Ритина улыбка была чудо как хороша. Сане Черному хотелось бесконечно долго смотреть на эту улыбку, но бестолковый Юрка все испортил:
– Слышь, братан, а ты чего там затюкался? – обратился он к Ритиному спутнику. – Двигай к нам, у нас тут весело.
– Пока я ничего веселого у вас не заметил, – злобно огрызнулся «братан» и уставился в окно.
– Не обижайтесь, пожалуйста, – виновато обратилась Рита к компании. Понимаете, Базиль не любит шумные сборища. Он у меня очень талантливый человек. Поэтому ему нужно уединение, тишина, чтобы черпать вдохновение.
– Аааа… мы так и поняли … Талантищи, они завсегда чудненькие. А позвольте спросить, в переводе на человеческий язык, если забыть про талантище земли русской и все такое прочее, Базиль – это Васька что ль? – вносил ясность в ситуацию лишенный деликатности Пушкин.
– Сам ты Васька, меня зовут Базиль. В кругу близких допускается обращение Василий, но вам до этого круга как козе до Москвы.
Путешественники изумленно переводили взгляд с Базиля на Риту.
– Ты с ним из-за денег мутишь? – спросил девушку нетрезвый Леха, познавший тяготы и невзгоды неудачной женитьбы.
– С чего ты… Вы… взяли? – ахнула Рита. – Как Вам не стыдно?
– Да ладно, че ты. Кстати, давайте все на «ты» перейдем. Негоже на краю земли «выкать», – продолжал ораторствовать Леха. – С таким как твой Базилик…
– Базиль, – машинально поправила Вика.
– Без разницы, – отмахнулся Леха, – такого Василька только за большие деньги можно терпеть. Кстати, кто он у тебя? Художник?
– Поэт, – тихо ответила девушка.
– Рит! А я тоже поэт! И маленько певец! Бард, короче! – выдал неожиданное для друзей амплуа Саня Черный. – А чего? – обвел он взглядом обалдевших товарищей. – Все в себе носил, не хотел вас загонять своей ранимостью. Итак! Гитару мне! Песня посвящается моей даме! – и, имитируя игру на гитаре, Саня начал исполнять собственное сочинение на дворовый манер:
Викуся-куся-пуся!
Я от тебя тащуся!
Я за тобой попруся
На край света и ваще!
– Брависсимо! – неожиданно ожил поэт Базиль. – Это и есть та самая романтика тундры, про которую ты говорила? Та романтика, которая открывает глаза и заставляет пламенеть сердце? – гневная тирада поэта была обращена исключительно к Рите, остальных присутствующих Базиль принципиально не замечал. – А знаешь, ты была права! Твоя романтика действительно открыла мне глаза! И я понял! Понял, что ты, Рита, дура! Овца в перьях! Я не оговорился! Нет! Не овца в репьях, как другие бабы, а овца в перьях. Потому что ты – недоразумение! Абсурд! Жаль, что я не могу сказать: «Останови, водитель, я здесь выйду! В иных обстоятельствах я бы так и поступил!»
Поток пафосной речи иссяк. Риту было жалко. Она, словно воробушек на сильном морозе, сжалась в комочек и старательно сдерживала готовые сорваться слезы. Сашка Черный подхватился с места, сорвал Риту с сиденья и затискал в середину между собой и Белым.
– Ну-ну-ну, – приобняв девушку за плечи, тихонько успокаивал ее Саня. – Еще чего не хватало… Этот поэтишка ни одной твоей слезинки не стоит! Не смей даже думать о том, чтобы из-за него разреветься!
– Рит, а зачем вы с ВаськОм в тундру-то поперлись? – артистичным шепотом, таким, что его было слышно в самых отдаленных уголках газели, поинтересовался Леха, приканчивающий третью бутылку пива.
– Мы с Базилем, – начала Рита, – встречаемся уже год. Он предложил мне как-то отметить годовщину этого события. Я спросила, куда он хочет поехать. Базиль ответил: «На море». Вот я и решила сюрприз ему устроить. Я всегда мечтала побывать в тундре. А раз Базилю все равно, куда ехать, то я и взяла тур в Мурманскую область. Здесь же море. Как он хотел…
Ребята засмеялись, представляя реакцию сноба Василия на пляж и волны Северного Ледовитого океана.
– Если бы мне благоверная на мои деньги такой романтический сюрприз устроила, я бы, наверное, уже сидел. За нанесение особо тяжких, или даже за убийство, – изрек ерзавший на сиденье Леха. Полтора литра пива активно перерабатывались молодыми почками и настырно просились наружу.
– Но ведь я устроила сюрприз на свои деньги, – пробубнила под нос Рита, но ее все услышали.
– Это как? – в унисон спросили Пушкин и тезки.
– Да что вы к девчонке прицепились?! – встряла в интересный разговор Вика. – Что вы как дикари, в самом деле? Что тут непонятного? Девчонка на свои деньги купила две путевки на тур по тундре: себе и Базилю. Отстаньте уже от человека. Разве вы не видите, что Рите ваши расспросы неприятны! Рит, зачем ты перед ними отчитываешься? Эти упыри во всем найдут повод для веселья. Даже в человеческой трагедии.
***
Обсуждение человеческой трагедии скрасило путешественникам дорогу. Время в пути пронеслось незаметно. Газель въехала на берег реки Белоусиха.
– Базиль, если хочешь, можешь с водителем вернуться в Мурманск, – обратился инструктор к поэту.
– Это с какого… интересно? Деньги за поездку уплачены, с чего бы мне в Мурманск возвращаться?
Сообщение про «уплаченные деньги» породило в рядах путешественников волну восторга и сарказма.
– Ну как же, – растерялся инструктор, – ты ведь сам говорил «была бы возможность, я бы велел водителю остановиться и непременно вышел бы».
– То была гипербола, – отозвался Базиль, – впрочем, откуда экскурсоводу по тундре знать о таких вещах. Так что, путеец, будь любезен, исполняй свои должностные обязанности и не лезь в высокие материи.
– Путейцы на железной дороге, я – инструктор, – ответил Олег Петрович снобу и обратился к группе. – Ребята, сейчас подходим к прицепу, разбираем рюкзаки. Затем делим общак, то есть недельные съестные припасы группы, прямо пропорционально по числу участников похода и имеющейся у каждого физической подготовке.
Вике выпало быть хранительницей хлебцов. Хлебцы были легкими, но занимали большой объем – почти мешок. Генка помог Вике выпотрошить содержимое рюкзака и закрепить выпотрошенные вещи поверх рюкзака крюками-навесами, из-за чего Вика приобрела угрожающий вид со спины. Место внутри рюкзака заняли хлебцы.
– Прямо Халк! Как есть чудище! – не смог сдержать восторгов по поводу преображения подруги Белый.
Быть Халком, а еще хуже, подцепить такое прозвище Вике категорически не хотелось, поэтому она холодно посмотрела на Белого, отчего тот немного смутился и решил принести извинения:
– Ну а че, зато на тебя медведи не нападут. Они ж боятся крупных… предметов.
– Ребят, – обратился к туристам Олег Петрович, когда вопрос с дележом общака был решен, – у нас есть два варианта переправы через Белоусиху: либо мы переплываем ее на лодке, либо идем пешком 6 километров и переходим реку вброд.
Общим голосованием решили преодолевать реку на лодке. Плавсредство было закреплено обыкновенной веревкой к колу, торчавшему из воды. «Интересно, чья это лодка?» – подумала Вика. Покрутив головой по сторонам, она не увидела признаков присутствия человека. Как бы то ни было, в условиях безлюдья владелец лодки за свою собственность не переживал.
Олег Петрович сажал в лодку по одному человеку и брался за весла, не доверяя это дело никому другому. Переправив пассажира на противоположный берег Белоусихи, возвращался за следующим. Когда в лодку села Вика, Гена умостил свой рюкзак рядом с ее вещами, разделся и пошел на противоположный берег Белоусихи по дну реки. Вода в месте перехода еле-еле доставала до подмышек. Олег Петрович, переправив последнего туриста на противоположный берег, водворил лодку на место и вернулся к группе так же как и Геннадий.
– Ну, други мои! – провозгласил инструктор, одевшись после речного перехода. – В путь! Не забываем о безопасности. Увидев впереди медвежьи гОвны, свежие следы зверья, укрытие из камней, заросли кустарника, в которых запросто могут отдыхать хищники, пускайте в ход свистки. Лучше упредить прямой контакт со зверем, чем потом по ходу придумывать способы спасения от него.
После долгой поездки на газели идти пешком было сущим удовольствием. Пейзаж разительно отличался от привычных видов средней полосы России: ни тебе лесов или одиноко стоящих деревьев в поле, ни травы по пояс. Вокруг, куда ни кинь взглядом, открывалась дорога в бесконечность. Ноги размазывали по плотным мелким кожистым листьям черники фиолетовую дрязгу ягоды, переступали на ягель, приминали к земле еще незрелую бруснику, останавливались и сгибались в коленях перед морошкой, чтобы человек набрал горсточку янтарного северного лакомства. Иногда на пути людей вставали высокие сопки, укрытые мягкими кочками мха. Ноги любили островки мха. Уютного, как прикроватный коврик.
