Есть ли какая-нибудь яма, в которую я могла бы зарыться?

        И все же я вздергиваю подбородок.

        — Ты говоришь это только потому, что я не помню.

        Он берет мою руку и подносит ее к своему лицу. Он прижимает мою ладонь к своим губам и целует ее так нежно, что по всему телу пробегает дрожь.

        Жар разливается по коже, как быстрый огонь, и пробирает до костей.

        О, Боже.

        Я могу справиться с напряженной, грязной стороной Эйдена — иногда — но я совершенно беспомощна перед его мягкой стороной.

        — Ты выглядишь чертовски очаровательно, когда стесняешься.

        Он опускает мою руку и держит ее на своем бедре, прижав к себе, будто это его самая ценная собственность.

        Наши пальцы переплетаются. Моя маленькая рука в его большой. Мои женские пальцы против его длинных, мужских.

        Меня так и подмывает вырваться, но я слишком люблю тепло. Кроме того, я все еще в шоке от того, как он поцеловал мою ладонь.

        Я подумываю надавить на него, чтобы расшевелить его уродливую сторону, просто чтобы доказать, что его жесткая часть всегда побеждает. Что его мягкая сторона это иллюзия и обман ума.         — Раньше ты не была застенчивой. — он наклоняет голову набок. — Ты брала и брала, не раздумывая.

        — Нет.

        — Да. Я говорю тебе, малышка Эльза была жесткой.

        — Боже. Не могу поверить, что у тебя грязные мысли о маленькой девочке.

        — Ты больше не маленькая девочка.

        — И ты не маленький мальчик.

        — Верно. Вот почему я трахаю тебя.

        — Ты когда-нибудь перестанешь говорить грязные вещи?

        — Только когда я трахаю тебя грязно.

        Грохот его голоса посылает искры по всей моей коже и вниз, к сердцевине.

        В его голосе есть что-то совершенно мужское, грубое, глубокое и... грязное.

        Да, грязное. Такое чертовски грязное.

        Я сгораю, почти закипаю при виде этого голоса, грохочущего рядом с моими чувствительными частями, когда он шепчет мне грубые вещи.

        Неправильный образ для твоей решимости, Эльза.

        — Ты не можешь остановиться? — шепчу я.

        — Не тогда, когда дело касается тебя.

        — Да. Вини в этом меня.

        — Я виню в этом малышку Эльзу. Она заставила меня думать о вещах, о которых я никогда раньше не думал.

        — Например, что?

        — Например, взрослые вещи. Я же говорил, она была жесткой.

        — Ты вкладываешь мне в рот слова только потому, что я не помню.

        — Ох, ты будешь помнить. Не могу дождаться, чтобы увидеть выражение твоего лица, когда ты вспомнишь.

        — Мечтай дальше, придурок.

        Он усмехается, и звук эхом разносится вокруг нас, как мелодия. Я хочу дотянуться до этого звука, упаковать его куда-нибудь и сохранить.

        На мгновение я просто сижу, загипнотизированная, как в ловушке, когда его черты смягчаются, а плечи расслабляются.

        Теперь, думая об этом, Эйден часто расслаблялся рядом со мной. Будь то его сексуальная напряженность, его сводящее с ума собственничество или его редкие улыбки и смех.

        Ему легко со мной.

        И если быть честной с самой собой, то с ним мне тоже легко.

        Прежде чем я успеваю насытиться его смехом, мы приезжаем.

        Почему расстояние не может быть больше?

        Джип Коула уже припаркован на подъездной дорожке. Я оставляю свой рюкзак в машине и следую за Эйденом вверх по ступенькам.

        — Почему Коул попросил встретиться здесь?

        — Не знаю.

        Я прищуриваюсь.

        — Ты хочешь сказать, что приехал без плана?

        — У меня был план. — он наклоняет голову в мою сторону. — Все, что связано с тем, что ты рядом со мной, это идеальный план.

        Моя температура становится на десять градусов выше, но я прочищаю горло.

        — Ты провел утро с Коулом? Вот почему ты не пришел в школу?

        — У меня была встреча с моим консультантом по поводу Оксфорда.

        Ох.

        Верно.

        Эйден поступит в Оксфорд. Эта информация всегда была спрятана в глубине моего сознания, но, услышав ее вслух, она становится реальной и... окончательной.

        В конце года мы с Эйденом пойдем разными путями, нравится нам это или нет.

        Мысль похожа на складывание кирпичей внизу живота по одному за раз.

        Я еле держусь на ногах к тому времени, как мы входим внутрь.

        — Ни слова, Сильвер. — стальной тон Коула прорезает тишину коттеджа. — Я не хочу слышать твой голос.

        — Пошел ты, Коул.

        Сильвер тоже здесь? Почему Эйден не упомянул об этом?

        С другой стороны, это должно означать, что Адам ей не угрожает. Не то чтобы я должна беспокоиться о ней.

        — Что ты здесь делаешь, Куинс?

        Эйден врывается внутрь, даже не дав о себе знать.

        — Спроси Коула, — шипит она.

        А это значит, что Эйден не знал, что она будет здесь.

        Я вхожу внутрь осторожными шагами.

        — Привет.

        — Эльза. — Коул улыбается, но за этим не скрывается теплота. Словно он должен улыбаться, но не хочет. — Садитесь. Есть кое-что, что вам нужно знать.

        Я смотрю на Эйдена с вопросами, написанными на лице. Он приподнимает плечо и садится рядом со мной. Его рука ложится на спинку дивана, почти касаясь моей кожи, но не полностью.

        Чертово поддразнивание.

        Сильвер садится напротив нас в кресло. Ее ноги плотно прижаты друг к другу сбоку. Бледность ее лица не имеет ничего общего с цветом ее кожи и больше связана с диким выражением ее взгляда.

        Коул стоит рядом с ней, как статуя.

Неподвижный и холодный.

        Если Коул замешан, должно быть все серьезно.

        Мои конечности дрожат вопреки себе. Если Эйден все еще имеет какое-то отношение к Сильвер, не знаю, как я отреагирую.

        Я и так едва держусь. Если Эйден еще раз обманет мое доверие, я не выживу. Одно можно сказать наверняка, я уничтожу его вместе с собой. Это справедливо с учетом того, как сильно он меня уничтожил.

        — Скажи им, — приказывает Коул.

        Он приказывает Сильвер, будто она маленький ребенок.

        Я ожидаю, что она будет сражаться, вести себя как обычно — стервозно, но она просто молчит.

        — Если ты не скажешь, сделаю я, — продолжает Коул с пугающей беспечностью. —

Хочешь, чтобы они выслушали мою версию?

        Сильвер заметно вздрагивает, словно ее ударили по лицу.

        — Покончи с этим, Куинс. — нетерпение Эйдена сквозит в его голосе. — У меня нет всего дня.

        Понятия не имею, не замечает ли он ощутимого напряжения между сводным братом и сестрой или ему просто все равно.

        Я ставлю на последнее.

        Когда она поднимает голову, ее взгляд мгновенно находит мой.

        — Не знаю, почему мы продолжаем быть связанными, ты и я.

        То же самое.

        — Это мое последнее предупреждение, — говорит Коул. — Говори, или я это сделаю.

        — Помнишь Адама? — спрашивает она.

        — Он снова причинил тебе боль? — я выпаливаю, а она морщится.

        — Еще раз, — Коул говорит так тихо, что это пугает. — Значит, это случалось и раньше, да?

        Рука Эйдена падает мне на плечо, крепко сжимая, прерывая концентрацию на Коуле и Сильвер.

        Мои глаза скользят к нему, и я сглатываю от напряжения в его челюсти.

        Ой, боже. Ему не весело. Ни капельки.

        — Откуда ты знаешь об этом, милая? Хм?

        — Он докучал ее на парковке; я остановила его.

        — Ты остановила его, — повторяет Эйден со спокойной, но пугающей интонацией. — Как именно ты его остановила?