Другой тип нарастания зарождается в нижней части живота. Давление его пальца на мою задницу ослабевает, чем больше он дразнит мой клитор.

        Трение наполняет меня искрами — яркими и ослепительными.

        — Блядь, ты ощущаешься, как грех.

        Он вводит и выводит свой палец из моей задницы, прежде чем вставить еще один.

        Я задыхаюсь, чувствуя, как растягиваюсь.

        Боже.

        О, Боже.

        Почему это боль такая приятная?

        — Ты такая чертовски узкая. Хмм. Я могу сломать тебя, если воспользуюсь своим членом.

        У меня перехватывает дыхание при этой мысли, но возбуждение накрывает это, стекая по моим бедрам.

        — С-сделай это, — шепчу я.

        Он делает паузу, входя и выходя из меня.

        — Что это было?

        — Трахни меня. Всю меня.

        Его грудь содрогается со стоном, заполняя пространство вокруг, мужественный и такой чертовски горячий.

        — Ты станешь моей? Полностью моей?

        — Твоей. Полностью твоей.

        Я не получаю предупреждения. Эйден выскальзывает из моей киски и задницы. Прежде чем я успеваю сосредоточиться на пустоте, он разворачивает меня.

        — На локти и на колени.

        Я встаю перед ним так, как он сказал, мое сердце колотится в груди.

        Тук.

        Тук.

        Тук.

        Эйден кладет руку мне на спину и опускает еще ниже, так что моя задница оказывается в воздухе, а он позади. Не так давно я бы почувствовала себя неловко из-за того, что так беззащитна перед ним. Но не сейчас.

        Теперь моя кожа покрывается жаром, желая большего.

        Два его пальца вонзаются в мою киску. Я громко стону, когда его член снова и снова проводит по моей влажной дырочке сзади.

        И тогда я понимаю, что он использует его в качестве смазки.

        — Будет больно, — размышляет он.

        В его голосе звучат садистские, мрачные нотки.

        Это мой шанс избежать этого, но, по правде говоря, я не хочу.

        В глубине души я хочу, чтобы мне было больно.

        Если Эйден открыто признается, как сильно он извращенно хочет меня и не может насытиться мной, я могу стать такой же.

        — Сделай это, — бормочу я.

        — Даже если будет больно?

        — Особенно, если будет больно.

        Он рычит и медленно проникает в мою тугую дырочку.

        Я остаюсь неподвижной, не дышу.

        — Расслабься, — стонет он. — Расслабься. Не сопротивляйся мне.

        Я изо всех сил стараюсь сбросить напряжение с плеч. Член Эйдена едва находится внутри, и это вызывает жжение.

        Он погружает свои пальцы в мою киску, и удовольствие расслабляет мои мышцы.

        Свободная рука Эйдена сжимает мое бедро, и он врывается в меня на одном дыхании.

        Я кричу, боль разрывает меня изнутри. Слезы наворачиваются на глаза.

        О, Боже.

        Это больно. Это чертовски больно. Это даже хуже, чем когда он лишил меня девственности.

        Я уже собираюсь передумать, сказать ему, чтобы он остановился, но потом он начинает двигаться. И в моей киске, и в моей заднице. Его пальцы встречаются с членом через тонкую стенку, и его большой палец скользит по клитору.

        — Ох... Ааааа...

        — Нравится, да?

        Глубокий голос Эйдена заводит меня еще больше.

        Я прижимаюсь попкой к его бедру, нуждаясь в большем.

        Он протягивает руку и щиплет меня за сосок. Я вскрикиваю от мучительного ощущения.

        — Ответь мне, — приказывает он.

        — Я... — я ахаю. — Да.

        — Да?

        — Д-да...

        — Тебе больше нравится мой член в киске или в твоей заднице.

        — Я... не знаю.

        — Хм. Я люблю твою задницу так же сильно, как и твою киску. — он ускоряется. — Никогда не думал, что такое возможно.

        — Эйден...

        — Ты здесь такая чертовски узкая, милая. Я едва могу пошевелиться. Чувствуешь, как сильно ты душишь мой член?

        Грязные разговоры Эйдена, должно быть, заразительны, потому что все, что я могу сказать, это:

        — Да.

        Он входит в меня в долгом мучительном ритме, который вырывает из меня удовольствие.

        — Тебе это нравится?

        — Да...

        — Тогда кончи для меня.

        Его властный тон поражает до глубины души. Вихрь удовольствия захлестывает меня, как ураган. Мои нервы так возбуждены, что я кончаю дважды, в одно и то же время. Или, может, это один долгий оргазм, перетекающий в следующий.

        Я даже не могу это контролировать. Оргазм овладевает мной, как одержимость, как потусторонняя сила.

        Я выгибаю спину, повторяя имя Эйдена, как молитву. С таким же успехом он мог бы сейчас прикасаться к моей душе, а не к телу.

        — Скажи, что любишь меня, — рычит он мне на ухо, когда его толчки становятся дикими.

        — Я люблю тебя, — задыхаюсь я.

        Он следует за мной по склону с хищным рычанием.

        — Моя. Ты полностью моя.

        Да.

        Больше бесполезно это отрицать.

        Если мы никогда не найдем выход отсюда, я умру счастливой, зная, что я с человеком, которого люблю больше всего на свете.

        С парнем, которого я любила с семи лет.

Глава 36

Эйден

        — Ты принимаешь Виагру?

        Эльза задыхается, кладя голову мне на руку.

        Она только что закончила надевать свою одежду — всю — так что я больше не мучаю ее.

        Это мило, что она думает, что простая одежда удержит меня от нее.

        Ничего не удержит меня от Эльзы.

        — Виагра, да? — я улыбаюсь ей сверху вниз.

        — Я имею в виду, что твое сексуальное влечение бесконечное даже в экстремальных обстоятельствах. У меня все болит. — она краснеет, и, не в силах остановиться, я тяну ее за щеку.

        Невозможно перестать желать ее.

        Возможно, однажды, когда мы станем старше, и я трахну ее всеми возможными способами, я смогу насытиться ею.

        Но даже это ничтожный шанс.

        — Что тебе больше всего во мне нравится? — спрашивает она, и румянец заливает ее щеки.

        — Больше всего?

        — Ну, что ты находишь во мне самым сексуальным?

        Я усмехаюсь.

        — Ты снова пытаешься соблазнить меня, милая?

        — Просто ответь.

        Она играет с подолом моего пиджака.

        Я пытаюсь думать о том, что меня больше всего в ней возбуждает. Запах кокоса в ее волосах, после душа. Ее затрепетавшие глаза, когда ее голова откидывается назад в оргазме. Форма ее губ, когда она зовёт меня по имени. Мягкость ее прикосновений, когда она прижимается ко мне.

        В ней слишком много вещей, которые я нахожу сексуальными и совершенно неотразимыми. От подергивания носа до легкого прикуса губы и прямо до блеска в глазах.

        Поэтому, когда дело доходит до конкретного ответа, всё просто.

        — Всё, — говорю я.

        — Всё? — спрашивает она, в ее голосе слышится замешательство.

        — Твоя страсть, твоя тьма, твой огонь и даже твое проклятое упрямство. Я нахожу их всех сексуальными, и я бы ничего в тебе не изменил. Так что да, всё.

        Ее губы приоткрываются, а глаза смягчаются от глубокой привязанности, прежде чем она отводит взгляд, словно скрывает свою реакцию.

        — Ты тронута, не так ли? — я касаюсь ее руки.

        — Замолчи. — ее щеки становятся пунцовыми.

        Я улыбаюсь.

        — Расплатись, милая.

        — Расплатиться?

        — Да. Скажи мне, что тебе больше всего во мне нравится.