Несчастный евнух забился в угол и трясся, размахивая руками. Никите было его жаль, но дело есть дело. И вдруг его внимание привлекла госпожа Тангюль: из-под покрывала показалась тонкая белая рука, и она заговорила умоляюще:

 - О, господин, прошу вас, не надо! Евнух так предан моей семье, что умрет ради меня! А ведь он себя оболгал, и госпожа Нурай тому свидетель!

 - Это правда, - почти прошептала вторая женщина, - но тогда виноваты будем мы обе, и наш господин очень огорчится.

 Ручка поманила подьячего, и он послушно наклонился ниже, вдыхая сладкий, зовущий аромат.

 - Евнуха не было с нами у моего родственника, он остался возле двери. Понимаете... Он уже стар и теперь страдает... У него случается непроизвольное... Мочеиспускание. И он старается это скрыть, чтобы его не прогнали со службы. Он носит с собой в чалме трубочку, чтобы через нее... Но не всегда успевает ею воспользоваться. Вот такое и случилось с ним, пока мы несли шербет. И евнух остался возле двери, дабы не позориться перед прочими.

 - Да, мой друг заметил, что возле входа пахнет не самым приятным образом, а вот внутри запаха не было.

 - Я заверяю вас, что ничего в кувшин евнух не выливал, он вообще к нему не подходил. Ведь евнухи очень обидчивы и считают, что носить посуду вне гарема для них унизительно, для того есть слуги. И я не понимаю, как яд попал в кувшин.

 Никита покосился на госпожу Нурай и наклонился к супруге визиря еще ниже.

 - А наложница вашего супруга? Она знала о пленнике?

 - О, какое ей дело до того, ведь все ее мысли занимала свадьба с приближенным моего господина. Она разбирала мои подарки, все время говорила о своем скором счастье. И очень огорчилась, когда узнала, что свадьба откладывается. Сначала она испугалась, что ее супруг передумал, не хочет ее, но потом ей передали от него записку, и Нурай успокоилась... Кажется. Хотя все равно целый день она сама не своя. Но все же подумала о том, чтобы помочь моему бедному родичу. Ах, мы всего лишь слабые существа, каждую минуту должны служить своему супругу. Надеюсь, к Нурай ее муж будет столь же добр, как мой господин!

 Подьячий выпрямился и подошел к Нурай, скромно опустившей голову. В отличие от своей госпожи она не позволила чужеземцу узреть ни частицы своей кожи.

 - Госпожа, не вас ли мы сегодня видели мельком в саду с кетхюдой визиря? Нам очень жаль, что обстоятельства помешали вашей свадьбе.

 - О, благодарю вас, но мой нареченный все объяснил и утешил меня. Только прошу вас, не говорите великому визирю, что мы встречались, да еще на глазах гостей! Это нехорошо, но со мной был евнух, и мы не делали ничего плохого - поговорили минутку. Умоляю, не выдавайте нас! - Женщина всхлипнула, и подьячий почувствовал, что под покрывалом она дрожит.

 Никита оглянулся, остановился взглядом на стражниках у входа в беседку - нет, никто не покинет это место, пока разговор не будет закончен. Подьячий поманил евнуха за собой и снова шагнул за ширму, евнух, беспокойно оглядываясь, последовал за ним.

 - Вот, Ваня, у тебя глаз зоркий, скажи-ка, когда ты говорил о свидании с зазнобой, евнух наш что делал?

 - А ничего, стоял неподалеку, но свиданию не препятствовал, - медленно по-турецки ответил Лисица, чтобы евнух его понял. Тот немедленно воспрял и вновь возмутился.

 - А зачем им мешать, не их вина, что свадьба отложилась, а так все уже устроено, они, почитай, супруги. Могли поддержать друг друга. И я рядом стоял.

 - Так он же глух как пень! - повернувшись к товарищу негромко произнес Никита.

 - А? Что? Смеетесь надо мной! Думаете, вам все сойдет с рук!

 А подьячий посмотрел на Ивана:

 - Смекаешь? Этот несчастный не слышал, о чем разговор был, и думал, что голубки воркуют. А господин кетхюда вполне мог передать нареченной супруге яд. И как бы она посмела отказаться, когда с мужем ее ждет жизнь хозяйки богатого дома?

 - Хочешь сказать, что госпожа Нурай согласилась пойти против великого визиря? - удивился Иван.

 - Она могла поверить, что никому от этого хуже не будет, вряд ли кетхюда сообщил ей, что пленник может назвать его имя как предателя. Возможно, убедил ее, что смерть шпиона поможет и отцу госпожи Тангюль, и самому визирю. Вряд ли госпожа Нурай разобралась во всех шпионских тонкостях, вряд ли понимала, какими сведениями владеет родственник ее хозяйки. А яд вылила, вероятно, пока госпожа Тангюль разговаривала с родичем - евнух-то снаружи остался, так что не видел их.

 - Но несчастный олух готов был сам в петлю влезть, лишь бы не узнали о его... Хвори, - хмыкнул Лисица. - А еще вот что скажу тебе: кетхюда этот ведь руки так не достал из рукавов, пока с нами был, а когда визирь пришел, уже ладошки сложил перед собой подобострастно.

 - Да, похоже на то, что склянка с ядом была у него, а потом он передал ее госпоже Нурай и объяснил, что делать. То, что ты принял за свидание, было приказом отравить пленника. Они шептались, а евнух не расслышал ни словечка. Но и в этом ему признаваться не хочется.

 - Никита, а ведь жаль мне госпожу Нурай, - печально проговорил Лисица.

 Подьячий выпрямился и оттер платком лоб.

 - Ох, жара этакая, а сейчас еще жарче будут! Жаль-то оно жаль, а наше дело, Иван, Павлов сын, визирю рассказать, что узнали. А он пущай сам решает, кого казнить, а кого миловать.

<p>

 </p>