– Я вас слушаю!.. – резануло над ухом.

И тут его осенило… Не понимая, но отчётливо ЧУВСТВУЯ что делает, он поднял глаза на экзаменаторшу и заглянул так глубоко, как только смог…

На полянке сидела маленькая девочка в белом платьице и играла с цветами. Он подошёл к ней и присел рядом.

– Привет!

– Здласьте, – ответила девочка.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Ая.

– А меня Тихоня.

Девочка сосредоточенно обрывала лепестки у цветка.

– А ты знаешь, что цветы нельзя рвать? – спросил он.

– Потему?

– Потому, что они живые!

– Зывые? – удивилась девочка.

– Да. И всё чувствуют!

– Всё-всё?

– Всё-всё!

Девочка задумалась.

– А они слысат нас? – спросила она.

– Конечно.

– А потему они не говолят?

– Не знаю. Может мы их не слышим?

Поговори с ними…

– А ты умеес?

– Нет. Но я точно знаю, что они живые и

слышат нас. И чувствуют!

– Знатит им больно? – спросила она.

– Больно.

Девочка поглядела на растерзанный цветок и заплакала.

Тихоня придвинулся ближе, прижал её к себе и, поглаживая по голове, сказал:

– Ничего! Всё будет хорошо. Ты, главное, не спеши. Не спеши!

Девочка подняла голову, и серьёзно сказала:

– Я больсе не буду их лвать. Я буду

ухазывать и лазговаливать с ними.

– Ну, вот и хорошо. Прощай! Удачи тебе!

– Пака! – ответила девочка, улыбаясь и

утирая слёзы. – Пака!

Слабость навалилась тяжёлым ватным одеялом. Тихоня огляделся вокруг, приходя в себя и пытаясь собраться. Он снова посмотрел на экзаменаторшу. Глаза её были расширены, брови удивлённо подняты, и на лице, легчайшим отпечатком, светилась немного растерянная улыбка. Она тоже приходила в себя и совсем по-другому, внимательно и задумчиво, поглядела на Тихоню. Затем лицо её приняло прежнее выражение сухости и важности, она скользнула взглядом по сторонам, взяла в руки экзаменационный лист с несуществующим ответом и, глядя в него, громко сказала:

– Что ж, молодой человек! Предмет вы знаете плоховато! Но зачёт заслужили, и, надеюсь, во время учёбы в нашей Школе, вы восполните пробелы!

Тихоня не понял, что она говорит и открыл рот, чтобы переспросить…

– Вы свободны, – отчётливо произнесла экзаменаторша, – можете идти.

Не веря своему, такому уже совсем не чаянному спасению, а ещё больше поражённый тем, что САМ сейчас сделал, он поднялся, прошёл через весь класс и вышел в коридор. И даже закрыв за собой двери, всё ждал окрика сзади или жёсткой руки на плечо. Но ничего  подобного не произошло, и медленно осознавая, снова и снова прокручивая в памяти прошедший Экзамен, Тихоня вышел на улицу. Стараясь «не расплескать», удержать как можно дольше новые ощущения, он тут же свернул в хитрую анфиладу проходных двориков, в одном из которых давно уже облюбовал под большим раскидистым кустом укромное местечко для успокоения и раздумий…

Где-то внизу крупно затряслось, взревело, и оконное стекло больно ударило Тихоню по голове. «С контролем недоработочка, – подумал он, потирая ушибленное место. – Повнимательнее надо быть!» Бросив беглый взгляд по сторонам, Тихоня оценил обстановку как позитивную – пробка ещё недавно черепашьим панцирем застывшая и обездвиженная – ожила, распалась на отдельные разноцветные части, и переругиваясь гудками, медленно потекла приближаясь к Вокзальной Площади. «Если появился регулировщик, – прикидывал Тихоня, вглядываясь через лобовое стекло, – то мы просто везунчики. Тогда в два счёта окажемся на площади, а уж после… свобода, поедем с ветерком!». Так и произошло – очевидно, в ответ на «страстные мольбы» участников движения, свыше был ниспослан святой регулировщик, незамедливший своим чудесным жезлом, как волшебной палочкой, произвести долгожданное освобождение Площади, позволяя благодарному Тихоне плавно пересечь её, и устремиться по строго вытянутой нити Старого Проспекта вперёд, в расслабляющие объятия жилища… Отдохнувший фургон, словно вспомнив молодость, бодро побежал к вожделенному концу маршрута, весело позвякивая, погромыхивая, покачивая и поскрипывая своим оснащением. В распоряжении Тихони оставалось ещё не меньше получаса. Ему нетерпелось как можно быстрее, не теряя зря времени, продолжить свою, пока удачно проходившую, ретроспективу. Он уселся на сиденье поглубже, для безопасности взялся за поручень и закрыл глаза…

По сравнению с пережитым на втором Умном Экзамене, проверка у Школьного Проницателя показалась скучной и бесполезной. У всех и каждого по очереди долго снимали какие-то показания старыми, пыльными, сомнительного вида приборами, затем бесконечно и нудно пришлось заполнять дурноватые тесты с глупейшими вопросами, потом по сигналу все рисовали картинки и что-то ещё и ещё, такое же унылое и никчёмное. И всему этому не было конца и предела. У Проницателя они провели чуть ли не целый день. «Удивительно! – думал Тихоня, возвращаясь домой. – И чего пугали этим Проницателем?! Обычная тётка… некрасивая, неуверенная в себе, тихая, в очках!..». Но дело, конечно же, было не в тётке, а в той информации, которую она своими приборчиками собирала! И Тихоне потом разъяснили, что давным-давно в Школе работал очень умный дяденька, умевший безо всяких приборов заглянуть тебе в голову и всё про тебя узнать. Вот его-то и назвали Проницателем. А теперь это делает машина, железяка. Разумеется, не такая умная, и сама она никуда там не заглядывает, а вместо этого любой надрессированный лаборант, нажимая кнопочки, заносит в неё снятые с «пациента» показания и через какое-то время – хлоп! – она выдаёт кому следует удобный бумажный вариант твоей жизни – внутренней, внешней, прошлой, настоящей и будущей тоже. Машину эту никто из Учеников не видел, а Руководители говорили о Проницателе крайне редко, мало и не иначе как о живом человеке – «Он сказал», «Он посоветовал»… Тихоня россказням «старшекурсников» про гениальную машину не верил, ему было неприятно думать о том, что некто или нечто следит за ним и знает про него всё. Тем более, тётка в очках перед тестированием заявила, что все предоставленные Соискателями данные это вроде как формальность, дань традиции и нужны для того чтобы Руководители Групп могли эффективнее помогать Ученикам в их работе и более ни для чего. Тихоня пожелал себе, чтобы тема Проницателя исчезла совсем из его учебной жизни и решил никогда к ней не возвращаться. Самым приятным моментом в тот день стало объявление об окончании проверки и приглашение всех Соискателей на Церемонию Зачисления, которая – можете не сомневаться! – состоится завтра в такое то время, в Малом Зале Школы.

Помещение Малого Зала было очень похоже на Главный Зал Первого филиала, только раз в сто меньше и без золотой пышности. В нём  проводились рядовые учебные Демонстрации или Вступительные Испытания. Ничего особенного новоиспечённые Ученики не увидели и не услышали, кроме, самого главного – Сирена, Первый Руководитель Группы №2, зачитала окончательный список успешно сдавших все Экзамены, утверждённый и заверенный Высшим Руководством Школы. Отныне всем присутствовавшим двадцати Соискателям присваивалось звание Ученик-Деятель.

А на следующий день утверждённых Учеников пригласили в филиал №2 Центра Воздействий (где им предстояло постигать деятельскую науку) для встречи уже с руководством филиала. Это мероприятие, в отличие от школьного накануне, было немного помпезным и торжественным. Всю Группу проводили в Музейный Зал, где на стенах висели изображения ушедших и ныне живущих Деятелей. Все они были запечатлены в разных позах, на первый взгляд неестественных и неудобных, некоторые со странными гримасами на лицах, большинство во время работы, на улице или у себя дома. Внизу, под картинами, располагались макеты сооружений, которые использовались в Демонстрациях. Ещё Тихоня заметил в углу какой-то длинный, извилистой формы чёрный блестящий ящик, как ему потом объяснили, являвшийся экзотическим музыкальным инструментом, привезённым кем-то из-за Дальних Пределов и издававший поразительно красивые звуки. Как то Тихоня, восхищённый его звучанием, захотел непременно выучиться на нём играть, да так и не собрался. Посередине зала стоял большой накрытый для банкета стол. Ученикам, стеснительно державшимся кучкой, предложили садиться за него. Тихоня, как и остальные, нервничал и был неловок. Когда все, наконец, расселись, появился Главный Созидатель этого филиала – маленький, толстенький, седой старичок с сильным, густым голосом. Он, не улыбаясь, громко поздравил новичков с поступлением, напомнил о соотношении количества кандидатов и прошедших, об ответственности и в заключение пообещал, что дальше будет ещё труднее. После Главного Созидателя выступил Хранитель. Он походил на дипломата и говорил точно так же как они – мягко, складно и непонятно. Из его речи Тихоня уловил, что всем новоприбывшим будет хорошо в филиале и уж он, Хранитель, об этом позаботится. Затем появилась делегация Деятелей, приписанных к филиалу №2. Каждый из них произнёс короткую приветственную речь. К ним присоединились, и тоже по отдельности выступили, Руководители Группы – Сирена, Янус и Бром. Когда все уже наговорились, снова вышел Главный Созидатель и громогласно пригласил всех отведать угощения. Напряжение немного спало, старые и новые члены коллектива, объединённые общим поеданием, оживились, зал приглушённо загудел и зазвенел посудой. Тихоня был счастлив – мечта о Школе сбылась, он среди избранных, в их честь устроили банкет, чего ещё желать? Правда, потом он узнал, что Деятели всегда устраивают банкеты, по любому, даже пустяковому, поводу – это у них традиция такая. И всё же тот, первый, в памяти Тихони навсегда остался особенным предзнаменованием начала какой-то новой жизни…