я задом, Егор посередине, Кирилл, меня за плечи удерживая.

Сейчас, как кто-нибудь наступит ему на шубу, и мы точно грохнемся. Все. – подсказывает внутреннее чувство самосохранения.

– Выходим. Влево. – командую резко.

Боком пробираемся в левую сторону. Под музыку, движение получается довольно- таки плавным. Хоть и не в такт.

Из потока выбрались, Олин братец отцепился от моих плеч, я освободила из захвата Егорку.

– Это мы, что ли танец разучивали? – тут же поинтересовался ребенок.

– Ну да, разучили танец… – живо киваю в знак согласия.

– Егорка. Я и не предполагал, что ты уже такой большой. Как же замечательно, что предоставилась возможность, познакомиться с вами до корпоратива! – радостно проговаривает родственничек.

– Я не собираюсь ни на какой корпоратив. – фыркаю, поправляя Егорке сбившуюся шапку.

– Значит вы не член. Не были у нас дома, когда старшей бабушки очередь наступила. А откуда тогда вы нас знаете? Если мы только знакомимся? Ален, корпра… Копр… Корапаратив. Это где? Куда не собираешься?

– Егорка, я дядя… – принимается за объяснения верзила Михайлов.

– Стоп! – перебиваю, подняв вверх руку.

Родственник замолкает. К счастью.

Объяснит он ребенку. А ребенок, по приезде с прогулки, изложит домашним в своей интерпретации. Как бы после его изложения, кого-нибудь из родителей с инфарктом на скорой не увезли.

– Егор, на каруселях хочешь прокатиться? – спрашиваю малыша.

– Хочу. Ален, если ты хочешь поговорить без моих ушей, я уши ладонями закрою. Вы поговорите, а потом на карусели пойдем, – отвечает хитрющим голосом.