Они заходили в ресторан с гордо поднятыми размалёванными детскими личиками, садились за отдельный стол для музыкантов и имели все тридцать четыре удовольствия от музыки, танцев и коньяка, поданного в фарфоровом кофейнике (для конспирации). Всё по – взрослому.

Они пили коньяк из кофейных чашечек, танцевали до упаду, шокировали, вызывали зависть, интриговали, а вечером верный Валя провожал усталую Элю домой. Целовались уже не у подъезда, а в самом подъезде у батареи парового отопления. Валя тихо сходил с ума, а Эля хохотала, упираясь ему в грудь красивыми сильными руками, чтобы не зарывался!

Дома скоро Элю вычислили, вернее вычислять не пришлось, нашлись доброхоты и открыли Элиной семье глаза на то, куда бегает школьница вместо подготовительных курсов в институт.

Состоялся «совет в Филях». Элю обложили красными флажками, убежать из дому и от тетрадок было практически невозможно, и Валик стал казаться Эле более желанным.

Он переступил через свою природную застенчивость, втесался в семью, и Элю иногда даже отпускали по вечерам на свободу под Валину ответственность. Новый год встречали со взрослыми, но отдельно.

В большой квартире был накрыт стол для всех, но молодёжь толкалась в Элиной комнате, постепенно перетаскивая из большой комнаты всё, что нужно было малолетним балбесам для счастья.

Под утро Валя официально признался Эле в любви. Решено было, что весной он отправится на два года в армию, отдаст долг родине, а вернувшись, женится на Элечке. А Элечка получит аттестат, поступит в институт и будет учиться, и ждать своего уже почти желанного Валю.

Но всё спутала злодейка – весна. Весной Эля всё чаще задумывалась, замирала, становясь рассеянной и как бы отсутствующей для Вали. Тот переживал, мельтешил, ревновал, делал промах за промахом, а Эля всё гасла и гасла. Валя уже раздражал, и она мечтала только дожить до дня призыва Вали в армию, дать ему торжественную клятву, помахать белым платочком и сбросить с баланса навсегда.

Но Валя стал требовать гарантий Элиной любви! Эля делала испуганные глаза, хватала ртом воздух, но попробовать взрослого греха хотелось. Настал день, когда водить за нос распалённого Валю было уже просто невозможно, и Эля решилась пуститься с Валей в опасную авантюру любовного приключения.

Ключи от квартиры друга – гитариста позванивали в нагрудном кармашке куртки юного соблазнителя, Эля была вся на побеге. Ведь всё – таки до мечты Валик не дотягивал.

Что касается мечты, то из мечты Валя выпал окончательно, ещё во время прелюдии, он торопился, забегал вперёд, не попадая в мечту и вообще никуда не попадая.

Эля принципиально лежала, как трёхпроцентная облигация и в Валиных манипуляциях с мечтой не участвовала. Если бы Эля была на тот момент взрослой и опытной женщиной, то всё, может быть сложилось бы иначе. Но Эля была молоденькой неопытной и вздорной хабалкой, поэтому фиаско случилось полное.

Домой возвращались, молча и угрюмо. Валик, не попавший в разряд мечты, отрикошетил прямиком в раздел: ненужное и не главное.

До армии оставались считанные дни, а Эля выскальзывала из рук, носилась по каким – то сомнительным консультациям, наедине с Валей оставаться категорически не хотела. Пришлось хитрить и буквально вставать на уши, чтобы заманить Элю на пикник по случаю Первомая. До призыва оставалась ровно неделя…

Эля стояла, прижатая к каменной стене в кольце Валиных рук, а Валя требовал любви, и гарантий верности. От Вали пахло дешёвым вином и бычками в томате. Его правый ус был окрашен в цвет томатного соуса.

Эля страдала от этого запаха, от железной хватки этих рук. Пила она то же вино, что и вся компания, закусывала теми же бычками в томате, но даже представить не могла, что от неё может так отвратительно пахнуть!

Эля была молода, жестока и малообразована, она не знала ещё таких словосочетаний, как «половая антипатия». Отвращение и злоба накатывали штормовой волной, и Эля выкрикнула в почему – то ставшее ненавистным лицо:

– Ты мне надоел, надоел, я тебя не то, что ждать, я видеть тебя не могу!

Рванулась из оцепления рук и метнулась к Любке, своему верному ординарцу:

– Пошли скорей отсюда, ну их всех к лешему, с их балалайками!

Они спешно покидали смотровую площадку Вышгорода, но вдруг истеричное Любкино:

– Эля!!! – заставило обернуться. На тоненьком парапете стоял и балансировал Валя, подняв в прощальном приветствии руку. Постоял мгновение, покачнулся и исчез. Исчез с парапета, из Элиной жизни и из жизни вообще.

Чтобы добежать до ступенек, ведущих с Вышгорода вниз, надо было обежать ещё одну смотровую площадку, а потом кубарем катиться вниз, догоняя своё собственное сердце. Они бежали с Любкой, догоняя и обгоняя свои сердца, плакали и бежали туда, где лежал мёртвый Валя, поджав под себя ещё тёплую живую руку.

– Будь ты проклята! Будь ты проклята, скотина! – кричала Любка. Это всё, что осталось в голове Эли от этого трагического дня.

Сплетня ползла по Элиным следам скользкой змеёй. Не уйти и не скрыться. Семья стояла на ушах, боялись мести, дурной славы. Еле – еле пережили похороны, на которые Элю решено было не пускать.

Но не пустить Элю туда, куда она пойти решила было почти невозможно. И она со своеобразной охраной, но пошла, наслушалась про себя всяческих характеристик и прогнозов про её, Элину будущность, вообще. Но всё трогало мало, зудела в башке лишь одна, тогдашняя первая Любкина фраза: «Будь ты проклята, будь проклята!»

Жизненные планы и стезя видоизменились не в лучшую для Эли сторону. И если с первого класса Эля и вся семья знали, что путь ей в актрисы или, на худой конец, в филологини, то сейчас ни о какой Москве речи быть не могло.

Такую взрывоопасную смесь далеко от дома отпускать нельзя. Эля поступит в политехнический в своём городе, обретёт хорошую хлебную профессию и тихонько, по возможности скоро, выскочит замуж.

Если бы не душевная надломленность на тот момент, Эля, конечно, сбежала бы, поступила в свои намечтанные актрисы и показала бы всем моралистам большую увесистую фигу.

Но сил для борьбы не было. Эля подала документы в политехнический институт с большой надеждой провалиться и отдохнуть год, поступив на какую – нибудь синекуру, и ну их всех!

На экзамен Эля ввалилась разодетая в пух и прах: всклокоченная грива рыжих волос и длина юбки должны были помочь Эле произвести на приёмную комиссию впечатление девушки горизонтальной профессии, но скандала не случилось.

Обладающая феноменальной памятью, Эля сдала все экзамены на «хорошо» и «отлично», и была посвящена в студентки экономического факультета, по специализации – бухгалтер – экономист.

А ровно в восемнадцать лет Эля вышла замуж за мальчика с пятого курса, из хорошей семьи с достатком и репутацией. Свадьба была на сто персон, с автомобилем «Чайка», с глупой лупоглазой куклой на капоте – всё на полном серьёзе.

После ресторана молодых проводили в комнату, украшенную венком невинности, чтобы там в этой комнате свершилось волшебное «потом». Но «потом» у молодых было раньше. Это «потом» Элю не впечатлило, и она быстренько вернулась к немногим сопровождавшим их в святую святых гостям и пировала, заламывала твисты – шейки почти до утра. Молодой сидел в углу и дулся на весь белый свет, изредка получая в танцевальные объятья свою Элю.

Муж Эли оказался серьёзен и скуп. Он аккуратно приносил домой зарплату, но тратить её не рекомендовал. Получалось: «Вам барыня прислала сто рублей…»

Скоро родители (имелась виду складчина родителей с обеих сторон) купят им квартиру, надо копить на мебель. Копить на мебель Эля не хотела, она прекрасно понимала, что никто своих чад в пустую коробку квартиры, не вобьёт. Будут и шкафчики, и сервантики, и всё, что надо в них развесить, разложить и расставить.

Но муж настаивал, Эля тратила, не слушая его даже в пол – уха. Тогда муж стал давать Эле половину заработанных денег, а половину аккуратно каждый месяц относил на счёт.

Эля перевелась с дневного отделения на вечернее, устроилась на работу в магазин и развеселилась вконец. У неё была зарплата плюс халтура, превышающая зарплату в пару раз. Авторитет мужа съезжал вниз спущенной петлёй чулка: быстро и неумолимо.