— Ким?

        — Парень Ксандер сделал это. — он наклоняется, чтобы прошептать. — Кстати, твой Эйден наблюдал, а потом уехал в закат, будто ничего не видел.

        Мои губы приоткрываются. По правде говоря, я не удивлена, что Эйден был в этом замешан. Я подозревала, что он имеет к этому какое-то отношение. Однако удивлена, что Ксандер позволил себе насилие. Он никогда не проявлял насильственного поведения.

        За исключением того раза в кафетерии.

        — Он не ее Эйден, — невозмутимо отвечает папа. — Он Эйден Кинг, сын Джонатана Кинга, который разрушил наши жизни.

        Я сглатываю, и это не только из-за напоминания о вражде между нашими семьями.

        Папа прав.

        Он не мой Эйден.

        Но вот в чем дело, Стил, у тебя нет будущего с Эйденом. Потому что он уже помолвлен с Сильвер.

        Бесстрастные слова Джонатана царапают мое ущербное сердце, разрывая его на части.

        Сильвер была права с самого начала — он никогда не принадлежал мне.

        Он заставил меня играть самую отвратительную, презренную роль: роль девушки на стороне.

        Хаотические чувства скребут меня в груди, но я решаю не обращать на них внимания.

        Я отказываюсь быть втянутой в этот ад. Не сейчас.

        Я сосредотачиваюсь на своем отце.

        — Теперь ты в порядке?

        — Да.

        — Будут ли побочные эффекты от комы?

        — По словам моего врача, я стабилен.

        — Но ему нужно регулярно проходить осмотры, — вмешивается Нокс. — Как и тебе.

        Слезы наворачиваются мне на глаза при этом напоминании. Как и в меня, в папу стреляли в тот день.

        Мы оба стали жертвами.

        Мы действительно жертвы?

        Все расплывчато и без какого-либо решения в поле зрения.

        В одном я уверена — папа здесь. Он не мёртв. Он сдержал свое обещание не бросать меня, как это сделал Илай.

        Он вернулся за мной.

        — Папа?

        — Да, принцесса?

        — М-можно я тебя обниму?

        Уголки его глаз смягчаются, и он без колебаний раскрывает объятия.

        Я ныряю прямо в него и зарываюсь лицом ему в грудь. Папины руки обнимают меня в теплом, успокаивающем объятии. Слезы, с которыми я боролась с тех пор, как увидела его сегодня, текут по моим щекам.

        — Ты.. Т-ты вернулся.

        — Я обещал тебе, что никогда не оставлю тебя. Мне жаль, что я опоздал, принцесса.

        Я отчаянно качаю головой.

        — Ты вернулся.

        Кажется, целую вечность я продолжаю плакать у него на груди. Мои пальцы впиваются в его рубашку, будто я снова становлюсь той маленькой девочкой.

        Папиной маленькой дочкой.

        — Я больше никогда тебя не оставлю. Даю слово.

        Я икаю ему в грудь, мои вдохи и выдохи неистовые.

        — Мы приехали! — Нокс кричит, а затем бормочет. — Слава Богу.

        — Готова войти в наш дом?

        Папа убирает волосы с моего лица.

        Я отрываю голову от папиной груди и киваю, но даже тогда в глубине живота начинается бунт.

        Готова ли я войти в дом, где лишилась своего детства?

        Есть только один способ выяснить.

Глава 4

Эльза

        Дом.

        Такое странное слово.

        И вот я снова здесь. В Бирмингеме. Дома.

        Нокс уже выскочил из машины, словно его задница в огне.

        Расстояние от парадных ворот до особняка большое. Стильный сад простирается до самого горизонта, и усажен деревьями, вырезанными в различных геометрических формах.

        Дрожь пробегает по конечностям, когда мы с папой встаём перед парадными воротами особняка.

        Две статуи льва украшают вход, совсем как в моих обрывочных воспоминаниях.

        Не думаю, что когда-либо осознавала, насколько большим был наш особняк, будучи маленькой. Я помню провода, частное озеро и долгие пробежки, которые мы с папой совершали по периметру нашей собственности.

        Наш дом больше, чем особняк Кингов. Возможно, это потому, что они в Лондоне, в то время как мы далеко от города, в Бирмингеме.

        Облачное небо окутывает мрачной пеленой две башни, возвышающиеся на восточной стороне.

        Дрожь пробегает по мне при виде этого, царапая грудную клетку, как заключенный, нуждающийся в освобождении.

        В этих башнях есть что-то, но что?

        — Добро пожаловать домой, принцесса.

        Я отрываю взгляд от архитектурного шедевра и смотрю на своего отца. Он смотрит на меня с гордостью и удовлетворением, словно все это время хотел вернуть меня сюда.

        — Я.. я думала, весь дом сгорел в пожаре.

        — Так и было. — ностальгия охватывает его взгляд, прежде чем вскоре исчезает. — Было нелегко, но мы отремонтировали дом, чтобы он выглядел как раньше.

        — Я вижу.

        Все это слишком... сюрреалистично.

        Если бы он стал красным и туманным прямо сейчас, я бы точно знала, что это сон. Может, я все еще нахожусь в кабинете доктора Хана, переживая воспоминания о моей первой встрече с Эйденом.

        Может, этого утра никогда и не было. Может, Эйден не помолвлен с Сильвер.

        Я мысленно качаю головой. Не буду думать о нем. Не буду думать о нем...

        Папа берет мою руку и переплетает со своей.

        — Давай зайдем внутрь. Ты, должно быть, устала.

        Мои ноги двигаются сами по себе, когда мы входим в фойе.

        Мрамор.

        Это первая мысль, которая приходит в голову. Мраморный пол, мраморная лестница и даже мраморная статуя льва.

        Подождите. Это штука?

        Мужчина средних лет, похожий на Роберта Де Ниро, и две женщины, одетые в форму горничных, кланяются при нашем входе.

        Я неловко киваю в ответ. Это так странно, когда люди кланяются, будто мы королевской крови. Хотя, судя по тому, что я узнала о Steel Corporation, папу с таким же успехом можно считать дворянином в Бирмингеме.

        Похоже, его нисколько не смущает персонал. Он признает их и идет дальше.

        Я как потерянная сирота, иду рядом. С моей полу-мокрой одеждой и растрепанными волосами я выгляжу соответственно.

        Мы с папой входим в огромную гостиную со сводчатыми золотыми потолками и ослепительным светом. Две большие статуи льва украшают широкую мраморную лестницу. Две картины с китайскими воинами висят по обе стороны лестницы в идеальной симметрии.

        Теперь я знаю, откуда взялась моя любовь к старинным китайским военным книгам и философам.

        Несколько французских окон стратегически расположены по всей гостиной, позволяя заглянуть в сад.

        Все в точности как в моем видении.

        Возможно, это тоже видение. Возможно, у меня галлюцинации, и моего отца нет в живых.

        От этой мысли в горле появляется горький, липкий привкус. Я сжимаю его руку в своей, убеждаясь, что это не обман разума.

        Нет, папа здесь.

        Он вернулся за мной.

        — Вот вы где.

        Мое внимание переключается вправо. Мужчина средних лет спускается по лестнице с вежливой улыбкой на лице.

        Он одет в полосатый костюм-тройку, выглядя подтянутым и хорошо сложенным для мужчины его возраста. Его бледно-голубые глаза напоминают снежного тигра, и, хотя он не выглядит старым, его волосы усыпаны седыми прядями.

        Подождите.

        В нем есть что-то знакомое.

        Я приглядываюсь к мужчине повнимательнее, и мои глаза расширяются.

        — Ты.

        — Я же говорил, что она тебя узнает. — Нокс врезается в мужчину сзади, обнимает его за плечи, озорно ухмыляясь. — Плати сотню, Агнус.