-- Какая у тебя потрясающая шляпка, просто восторг! -- лихо солгал он.
-- Ох, если б ты знал... я так долго не решалась ее приобрести.-Леонора покраснела -- приятно, что он заметил ее обновку.
-- Хэрриэт! -- визгливо крикнула нянька соседской маленькой девочке, игравшей на дорожке.-- Ну-ка, убирайся оттуда! Чтобы духу твоего там не было!
Эндрю на кушетке перевернулся на живот и положил на голову подушку, задал вопрос Леоноре:
-- У тебя возникли какие-нибудь идеи насчет завтрашнего сочинения о Ронни Куке и его друзьях?
-- Нет. А у тебя?
-- Тоже нет.-- И потуже обернул подушкой голову.
-- Но к завтрашнему дню они у тебя наверняка появятся! -- ободрила его Леонора.-- Так всегда бывает!
-- Да, всегда! -- с гордостью повторил Эндрю.
-- Тебе нужно отдохнуть.
-- Знаешь... Иди-ка ты... иди!
-- До свидания.-- Леонора направилась к двери.-- Выспись сегодня ночью как следует.
-- Слушаюсь...
Эндрю одним глазом наблюдал за ней: как она спустилась с веранды, где он обычно работал, прошла через гостиную и столовую к лестнице. Ноги у нее красивые. Всегда удивляешься -- почему у девушки с таким невзрачным лицом такие красивые ноги. Правда, волосатые, это их немного портит. Нет, ее не назовешь счастливицей.
-- Нет, нет,-- произнес вслух Эндрю, когда дверь за ней захлопнулась,-ты, безусловно, девушка несчастная! -- И снова закрыл глаза, пытаясь заснуть.
Окна открыты, солнечный свет заливает комнату. Над его головой мягко шуршат шторы, а лучи солнца приятно нагревают закрытые веки... Через улицу, в общественном спортивном зале, четверо мальчишек перебрасываются мячом... Как приятен его слуху стук биты, глухие удары мяча о грубую перчатку филдера... Окружающие бейсбольную площадку высокие, такие же древние, как сам Бруклин, деревья время от времени шелестят листвой под легкими порывами теплого ветра...
-- Хэрриэт! -- снова завопила нянька.-- Немедленно прекрати или простоишь у меня в углу целый день! Приказываю тебе немедленно прекратить!
Эта женщина -- француженка; такого чудовищного французского акцента, как у нее, Эндрю в жизни не слыхал.
Девочка расплакалась:
-- Ма-ама! Ма-ама! Она хочет меня поби-ить!
Девочка ненавидела гувернантку, и та платила ей тем же. Обе постоянно жаловались матери.
-- Ты маленькая лгунья! -- визжала гувернантка.-- И вырастешь -- тоже будешь лгуньей, только большой! На тебе уже крест пора поставить!
-- Ма-а-ма-а!..-- завывала малышка.
Наконец обе вошли в дом, и воцарилась желанная тишина.
-- Чарли-и,-- кричал мальчишка на бейсбольном поле,-- ну-ка, брось мне мяч! Чарли-и, слы-ышишь?
Раздались четыре телефонных звонка; мать его подняла трубку, вышла к нему на веранду.
-- Там тебе звонят из банка, хотят с тобой поговорить.
-- Не могла сказать, что меня нет дома? -- недовольно заворчал Эндрю.
-- Но ты же дома! -- возразила мать.-- Откуда мне было знать, что...
-- Ты права, ты абсолютно права! -- И Эндрю свесил с кушетки ноги и сел.
Пошел к телефону, в столовую, поговорил с чиновником.
-- Вы превысили свой кредит на сто одиннадцать долларов,-- сообщил ему банковский служащий.
-- Я считал, у меня около четырехсот долларов.
Эндрю скосил глаза на мать: сидит напротив на стуле, руки сложены на коленях, голову чуть наклонила -- не дай Бог пропустить хоть слово.
-- Вы превысили свой кредит на сто одиннадцать долларов,-- настаивал на своем служащий.
Эндрю вздохнул.
-- Во всяком случае, я еще раз все проверю,-- пообещал он и повесил трубку.
-- В чем дело? -- насторожилась мать.
-- Превысил банковский кредит на сто одиннадцать долларов,-- нехотя объяснил он.
-- Какой позор! Нужно всегда быть осторожным в своих действиях!
-- Да, знаю,-- огрызнулся Эндрю, возвращаясь на свою веранду.
-- Ты ужасно безалаберный! -- не отставала мать.-- Как это не уметь следить за своими сбережениями?!
-- Да, конечно,-- согласился Эндрю, снова опускаясь на кушетку.
-- А теперь поцелуй меня! -- потребовала она.
-- Это с какой радости? -- поинтересовался он.
-- Без всякой особой причины,-- засмеялась она,-- поцелуй, и все.
-- О'кей! -- И поцеловал.
Она на секунду удержала его в своих объятиях, потом он опять опустился на любимую кушетку; она дотронулась пальцем до его глазницы.
-- У тебя круги под глазами...
-- Да, ты права...
Она еще раз поцеловала сына и ушла в глубь дома. Эндрю закрыл глаза; из дальнего конца дома до него донесся шум включенного пылесоса,-- от этого противного визга все мышцы напряглись. Он встал и решительно направился в спальню, где мать возила эту адскую машинку взад и вперед под кроватью: стоя на одном колене и наклонившись, рассматривала -- сколько же там, под кроватью, скопилось пыли и грязи...
-- Послу-ушай! -- завопил Эндрю.-- Послу-ушай, ма-ам!
Выключив пылесос, она выпрямилась и смотрела на него снизу вверх.
-- Что такое?
-- Я вот пытался заснуть,-- объяснил он.
-- Ну и спи себе на здоровье!
-- Как можно спать, если гудит пылесос?! Весь дом трясется!
Мать поднялась с пола, лицо у нее сразу стало строгим.
-- Как ты думаешь, должна я приводить в порядок дом, а?
-- Но именно тогда заниматься уборкой, когда я хочу поспать?
Мать снова наклонилась.
-- Я не могу это делать, когда ты работаешь; не могу -- когда читаешь; до десяти утра -- ты почиваешь.-- И вновь включила прибор.-- Когда же мне прикажешь убирать в доме?! -- Она пыталась перекричать аппарат.-- Почему ты не спишь ночью, как все нормальные люди? -- И, еще ниже нагнувшись, принялась энергично возить пылесос туда-сюда.
Эндрю с минуту понаблюдал за ней. Что тут скажешь? Никакие убедительные доводы в голову не приходят; этот грохот действует ему на нервы, и все тут. Он вышел из спальни и плотно закрыл за собой дверь.
Вновь зазвонил телефон, он снял трубку.
-- Хэлло!
-- Э-эндрю! -- послышался голос его литературного агента.
Он тоже из Бруклина, и у него всегда проскальзывает в речи очень долгое "э",-- этот дефект производит сильное впечатление на актеров и спонсоров.
-- Да, это Э-эндрю! -- Он обычно при разговоре с ним его копировал, но, видимо, эта издевка не доходила до его сознания.-- Тебе не стоило мне звонить. Я закончил сценарий о Дасти Блейдсе. Получишь их завтра.
