Сзади здания уже собралась толпа чёрно – белых детей. Ах! Кто же это тут так выделяется? Да это же Яна! Смотри, она стоит в красном сарафане в клетку. На ногах белые лакированные сандалии, а в руках громадный букет цветов. Но загляни в её лицо: оно полно недовольства и обиды. Тогда для неё такой пустяк казался великим, а дело было в том, что её одели в одежду её сестры, которую та надевала также на своё первое Первое сентября. Хотя это было только полбеды: ей не купили туфли, какие она хотела. Её сестра ходила в туфлях на небольшом каблуке, и ей тоже безумно хотелось похожие, но пришлось надеть сандалии.
Сейчас пройдёт линейка, и первоклассники, как принято, пройдутся у всех на виду. Для Яны этот момент будет поистине важным. Впервые она выпустит руки отца и матери, предстанет пред обществом и заглянет в его глаза. Родители явно переживают: а вдруг их ребёнок будет так же вести себя, как и в саду. Ещё при подготовке к этому мероприятию они уже начали саркастически нашёптывать: «Придёшь в школу – тоже будешь плакать, да?» Удар, но действенный. Яна решила для себя, что ни за что не будет плакать. Хотя с этим она, возможно, переусердствовала. Вот новоиспечённый первый класс вошёл в их школьный кабинет, и каждый ребёнок выбрал себе место. Яна заняла третью парту в ряду посередине. Давай постоим рядом с её отцом и посмотрим на неё, пока классный учитель будет говорить.
Если бы кто – то удосужился посмотреть вместе с нами, то сразу же и заметил бы, что внимание Яны полностью переключено на другие вещи. Ей совершенно не интересно, о чём говорят, кого фотографируют и что вообще делают другие. Она тщательно рассматривает каждую деталь кабинета, впитывает в себя цвета, расположение мебели и картин, специфические запахи, особенности учительского стола, манящий вид за окном. Она запоминает шероховатости на поверхности парты, ощущения, что остаются на кончиках пальцев, после того как проведёшь по ней ладонью. Яна жила этим: у девочки была острая необходимость чувствовать, а точнее, прочувствовать всё, хотя бы с помощью пяти основных чувств.
И чем больше она прислушивалась и присматривалась, тем меньше ей всё это нравилось. Что можно делать там, где четыре стены, доска на стене, стулья и столы. Где тебе нельзя вставать и идти куда хочется, говорить о чём душа пожелает, да в конце концов, думать, о чём хочется думать. Ответ напрашивается сам: здесь ты можешь быть только винтиком или никем. Какая скукота! Яна не знала, как нужно вести себя, что нужно говорить в таком чуждом для нее месте. И она молчала. Вскоре молчание переросло в привычку, привычка стала составляющей характера, а социум, пусть и детский, но уже стремящийся осудить, выдал приговор: нелюдь!
Яна так и не нашла смысла там, где его не было. Она перестала воспринимать школу как что – то обязательное и нужное. Всё же посещать её приходилось, и Яна шла туда, но исключительно потому, что того требовали родители, того требовал устоявшийся порядок вещей. Правда, за отсутствием мотивации слово «надо» меркло в голове, и она начинала идти на детские ухищрения и симулировала плохое самочувствие, лишь бы не ходить на занятия, а заняться тем, что действительно было бы по душе. Не удивительно, что оценки стали ухудшаться, а так и не налаженные отношения с однокашниками и вовсе потерпели крах. Всё верно: другие дети её класса уже сформировали свой крохотный мир, и, когда Яна заходила в класс после длительного отсутствия, на неё смотрели и видели другое, незнакомое и непонятое существо. Отличающуюся от них по всем параметрам девочку, которую никто в этом мире уже не ждёт. Ведь она не соблюдала рамки, предписанные кем – то, чем и вызывала острое ощущение чужеродности.
Стремительно Яна всё дальше удалялась от общества. Всё больше контакт с внешним миром ставил её в ступор. За свою жизнь она ни разу не заводила новых знакомств, и сейчас ей даже в голову не могло прийти, как пойти на контакт с детьми, которые смотрят на неё, как волк на свою добычу. Естественно, её детский склад ума не мог постичь, почему же дружба ей неподвластна. Яна начинала поддаваться страху раскрыться другим, в конце концов решив, что дружба – это что – то, существующее в этом большом мире, но не предназначенное для неё. Вскоре она окончательно закрыла створки своего внутреннего содержимого и начала воспринимать окружающих как тягостное испытание.
Таким образом она продолжала плыть по течению, покуда не наступало лето. В пору летних каникул она возвращалась в роли пастуха в овраг, и там жизнь снова струилась по её венам. Навсегда тот запах, земля, ветра станут для неё музыкой жизни и любви. И ещё очень нескоро она сможет отвести взгляд с этих горячо любимых мест.
Пришло время закрыть за собой эту дверь и переметнуться к следующей. Эта дверь Яне очень нравится, хотя она и может тебе показаться страшноватой, но порой красота – это последнее, что её интересует. Вся внешняя сторона двери полна символизма. Ни одна черта здесь не проведена просто так. Снизу двери расположился жирный, самодовольный скорпион. Смотри, как он бьёт себя собственным жалом. Бьёт так сильно, что кровь струится с него и стекает под дверь. Над скорпионом вьёт свои кольца змей. Хитрый, умный, изворотливый. Но вот незадача: он открывает пасть с длинными клыками и пожирает собственный хвост. Над змеем расположился орёл. Величавый, мудрый, свободный. Он широко расправил крылья и обратил взор вдаль. Клюв его широко раскрыт, и он испускает победоносный клич. Всё справедливо и полно значения – как и положено во Вселенной. На этом довольно любопытства, давай же войдём.
Здесь мы не станем долго задерживаться, я лишь хочу показать тебе один момент, и мы сразу же уйдём. Только на этот раз дверь менять не станем, а сменим лишь декорации.
Это третий год обучения Яны. И, как бы ни было неожиданно, она таки нашла себе друга. Загляни в класс: они сидят на первом ряду у окна за четвёртой партой и о чём – то говорят. Для нас это, возможно, не столь интересный факт, но вот для Яны это было настоящее событие. К сожалению, эта история не закончилась счастливо. Тогда она поняла много вещей, таких как притворство, предательство и то, что из не склеившихся семей не вырастают счастливые дети…
Уже пора идти! Мы направимся в квартиру на восьмом этаже. А пока мы будем идти и подниматься, учебный день окончится и Яна придёт домой. Нам налево… Как ты уже знаешь, для неё впервые открылась дружба с человеком извне. Не то чтобы у неё раньше не было друзей; они были, но были не настоящими, как бы не её друзьями. Дети со двора воспринимали её лишь как младшую сестрёнку старшей сестры. Её вечно хотели спихнуть, говоря ей прямо, что она не подходит им по возрастной категории. Но Яна продолжала виться за сестрой хвостом, не обращая внимания на прямые намёки. Она не знала, как и с кем заводить дружбу, а одной ей было скучно. Да, детский мир не менее жесток, чем взрослый, единственное что – там как будто бы всё понарошку.
Так вот, эти новые отношения помогли постичь азы внешнего мира. Яна начала узнавать, чем живут и дышат другие дети её возраста. О чём они думают и ведут диалоги и что же требуется от ребёнка в детском социуме. Но, увы, как бы она ни старалась, сколько бы усилий ни прилагала – ничего не вышло. У неё просто – напросто не получилось вжиться в этот мир, ибо она стала «отличаться». Впрочем, если честно сказать, многое, о чём интересовались другие дети – а в основном это игры во взрослых со всеми вытекающими последствиями, – её никоим образом не завлекало. Она правда старалась влиться, где – то даже подстраивая себя, потому что ей очень хотелось иметь своих друзей. Но в конце концов, понурив голову, она снова отошла, скрывшись в собственном мире.
А тем временем, пока я без умолку трещал, мы уже подобрались к нужному нам месту. Цель также на месте и уже открывает дверь, потому нам надо постараться проскользнуть вместе с ней. Отлично! Вот мы и внутри. Что чувствуешь, попав в этот дом? Что изменилось с тех пор, как мы были здесь в последний раз? Чего – то явно не хватает.
