При этом уже и не важно, что появляющиеся чуть ли не ежедневно новые исторические данные, вновь обнаруженные источники и свидетельства серьезно корректируют труды классиков и твои собственные соображения. Важно другое – этим ценны и поучительны классические труды историков, признанные всеми, – что они представляют целостный (не важно, где конкретно и насколько они были неправы в том или ином индивидуальном примере) взгляд на человеческую историю, на развитие культуры и цивилизации. Они приучили нас смотреть на человечество как на некое универсальное единство, обладающее цивилизационной уникальностью. В этом месте автор нескромно заметит, что та же самая интенция лежала и в основе создания его пра-текста (назовем «большой» текст «Запада и России» хотя бы и так).

Возможно, такого рода комментарий к совсем недавно вышедшей книге, есть известного рода попытка сломать определенный тренд историко-культурного нарратива. Пусть читатель снисходительно отнесется к пост-попытке описать историческую действительность, находясь, если не на острие событий, то, по крайней мере, наблюдая отблески и языки пламени реальных столкновений интересов и борения политических деятелей, стран и цивилизаций, как они представлены именно сейчас, в данный момент на исторической арене. Поразительно интересно рассматривать совершающиеся геополитические изменения, происходящие на расстоянии как бы вытянутой руки и ломающие твои собственные построения и теории.

Что ни говори, но замах, сделанный нами в книге «Запад и Россия» предполагал анализ и суждения о главных процессах, идущих в глубинах современной мировой цивилизации. Поэтому без того же самого «визионерства», предельно широкого просмотра целых парадигм общекультурных и цивилизационных явлений нельзя было обойтись и в данном уточняющем тексте.

И, конечно, главная точка внимания автора – это русская цивилизация, ее судьба, ее перспективы, потенции, ее человек. Об этом была «главная» книга, об этом, без сомнения, при всех оговорках и отговорках – и данные комментарии к ней. Если применительно к процессах, происходящим в лоне всемирного человечества, автор с готовностью принимает всякого рода уточнения и дополнения, особенно в части не совсем полно описанных им явлениях цивилизаций, связанных с громадным азиатским континентом, то все, что касается особенностей становления, структуры, перспектив развития русской цивилизации, автором отстаивается с избыточной, может быть, категоричностью. Пользуясь известным высказыванием Л. Н. Толстого, можно сказать, что в этом проявляется «скрытая теплота патриотизма» автора, от которого он не может отказаться даже в самой малости. Это, естественно, корректировало стилистику высказываний автора, придавало, может быть, избыточную эмоциональность некоторым его суждениям, касающимся русской культуры и русской цивилизации.

В итоге, после размышлений над возможной структурой данной, «вторичной» по отношению к основному материалу, книги, автор пришел к выводу, что она будет выстроена следующим образом. Каждая из главок будет представлять отраженный и описанный в основном тексте подход или концепцию (набор идей и смыслов), связанных с генеральными направлениями исследования: к примеру – история, русская цивилизация, ментальность человека русской культуры, русская картина мира и т. д. Далее в подзаголовке будет представлен перечень (тезисы) поднимаемых в связи с данными темами вопросов и проблем, причем, это позволит автору привлекать материал из разных разделов книги, подчас разведенных далеко друг от друга в основном «теле» книги. Стоит добавить в этом месте, что не все тезисы далее будут подтверждены непосредственными отсылками к «основному» тексту книги. Но автор рассчитывает, что если какие-то тезисы заинтересует въедливого читателя, то он может обратиться к исходному материалу и ознакомиться с ним.

И лишь после этого будут воссозданы те части работы, ключевые страницы книги, подчас целые главки, в каких, по мнению автора, отражены самые существенные стороны его теоретических подходов, концептуальных воззрений. Понятно, что сам выбор и повторение тех или иных частей «большой» книги будет подчеркивать их важность в глазах самого автора, не потерявшего уверенности в том, что именно они и являются определяющими во всем компендиуме вопросов столкновения и противоборства цивилизаций Запада и России. Автору хотелось бы в данном месте добавить слово «сотрудничество», но, к сожалению, кроме примера второй мировой войны, да и то с учетом всей сложности этого взаимодействия, аналогий этому автор практически не обнаружил на всем долгом пути исторических контактов цивилизаций Запада и России.

И еще одна оговорка. Данный путеводитель в основном будет посвящен первому тому работы (хотя есть отсылки и ко второму тому). В основе этого лежат две причины. Первая заключается в том, что автор претендует на известные новации в интерпретации данной темы в научной литературе, а вторая – совсем очевидна: второй том книги, описывающий основные коды, смыслы и фигуры русской цивилизации, очевиден для читателя в том разрезе, что там, помимо нескольких теоретических главок, речь идет о главных именах русской культуры – Пушкине, Достоевском и Толстом.

Безусловность присутствия этих фигур в основании русской культуры в ее мировом развороте такова, что и желание автора посмотреть на них несколько в своеобразном разрезе – через самые крупные категории культурного и цивилизационного анализа, ничего не меняют в восприятии подготовленного читателя русской культуры (а это всякий человек, думающий и говорящий на русском языке). Автор не колеблет священные имена и не опровергает их открытия. Если он и смотрит несколько неожиданно на те или иные аспекты содержания и основные смыслы их творчества, то никакой полемикой здесь и не пахнет.

Наконец, в качестве особых главок, специально помещенных в завершающей части путеводителя, выступают две: первая из них посвящена особому месту Великой Отечественной войны в смысловом и психологическом пространстве русской цивилизации XX века[2], а другая – описывает представления автора о важнейшей роли православия в истории русской культуры, а фактически – и русской цивилизации. Именно он, особый тип верования, определившийся на Руси (России) лег так или иначе в формирование и развитие русского языка, формирование ментальных свойств русского человека, повлиял на историческое развитие государства, переплелся с формами рафинированной культуры. Но – главное, православие стало краеугольным камнем всей ментально-психологической базы человека русской культуры, определило (выразимся научно) – эпистемологию, то есть структуры изъяснения действительности, онтологию, то есть сущностное, смысловое отношение к жизни, наконец, стало базой для аксиологии, то есть основного набора ценностей для человека русской культуры (цивилизации).

Цифры страниц, данные в квадратных скобках, увязаны с основным текстом книги, выходные данные которой указаны выше. Также для удобства пользования данным синопсисом некоторым главкам оставлены наименования, особенно в тех случаях, когда они воспроизводятся практически полностью.

Внимательный читатель, конечно, сразу обратит внимание на то, что первая часть названия книги является известным повторением книги Н. Данилевского «Россия и Европа» (1869). Однако в нашем случае совершенно обдуманно на первом месте угнездилась другая последовательность и перемененное местами определение этой оппозиции – Запад и Россия. Но более существенным для автора является уточнение данного подхода, определенное во второй части названия: Феноменология и смысл вражды.

Предупреждая сразу возникающие возражения и комментарии к завершающему слову этого подзаголовка – вражды, автор сразу хочет заявить, что данный акцент на этом понятии носит продуманный характер, и его не смущают многообразные негативные коннотации этого определения. В конце концов, содержание книги и должно ответить на правомерность употребления данного выражения в тексте работы. При этом автор обращает внимание на то, что заявленная полемическая актуализация данной оппозиции «Россия – Запад» рассматривается как известный ответ на сформировавшуюся в западной мысли традицию именно так и воспринимать свои отношения с Россией – не принимая даже теоретической возможности равенства с нею, постоянное подчеркивание зависимого, подчиненного (в разных планах – от культурного до технологического) положения России по отношению к Западу и, наконец, устоявшееся окончательно психологически-ментальное ощущение своего превосходства в антропологическом как бы отношении – торжество западного прометейства над русским бесформенностью (исходя из западных культурных стереотипов) в человеке.