– Ух ты! Скорее! Ты только взгляни за окно! – старшая подтащила младшую сестру к окну.

А там! там красота в чистом виде. Большие, порхающие, какие только можно вообразить, крупные хлопья первого снега. Волшебство! Рот Яны ни в какую не желал закрываться. Этот первый снег навсегда останется в её памяти.

– Пошли скорее на улицу! – недолго думая воскликнула она.

Они схватили колготки, тёплые носки с батареи и моментом их натянули. Зимний морозец ударил в лёгкие. На глаза навернулись слёзы. Кристаллики звонко похрустывали под новенькими валенками. В такие моменты только громкий смех может по – настоящему выразить восхищение ребёнка.

– Красиво! – лишь это слово вертелось в голове четырёхлетней Яны.

– Совсем скоро мы сможем сделать снежную бабу, – довольно протянула старшая.

– И бабушка обещала построить нам горку, – напомнила сестрёнка.

– Но разве это возможно? – вслух подумала Кристина. – Она получится очень маленькой: здесь не так уж много места.

– А мы сделаем её маленькой, но высокой – превысокой, – в голове Яны не было чего – либо невозможного.

Когда все взрослые – папы и мамы, дедушки и бабушки – заняты монотонной работой, дети, пока ещё не осознающие своего счастья, лежат на снегу и морщатся от падающих в глаза хлопьев, стараясь как можно больше поймать их языком. Разглядывают разнообразных созданий.

Какой хрупкий, нежный, благой, очаровывающий момент – начало жизни. Чудо познания магии, что доступна человеку: шелест листьев осенью, шлёпанье по лужам в резиновых сапогах, стук дождя по подоконнику, дружеское перемирие, материнские объятия, запах новогодней ёлки, предвкушение праздника, сладкий вкус конфет и волшебства сказок. Так замечательно и свободно!.. Но как же грустно быть птицей с подрезанными крыльями, которыми многие становятся позже. Радость от познания и открытия великого мира длится совсем недолго. Что – то идёт не так…

Уже в четырёхлетнем возрасте у Яны появилась наблюдательность, думы и умозаключения. Вдруг в прекрасный детский мир начали вторгаться уже не столь радужные картины. Здесь мы закончили. Идём дальше?

За этой дверью находится момент, где Яна пребывает на восьмом этаже однокомнатной квартиры. Заходи. Здесь мы с тобой постоим в углу: тут некуда сесть. Этот зелёный диван, на котором сидят сонные и лохматые дети, – единственный. Он и кровать, и место отдыха, и игровая площадка. Сейчас поздний вечер, но, кажется, не вся семья в сборе. Не хватает отца, но я уже слышу, как он отворил подъездную дверь и вызвал лифт. А вот и звонок в дверь.

На пороге квартиры появился мужчина лет сорока. У него ужасно неопрятный вид. И дело вовсе не в отросшей бороде, пропахшей и измазанной соляркой кофте и грязных руках. А в градусе, что он принял. Да: пьян настолько, что глаза, да и всё лицо заплыло кровью.

– Ты снова пьян? – раздался голос женщины с кухни.

– Я не пьян! – глава семьи всегда искренне удивлялся в таких случаях. – Мы выпили – то грамм по двести, и всё.

– Да ты еле держишься на ногах. А ведь у тебя дети, и они всё видят, – женщина заводилась сильнее с каждым словом. – Посмотри, как мы живём. У нас даже хлеба в хлебнице нет. От случая к случаю, а ты сидишь в баре и пьёшь, пропивая последние копейки.

– Вместо того чтобы ворчать, пошла бы работать, а то сидишь дома и ничего не делаешь! – голос мужчины увеличился в диапазоне.

– Я слежу за детьми и домом, кто это будет делать вместо меня?

– Следишь? Где? – глава семьи схватил жену за шею и подтолкнул к шкафу. – Смотри, сколько пыли на этой полке, – он даже провёл пальцем по поверхности и ткнул им в глаза несчастной супруге.

– В последнее время я себя неважно чувствую, потому многое не успеваю, – отозвалась в защиту мать двоих детей.

– Как человек, который столько валяется на кровати и спит, может чувствовать себя неважно? – ухмыльнулся муж и отец. – Хотя от безделья небось и гнёшься.

А теперь давайте остановимся. Их диалог до ужаса неприятен, что уж говорить о дальнейших действиях. Как ты думаешь, кто из них прав, а кто виновен? Конечно, конечно, оба. Чего тут только нет: и игнорирование, и принижение, и невнимание, и множество пороков. Этот союз даже не должен был начинаться, но, по их же воле, он начался и, к большому ужасу, продолжился. Его давно пора было разбить, разорвать, замуровать, но он, по неизвестным даже им самим причинам, продолжался и дальше. Это и есть птицы, что дерут своё оперение собственным клювом.

Пройдём дальше, здесь нам больше не на что смотреть. Лучше заглянем за эту серую дверь. Не печалься: ты только посмотри, какой за ней чудный солнечный день. Начало сентября, а в воздухе уже веет пожухлой травой, сырыми дорогами, дождевыми червями и умирающими листьями. Настолько восхитительно, что я не удержусь и хлопну в ладоши и подпрыгну на месте от счастья! О, ты смотри, кто идет! Да это же вот – вот – пятилетняя Яна с её матерью. Куда же они, интересно, держат путь. Давай подождём их и проследуем за ними, держась чуть позади.

– Мам, но я не хочу туда идти, – раздался тихий голосок девочки.

– Но маме нужно идти на работу, – объясняла мать дочери. – Или ты хочешь остаться дома одна?

– Нет, – в тихом страхе ответила она. – А что я там буду делать?

– Ты будешь играть с другими детьми, есть вкусный обед и спать в тихий час.

– А ты правда останешься со мной сегодня?

– Я побуду с тобой некоторое время, а потом уйду.

Яна понурила голову. Они вошли на территорию детского сада «Золотая рыбка». Она хорошо знала все эти крохотные деревянные домики, разукрашенные веранды и покосившиеся карусели. Все дети в округе пролазили в дыры забора и забавлялись на этой территории. Но она не понимала, зачем она должна идти сюда тогда, когда она не хочет играть, почему должна следовать какому – то расписанию и разговаривать со множеством незнакомцев.

Как ты уже, скорее всего, догадался, из этой идеи совершенно ничего не вышло. В тот же день Яна расплакалась и просидела за обеденным столом в полном одиночестве с пеленой слёз на глазах, наблюдая, как дети на противоположной стороне стола мажутся манной кашей, пихая неумело ложки в рот, и с любопытством смотрят на неё в ответ. На следующий день мать Яны решила остаться до тихого часа и, когда девочка уснула, она ушла, надеясь, что та проснётся и не заметит исчезновения. За кого эти взрослые держат детей?

На третий день Яна не стала мелочиться и сразу после того, как ей переодели сменную обувь, твёрдо заявила: либо мама остаётся с ней, либо никак. Так и были забраны документы из детского сада. Первое время мама брала Яну с собой на работу, а с приходом весны поручила её бабушке. Отныне она стала каждый день вместе с бабушкой отправляться на поля и овраги – пасти стадо коз. Это вошло в её поручения, и за коз она отвечала как за саму себя.

С этого момента минуем год. И перенесёмся прямиком в следующее лето. Яна теперь и занималась только тем, что с утра уходила в поля и лишь вечером возвращалась. К ней также присоединилась её сестра, а бабушка, напротив, посчитала себя более нужной дома.

Чем же можно заняться, когда у тебя под носом бескрайние дали, журчащая речка, высокая трава, полевые мыши, собака, свалка ненужных вещей, длинная лесополоса, друг, ветер, продувающий насквозь, и, конечно же, козы. Совершенно верно – всем! В таком месте ты можешь быть кем угодно: простым ребёнком, королём, волшебником, созерцателем, философом, оратором, спортсменом. И они были! Ах, какое же это счастье – есть цветы, кататься на тарзанке, натирая ладони до мозолей, падать в речку, проваливаясь по щиколотку в вязкий ил, ворошиться в никому не нужных вещах в поисках фантиков. Чудно! Но как же лето коротко. Вскоре трава снова жухнет, и приходит время покидать любимые места.

Наступила осень. Седьмая на счету Яны. А для ребёнка это означает только одно: школа. Первый раз в первый класс – вроде это говорится именно так. Пойдём к следующей двери. Эта дверь выглядит действительно неопрятно. Но она не столь важна, как то, что находится за ней. Заходим! А вот и школа. Отныне этот цвет, бывший зелёной краской, а ставший больше болотным, будет всегда ассоциироваться у неё со школой. Ибо таковой школа простоит ещё долгое время, пока она будет посещать её в будние дни три сезона кряду.