Моронский стоял, подперев задом правый борт чёрного, с темными, словно сварочные щиты, стёклами Гелендвагена и курил.

Гелендваген? Господи, ну конечно! Какая ещё может быть машина у такого индюка! Хуже могло быть только, если бы это был какой-нибудь Хаммер.

Соня сжала кулаки в карманах штанов, чтобы унять дрожь. Смотрела исподлобья, как Макс отбросил окурок в урну и двинулся к ней. Бежать все равно некуда, сзади амбалы.

«Как овцу на закланье» – думала Соня, когда Моронский, подойдя к ней вплотную, молча взял за руку и поволок к машине. Так же молча запихнул ее внутрь и забрался следом.

– И что это все значит? – как можно спокойнее спросила девушка, хотя хотелось кричать и царапаться.

– А, забыл тебе сказать, у нас сегодня свидание! Мы едем ко мне на дачу. – Непринужденно ответил Макс. – Купальник взяла? А да… ну, придётся без купальника! Игорь, трогай, – приказал он и добавил Соне: – Завтра верну домой, не бойся.

«Не бойся!» – хмыкнула про себя девушка. «Везет непонятно кто, непонятно куда, и совершенно понятно зачем! Конечно, чего тут бояться?!»

– У меня месячные – тихо соврала Соня, поздно сообразив, что сморозила глупость.

– Что? – он придвинулся к ней и наклонил голову, подставив ухо.

– Месячные… – еле слышно повторила она и почувствовала, как опять краска заливает щеки.

Соня не смотрела на него, но кожей почувствовала, как ее похититель усмехнулся.

– Это не имеет значения, – сказал он, откидываясь на сидении.

– Это почему ещё?

– Потому, что я где-то слышал, что хорошие девочки на первом свидании не дают!

Соня опешила и уставилась в профиль Моронского.

– Ты же хорошая девочка? – он перевёл косой взгляд на Соню и снова ухмыльнулся.

Невозможный тип!

– В программе шашлык, баня, бассейн! – он смерил ее взглядом карих глаз и добавил: – А… ну ты просто мяса поешь тогда.

– Что за методы у тебя, Моронский? – завелась Соня. – Почему нельзя по-человечески?

– Потому что по-человечески ты сама не хочешь. – жестко проговорил Макс, и добавил чуть мягче: – Ты ж не ответила на мои сообщения. А я вообще не привык эсэмэски писать. Знаешь, сколько я своего драгоценного времени потратил, набирая такой длинный текст?

– Секретаря бы своего попросил набрать, – фыркнула Соня.

– А у неё в воскресенье выходной.

Соня не знала, что ещё сказать. У него на все свой аргумент.

– Мне даже переодеться не во что. Придурок. – тихо процедила она сквозь зубы. – Белья даже нет.

– Что правда? – он метнул взгляд куда-то область Сониной груди. Отчего ее соски съёжились под тканью толстовки.

– Сменного! – буркнула Соня и сильно стиснула себя руками.

– Я тебе своё дам!

Господи, какой он невыносимый!

– Телефон мне дай! – потребовала девушка.

– В полицию звонить собралась или зверюге своему?

– Дай, говорю, – Соня, не глядя, протянула ладонь, потом опустила голову и тихо добавила, – мне маме позвонить надо, я же без телефона из дома выбежала…

Моронский протянул свой мобильник, предварительно разблокировав экран и открыв набор номера.

– Мам, – начала Соня, когда та ответила, – ты за хлебом сама сходи, ладно? Я, видимо, сегодня домой ночевать не приду… – и бросила полный ненависти взгляд на Моронского. – Нет, не волнуйся, со мной все в полном порядке. Просто меня пригласили на дачу на шашлыки и я не смогла отказаться. Все мам. Позже все объясню.

Она вернула Моронскому телефон и, скрестив руки на груди, насупилась.

– Розы понравились? – он подкатился ближе и стянул капюшон с ее головы. Соня дёрнула плечами. Жаль, что шипы не успела отрастить подлиннее.

– Спасибо. Но не стоило так тратиться. – Соня отодвинулась к самому краю сидения, почти вжавшись в дверь слева от себя и отвернулась к затемнённому окну.

– Нам ехать минут сорок, так и будешь всю дорогу дуться? У меня не было выбора.

Но Соня только стрельнула в него уничтожающим взглядом.

– 

Ладно, тогда слушай анекдот…

Глава 9

Соня уже думала, что это мучение никогда не закончится. Находиться с ним так долго в замкнутом пространстве автомобиля было невозможно. Это подавляло ее, держало в напряжении, изводило и заставляло сильнее сжимать колени.

Но, наконец, машина свернула с трассы. Попетляла по узкой асфальтированной дороге, проложенной вглубь леса и остановилась у высокого каменного забора с тяжёлыми воротами.

Ворота разъехались, машина вкатилась на вымощенный плиткой двор и остановилась перед особняком сложной геометрии. Домина из стекла, дерева и камня утопал в кронах и зелени соснового бора. Односкатные крыши дома совсем немного поднимались от стен здания и со стороны двора казалось, что то самые высокие помещения дома располагаются в дальней части конструкции, образуя ступенчатую форму. Да, загородный дом Моронского выглядел ультрасовременно, но в то же время уютно что ли… Не было ощущения, что от дома веет холодом и мраком, как это часто бывало, когда создатель подобного архитектурного проекта сухо просчитав планировку, к зонированию и подбору материалов подошёл «спустя рукава». Здесь же стекло, камень, дерево как будто перетекали друг в друга и образовывали единое гармоничное пространство. Передний фасад первого этажа был полностью из стекла и камня, сплошная стеклянная стена не оставляла простора для фантазии – нижний уровень резиденции просматривался насквозь. «Особенно красиво здесь будет вечером, наверное, когда в помещении зажжется свет.»

В общем, картинка совершенно не вязалась с образом, который Соня спроектировала у себя в голове, успев познакомиться с некоторыми сторонами личности хозяина. Соня бы даже могла признать, что ей здесь нравится, но не могла – обстоятельства не позволяли.

– Максим Андреич, у меня все на старте давно, – услышала Соня мужской голос и обернулась. Навстречу им семенил маленький, абсолютно лысый и сухонький, даже, как будто вяленый на солнце, мужичок.

– Саныч, познакомься, – Моронский приобнял Соню за плечи, но она отшатнулась. Максу это явно не понравилось, но вида он почти не подал. – Это Соня, моя гостья, – представил он ее мужичку.

– Красииивая, – протянул мужичок и широко улыбнулся, обнажив редкие, прокуренные зубы, – Сан Саныч. Можешь просто Санычем звать, я тут навроде завхоза, заведую по хозяйственной части, значит. Проходите в дом, чего во дворе топтаться. Банька топится. Мясо сегодня будет – забалдеете!

– Ты не торопись, Саныч. Мы пока не голодные. – сказал Макс, плотнее прижимаясь к Соне сзади. – Мы пока аппетит нагуляем. Пойдём, спальню тебе покажу. – шепнул Моронский на ухо, и снова опустил свою руку ей на плечо.

Можно подумать, у неё есть выбор. Конечно пойдёт!

И пошла, но руку его скинула и широко шагнула вперёд, разрывая соприкосновение тел. И тут же была остановлена. Он схватил ее за капюшон толстовки, дёрнул назад на себя, развернул и стиснул ручищами.

– Строптивая, да? – прорычал он очень близко от ее губ, – Спорим, ты сегодня добровольно вцепишься в меня, как в последний раз, будешь льнуть ко мне всем телом и визжать от удовольствия? Про все забудешь, хорошая девочка!

– В своём уме? – задохнулась Соня, в очередной раз поражаясь его самомнению. Однако, тело ее реагировало совсем не так, как сознание. Она почувствовала, как где-то там глубоко внутри между ног мышцы свело спазмом. Почти до боли. Но вместе с тем мучительно приятно. – Не будет этого!

– Клянусь, Орлова, сегодня ты сама будешь обнимать меня крепко и кричать. Если до вечера этого не случится, отпущу и оставлю в покое навсегда. Если я выиграю спор – мы проводим ночь в одной постели! – И добавил: – Просто спим, успокойся! Если сама не попросишь.

Ага, держи карман шире!

– То есть, я правильно поняла, – решила уточнить Соня. – Если я добровольно обниму тебя, я проиграла?

– Да, совершенно верно. Обнимешь. И будешь при этом визжать от удовольствия.

– Моронский! – Соня засмеялась, потому что это было действительно, смешно. – На свете нет такого вещества, которым можно так обдолбиться!