– Сказочный придурок! – кричали ему одноклассники.

Дети достаточно жестокими бывают. Говорят, что думают. Не щадят. Взрослые поступают умнее. Они жалят медленно, плавно, но на всю жизнь след остается.

– И в кого ты такой бестолковый? – говорили самые близкие взрослые, родители.

Он стоял и смотрел в окно как заколдованный. Парню исполнилось семнадцать. Родители, будучи самыми близкими и вместе с тем самыми мудрыми людьми, естественно, лучше знали, что нужно их творению, их кукле, именуемой «сын», а именно – заняться делом и меньше думать. Они сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться: стать студентом и освоить экономическую специальность, чтобы деньги в семье водились и был достойно оплачен весь их родительский труд. Родители в принципе считали сына инвестицией, он непременно должен был получится ровно таким, какими они стать не успели, или не очень хотели, или хотели, но поленились стать: всегда проще учить, чем учится. Жорик, то есть Георгий закончил университет, но только не стал тем, кого из него лепили – глина неподатлива оказалась. Не завел он ни жены, ни детей, ни дома своего, ни квартиры, ни собаки, ни машины, вообще ничего из того, что уже появилось у его одноклассников, когда они стали взрослыми. Чем, собственно, и вызывал непонимание, недоумение, удивление, презрение, насмешки и еще целый спектр негативных реакций общественности.

– А вы знали, что наш Жорик – алкоголик?! – живо обсуждали во дворе бывшие одноклассницы Георгия.

Кому-то из них очень нравился в школе этот чудаковатый мальчишка. Проблема заключалась в том, что любить таких было стыдно и неприемлемо. Ибо если тебя заметят с таким, как он, непременно его дурная слава автоматически настигнет и тебя. Так что эти двадцатипятилетние девочки сплетничают, наговаривая на Георгия, скорее, из досады, для психологического эффекта, мол, если поверить, что он вырос абсолютно никчемным, то и любить его было очевидной для всех глупостью.

Когда ему уже было под тридцать, его по всем основаниям считали инфантильным, бедным, несостоявшимся неудачником. Так по крайней мере думал Георгий. Общественное мнение было очень важно для него. Он пытался работать, заводить женщин, жить, как все, но что-то внутри него заставляло его бросать то, что он насильно себя заставлял делать. Одним грустным, задумчивым вечером, проходя мимо какого-то алкаша, бомжа и философа в одном флаконе, Жорик решил поинтересоваться:

– Почему ты такой, как ты позволил себе стать таким?

Алкаш молчал и улыбался.

– И почему, собственно, ты улыбаешься, ведь общество презирает таких, как ты. Неужели ты не хочешь уважения?

Бомж-философ харизматично помолчал снова, затем шепнул Жорику на ухо:

– По большому счету, всем похер.

Прошло еще какое-то время, прежде чем фраза алкогольного мудреца зафиксировалась в голове Георгия…

Он стоял и смотрел в окно как заколдованный. Вспоминал свое детство. Сахарная пудра, не совсем застывшее желе, ореховые помадки, бисквит…

– Бисквит! – воскликнул сорокалетний Георгий.

Жорик совсем забыл, что заканчивается сырье для приготовления бисквитов. Он потянулся за телефонным аппаратом, чтобы позвонить в Москву. Заказал нужные ему ингредиенты. Достал свой рабочий блокнот, черканул там несколько галочек. Принюхался. В помещении, где он находился, очень вкусно пахло. Я бы от такого запаха сошел с ума. Он спустился на первый этаж. Работники кондитерского цеха выстроились перед ним, будто перед полководцем. Георгий с покровительственным видом прошел по цеху, проверил выпечку, затем проконтролировал качество шоколада, слегка поучаствовал в перемалывании орехов. По-дружески приобнял одну из работниц. Вежливо попрощался с работниками, набросил на себя турецкое пальто, одел шляпу-цилиндр и вышел из здания, на котором красовалась табличка «Фабрика кондитерских изделий “Жорж”».

Стоял конец ноября, чувствовался приближающийся декабрь. В воздухе летала и, как полагается, медленно опадала на землю сахарная пудра. Он ступал по слегка подтаявшему молочному шоколаду. Наблюдал с набережной, как кусочки лимона дрейфовали по черному чаю, который кто-то называет городской рекой. Люди, которые шли навстречу, Георгию улыбались, узнавая его – основателя известных на весь город пекарни, магазина, кофейни и, конечно, фабрики кондитерских изделий. Все его бывшие одноклассники, классические взрослые, которые обижали его когда-то, сейчас откладывали с зарплаты копейки, чтобы по праздникам угостить своих детей плиткой шоколада или кульком конфет, которые создавал он. Так что теперь сам суди, кто здесь сказочный придурок, а кто настоящий Вилли Вонка…

Люди узнают прогноз погоды лишь для того,

чтобы узнать, когда будет ветер перемен.

Амели (Amélie)

Я родился в январе, всего несколько дней назад. Мой дом – Средиземное море. Бывали когда-нибудь? Там очень красиво… Я попытаюсь описать, но уверен, что словами не передать. По одну сторону – Греческие острова, сыр фета, развалины Акрополя, оливки, Италия, сицилийская мафия, пицца, паста карбонара, Турция, аниматоры, кебаб, горы, какие красивые там горы… По другую сторону – Ливия и Тунис, если вам эти названия о чем-то говорят, Израиль со своими технологиями и войнами. Египет, пирамиды, отели, верблюды (бесплатно сесть, за деньги слезть), урожай клубники по три раза в год… Так хочется ее попробовать… Кипр, который турки с греками поделить не могут… Люди всё время что-то делят, хлебом не корми, дай что-нибудь поделить. В детстве они не могут ужиться в одной песочнице, а когда подрастают – в одной стране, причем с возрастом и аппетиты растут. Сирия, например, вообще ужас, что творится. Хотя такие красивые пейзажи там можно найти… Жаль, что вы скорее всего их не увидите, никогда. По крайней мере, 99,9 % из вас. Захотелось попутешествовать, правда? Как предпочитаете? Бизнес-классом, по программе «всё включено», в люкс-номер? Или с палаткой по Ликийской тропе? Зачем выбирать, можно и так, и этак. А я вот только родился – и сразу в путь, вместе с мамой и папой. Только тебе не понравилось бы путешествовать вместе со мной. Люди вообще меня сторонятся. Что я им сделал? Хотя правильнее было бы сказать, что я им сделаю… Ведь моя мама – Вода, папа – Ветер. А меня зовут Ларс, и я – южный циклон.

❆

Он родился двадцать девять лет, пять месяцев и семь дней назад. Его папа – музыкант, мама – учительница. Его зовут Саша, он – обычный среднестатистический человек. Работает в службе поддержки одного сайта. Отвечает клиентам, решает споры, вежливость – его жизненное кредо. Можно сказать, самый неконфликтный человек, ради компромисса он пойдет на всё. Вот так красиво я назвал тряпку и подкаблучника высшей категории, отмеченного грамотой, да-да, в школе он получил самый красивый диплом из самого красивого картона, ведь учился превосходно, чтобы не расстраивать родителей. Помогла ли ему химия, биология и русская литература стать первоклассным консультантом? Не знаю, но навык «угодничества» у него развит на «отлично». У Саши сегодня веселый вечер. Его любимая девушка, да что там, невеста ждет его, чтобы отметить годовщину начала отношений. А вы празднуете такие даты или считаете подобное излишней сентиментальностью, детским садом? Многие праздники тебе не принадлежат, их придумали другие люди, но вот праздник, который придумал ты сам, – он истинно твой, его никто больше не празднует, класс? Так вот девушка Саши – Оля, она очень ждет любимого у себя дома, и ужин приготовила (впрочем, врет – заказала в кулинарии), и макияж сделала, и маникюр, и педикюр, и прическу, и платье новое, в общем, подготовила настоящий подарок глазам своего жениха. Но тут случилось непредвиденное… Оля захотела клубники… Той самой, которая растет по три раза за год в Египте. Я не знаю, почему, зачем и как. Но факт остается фактом: Оля хочет клубники. И шампанское она не хотела пить без плавающей в бокале красной сочной ягоды. Когда Саша позвонил, чтобы сказать; «Дорогая, я скоро буду», Оля ответила ему нежно: