Но человек не исчезает, лишь устало облокачивается на стол кассы, чтобы видимо купить билеты как можно дальше отсюда. Флоренс с места сдвинуться не может, в противоречиях, бушующих в её душе, путаясь, захлёбываясь ими.

В аэропорту достаточно тихо, чтобы голос до боли знакомый слышать, пусть слов толком и не разбирая.

Горячее дыхание приятно обжигает шею нежным поцелуем, с ласковым шёпотом смешанным…

Фредди интонацию меняет, ругаясь о чём-то с продавщицей.

Голос на рык почти срывается, каждое слово ранит острее кинжала, кожу дерёт больнее плети, рыдания из груди выбивая…

Он руками взмахивает эмоционально, но устало как-то, продолжая что-то доказывать.

Длинные, изящные пальцы осторожно играются с её волосами, едва касаясь, словно ветер. Фредди расчёсывает их медленно, порой подушечками кожу головы задевая, на виски чуть надавливает, противную ноющую боль выгоняя…

Ругань снова громче становится. Он руки в кулаки сжимает неосознанно, и Флоренс костяшки не так давно сбитые замечает.

Они снова ссорятся. Только в этот раз всё заходит слишком далеко. Флоренс тогда пугается его впервые, увидев безумие в обычно светлых глазах. Фредди остановиться уже не может, кричит, скалясь по-звериному, опасно. Он в тот вечер замахивается на неё впервые, но по стене бьёт, в последний момент…

Продавщица видимо всё же находит какой-то компромисс, ибо Фредди успокаивается, на стойку снова ладони кладёт, голову склоняет, позволяя чёлке на лицо упасть.

Флоренс стоит возле окна, настороженно за его приближением наблюдая. Она, после вчерашнего, боится его, если уж быть честной хоть с собой, но на лице ни единая мыщца не дрожит. Он шаг до неё не доходит, в глаза смотрит просяще, виновато — совсем не так, как обычно. На колени неожиданно падает, вздрогнуть её вынуждая.

— Прости, — дрожащим голосом шепчет. — Прости, меня. Я… Я не знаю, что это было. Мне самому страшно вспоминать… Прости, прости, прости!

— Т-ш-ш, — растерянно выдыхает она, рядом с ним опускаясь.

Флоренс его за плечи робко обнимает, к себе тянет. Он ей в ключицу утыкается, дышит сорванно, загнанно. Она одну руку ему в волосы запускает, кожу чуть ногтями царапает, прочёсывая, словно в чувство привести пытаясь. Фредди дрожит в её руках, цепляется за неё почти неосознанно.

Она его ещё никогда таким уязвимым и разбитым не видела. Таким потерянным и испуганным.

Флоренс осторожно его за подбородок цепляет, голову поднять вынуждает, чёлку упавшую с глаз отводит. В светло-зелёном взгляде затравленное выражение раненного зверя застывшее. Она по скуле выступающей гладит его ласково, целует коротко, по плечам гладит, позвоночник напряжённый растирает и выдыхает с облегчением, почувствовав, как он расслабляться постепенно начинает.

— Я так боялся, что потерял тебя, — шепчет он неожиданно, лбом своим в её плечо утыкаясь. — У меня ведь кроме тебя никого нет. Никого. Прости меня.

Флоренс прощает…

Фредди по залу ожидания бегло взглядом пробегается, пока ему билеты оформляют. Застывает вдруг, выпрямляется неестественно. У него взгляд темнеет, он движением резким отворачивается, словно заставляя себя это сделать.

Флоренс поднимается и идёт к нему, игнорируя упорно голоса гордости, мыслей и отдаваясь шёпоту больного, одинокого сердца, которое всё это время тянулось лишь к одному челевеку. Она пыталась по-другому. Она не смогла. Она много боли человеку причинила.

Всё ещё самому родному человеку.

Она ему ссору их давно уже простила. Они в эмоциональных порывах друг друга стоят, Флоренс это прекрасно понимает.

Она замирает, шага не дойдя. Руку тянет, плеча касается робко.

Звериные повадки никуда не пропали. Фредди напрягается, в пружину превращается почти что, разворачивается к ней резко, о взгляд порезаться, кажется, можно.

— Что? — не выдерживает он, спустя минуту тяжёлого молчания.

— Я не могу без тебя, — давит Флоренс едва слышно, не понимая, куда пропал весь решительный настрой. — Я люблю тебя. Ты… Ты просто единственный человек, без которого мне нечем дышать. Я обманывала себя, пытаясь сбежать. Я не могу без тебя.

Она замолкает, комок в горле сглатывая. Силы ушли куда-то, оставив лишь пустоту и страх. Ещё вчера Флоренс нежилась в объятиях другого, мысленно называя Фредерика жестоким и бесчувственным, а сегодня стояла, не силах вымолвить ни слова.

Она лишь сейчас осознаёт, как была слепа. Её счастье всегда было рядом и пусть в обличии весьма капризного человека с резкими перепадами настроения, но оно всегда было рядом, а она ушла от него. Сама. Фредди ведь настолько схож с ней в характере, глупо это отрицать, хотя она и была мягче, но всё же… И ведь он искренне любил её, заботился, оберегал.

А любит ли теперь, или они под корень разрушили то хрупкое, что жизнь даёт лишь однажды — шанс быть счастливыми?

Фредди смотрит на неё молча, во взгляде злость с недоверием мешается. Он её ладони, к нему неосознанно протянутой, намеренно не касается.

Его продавщица зовёт, и он отворачивается, расплачивается с ней.

Флоренс не замечает, как по щекам слёзы течь начинают, пока губы солью не обжигает. Она всхлипывает, ладонью себе рот зажимая, разворачивается резко и прочь бежит, не осозновая ничего.

Она едва в кого-то не врезается, из здания выбегая, её эмоции душат, глаза застилая пеленой.

Вдруг чьи-то руки её со спины обхватывают, к груди привлекают. Флоренс бьётся иступленно, вырваться пытается, но ей не дают, терпеливо пережидая приступ истерики, нахлынувшей от всего, что пережить пришлось.

Она замирает, опустошённой себя ощущая, отстраняется немного, голову поднимает, взгляд зелёный перехватывая. Фредди смотрит открыто слишком, без маски привычной. Флоренс сказать что-то порывается, но он лишь головой качает, снова её к себе привлекая и покачивая осторожно в своих руках.

Флоренс губы, её макушки коснувшиеся, чувствует, глаза приоткрывает и кончики билетов, из сумки выглядывающих, видит. Их два.

Становится не спокойно. Нет.

Но тепло.

И впервые за долгое время это ощущается правильно.

========== Мальчишка ==========

Снова крики. Снова ссоры. Снова он останется ненужным.

Фредди тихо отходит от двери, ведущей в родительскую комнату. Им явно не до его победы в школьном шахматном матче. Они навряд ли вообще вспомнят сегодня о его существовании.

Пол привычно и так тоскливо скрипит под ногами, что Фредди морщится. На свою кровать падает, в клубок сворачивается, колени к груди поджимает.

Он не нужен. Кажется, что его появление на этом свете было случайностью. Ошибкой.

Кажется, ему даже именно так говорила однажды мать.

Фредди закусывает губу, заглушая всхлип, и проваливается в сон без мыслей.

***

Отец ушёл. Почему-то это не колышет вообще никаких чувств и эмоций в душе.

Фредди лишь переставляет фигуру на доске, не желая упустить мысль и проиграть. Мать, сообщив ему эту весть, просто уходит.

Ей также всё равно.

Фредди ставит сопернику шах и мат и соглашается на новую партию.

Ноющую боль в груди проще не замечать когда играешь.

***

Фредди многого достиг в своей жизни. Он стал одним из самых успешных шахматистов всего мира. Он научился ставить свои условия. Хоть здесь. Хоть на шахматной доске.

Он с нескрываемой насмешкой над очередным противником делает решающий ход и уходит.

В шахматах он король.

Он смог из пешки выйти в ферзи и даже дальше.

И он всё ещё не резанул лезвием по запятью, несмотря на то, что кровным родным на него пугающе плевать и порой от одиночества шаг за оконную раму сделать хочется до дрожи внутренней.

Единственное, что отказывается подчиняться — это доска собственной жизни и судьбы. Фредди прекрасно понимает, что он здесь последняя фигура.

Но никому в этом не признаётся.

***

Флоренс в его жизни появляется как-то случайно. Со своим прошлым, в котором боли и страха ничуть не меньше, чем в его собственном. Со своей ненавистью и своей местью.