– Рыцарь Кроненберг, – подойдя к Клосу, произнёс он. – Я вынужден с вами согласиться. Желание сохранить имя моей дочери чистым и мысли о великом будущем моего внука Берхарда убедили меня усмирить гнев против ландграфини Патриции фон Регентропф. Я и вы оставим в тайне участие её в этом убийстве. Генрих ничего не узнает. Но я всегда буду помнить о её поступке и проклинать её.
– А какова участь разбойников?
– Отдавать их в руки ландграфа нельзя. Хоть они и не знают имени заказчика, но Генрих человек не глупый, и по их объяснениям и описаниям вполне сможет догадаться, кто это такой. Тем более в замке ландграфа они смогут увидеть и узнать ту самую служанку, через которую получили указания и деньги. А значит, убийц нужно казнить раньше. Вы сами сказали, что я как никто другой имею право воздать им по заслугам. Отдайте их на растерзание мести моей. А ландграфу скажите, что бродяги оказали сопротивление вашим солдатам, и их пришлось убить. Хотя это не слишком похоже на правду. Ну, тогда, что они сами лишили себя жизни, испугавшись гнева повелителя. Придумайте что-нибудь.
– Хорошо, гер Штаузенг, так и мы с вами и поступим, – согласился Клос Кроненберг. – Пойдёмте, я провожу вас к пленникам.
Высокочтимые гости ещё почивали, а в замке Регентропф с первыми лучами солнца уже вовсю кипела жизнь. Слуги наводили чистоту после прошедшего накануне пира, начищали столовое серебро, повара с ещё большим усердием трудились на кухне, жарили, варили, кипятили, конюхи мыли и готовили к выезду лошадей – ни один человек не сидел без дела. Генрих озабоченно ходил по замку, отдавал распоряжения, проверял их исполнение. Наступал важный и ответственный день для семьи Регентропф – бракосочетание младшего брата ландграфа Норберта и прекрасной дочери барона фон Фрейнера Герды. А потому и хлопот предстояло много.
Генрих прошёл через рыцарский зал, поднялся по лестнице и заглянул в покои своей супруги. Патриция сидела перед небольшим зеркалом и, смотрясь в него, наблюдала, как Ханна красиво укладывала на её голове ярко-голубой платок, пряча под него великолепные волосы хозяйки.
– Патриция, ты уже оделась? – поинтересовался Генрих. – Мне не хватает твоей помощи. Скоро уже проснутся гости.
Молодая женщина отвернулась от зеркала и послала мужу ласковую улыбку.
– Ты создаёшь своим гостям прямо-таки райские условия жизни. Предупреждаешь каждое их желание, позволяешь жить без забот…
– А как же? Регентропфы всегда славились гостеприимством. И я тоже хочу, чтобы мои гости чувствовали себя здесь лучше, чем в своём собственном доме. К тому же у нас не простые гости – сегодня они станут нашими родственниками. Тем более барон фон Фрейнер – родня королю.
– О-очень дальняя … Двоюродная или троюродная племянница его жены вышла замуж за Гогенштауфена?
– Неважно. Главное, он уже не чужой человек королевской фамилии.
– И всё же это вовсе не значит, что надо так сильно переживать из-за всякой мелочи. Твоему сердцу, между прочим, это тоже не нравится.
Патриция встала, подошла к распахнутому окну и направила взор на утренний рассвет. Солнце не спеша поднималось над величественными горами, постепенно покрывая светом зелёные холмы, и осыпая блеском тихие воды Стиллфлусс.
– Посмотри, какой прекрасный день зарождается, – призвала она супруга. – Какое яркое солнце встаёт над твоими землями!
Генрих приблизился к окну и оглядел утренний пейзаж.
– Да, день будет жарким во всех отношениях, – вздохнул он.
Генрих обнял жену за плечо и прижал к себе. Патриция с удовольствием склонила голову к его сильной груди. За прошедшие два месяца Генрих изменил своё отношение к ней, он стал нежнее, внимательнее, добрее. Стал таким, каким и обещал. И в душе Патриции поселилась маленькая скромная надежда, что его новые чувства искренние или хотя бы станут таковыми в скором будущем.
– Ты сегодня особенно красива, – произнёс Генрих, переведя взор с рассвета на свою супругу. – Я вижу, что портной всё-таки успел дошить тебе платье.
– Да, он очень старался.
– Небесно-голубой цвет тебе необычайно идёт. Ты в этом наряде великолепна! Надо будет наградить портного за усердие.
Генрих действительно старался стать лучше, пытаясь загладить свою вину перед женой, старался дать ей больше внимания, ласки, всего того, чего она недополучала раньше. Но всё равно он не смог полюбить Патрицию. Его несчастное сердце, получая покой и тепло от одной женщины, продолжало тосковать по другой.
Генрих отвёл взгляд. Трудно было смотреть в сиявшие любовью глаза супруги, зная, что их чувства не найдут отклика.
– Проверь, пожалуйста, всё ли готово к завтраку, – попросил он, – а мне надо ещё в конюшни заглянуть…
Через несколько часов нарядный свадебный кортеж начал свой торжественный путь от замка Регентропф к величавому собору, выстроенному более трёх веков назад на холме за окраиной города. В замке имелась домовая церковь, но именно в этом соборе испокон веков проходили все самые важные события в жизни каждого члена фамилии Регентропф: венчания, крестины, поминальные службы.
Впереди всей процессии на белых лошадях, украшенных серебряными сбруями, ехали Норберт и Герда в великолепных белых одеждах расшитых серебром и жемчугом. Затем следовали не менее нарядные Генрих, Патриция, барон фон Фрейнер с супругой, их сопровождали достойные рыцари в сияющих на солнце начищенных доспехах, а за ними длинным хвостом тянулась разноцветная толпа свиты. Вдоль всего пути к дороге выходили жители Регенплатца, желая посмотреть на красивый свадебный кортеж. А в самом Крафтбурге, казалось, все горожане отложили дела и вышли из своих домов, чтобы поприветствовать жениха и невесту. Отовсюду были слышны громкие и восторженные крики: «Ура! Да здравствуют молодые!», женщины кидали цветы на дорогу, а мужчины подбрасывали в воздух шляпы.
Юная Герда фон Фрейнер была счастлива! Она с первого взгляда влюбилась в Регенплатц, в его горы, в его реки, в его высокое солнце, в покрытые виноградниками холмы. Всё вокруг Герду восхищало: каждая птица, взлетающая в синеву неба, каждый цветок, посылающий в воздух своё благоухание, шелест каждого листа на дереве. Конечно, долины её родного края тоже обладали красотой, но здесь Герде всё казалось особенным, чудесным и волшебным. Наверно, так было потому, что в этих краях жила её любовь, её прекрасный и благородный принц Норберт фон Регентропф.
Патриция, наблюдая за радостью девушки, вспоминала, как когда-то она сама впервые приехала в Регенплатц, какими надеждами была наполнена душа её, как она верила, что в сказочном замке Регентропф её ожидает сказочная счастливая жизнь. С тех пор прошло уже шесть лет, а жизнь в сказку так и не превратилась. Разочарования не позволили свершиться этому чуду. Вздохнув, Патриция перевела взгляд на супруга – он не смотрел на неё. В тёмно-синем сюрко с богатой золотой вышивкой, в синем берете, украшенным большой рубиновой брошью, он гордо восседал на своём любимом гнедом коне и королём взирал на ликующую толпу подданных, снисходительно улыбаясь её приветствиям. Таким же точно он был и в день свадьбы: великолепным, гордым и холодным. Генрих смотрел тогда на Патрицию с тем же равнодушием, что и на окружающий пейзаж. И теперь всё так же. Увы, но огонёк любви к супруге в его груди так и не зародился.
Патриция опустила взор и снова тяжело вздохнула. Вздох был настолько горек, что Генрих услышал его и обернулся.
– Тебя что-то беспокоит, дорогая? – мягко поинтересовался он, протянув к супруге руку.
Патриция подняла глаза на мужа – он был озабочен. Патриции это понравилось, значит, он к ней не так бесчувственен, как она думала.
– Нет, Генрих, всё хорошо, – улыбнувшись, ответила Патриция.
– Но ты так вздыхаешь, и щёки твои бледны.
– У меня немного кружится голова. И очень жарко сегодня.
– Да, солнце сегодня палит нещадно. Может, хочешь воды?
– Нет-нет, не надо. Сейчас всё пройдёт. Да мы уже и приедем скоро.
