-- О тебе он так дурно никогда не отзывался,-- Кэтрин уже входила в подъезд своего дома.-- Говорил мне, что восхищается тобой и считает тебя отличным парнем.
Натянутая улыбочка исчезла с лица Чарли, не оставив ни малейшего следа.
-- Но все девчонки его просто не выносят! -- Чарли ничуть не щадил ее чувств.-- Просто потешаются над ним.
Кэтрин только улыбнулась про себя -- да, что-то там болтали малышки в гардеробах и на переменках.
-- Думаешь, я вру?! -- возмутился Чарли.-- Да сама спроси у любой!
Кэтрин равнодушно пожала плечами -- вот ее квартира, она уже дома. В темноте площадки Чарли подошел к ней вплотную.
-- Пойдем со мной завтра в кино! -- прошептал он.-- Пожалуйста, Кэтрин, прошу тебя!
-- Я уже тебе сказала -- я занята!
Он протянул наугад руку, нащупал в темноте ее мягкую ручку.
-- Кэти...-- канючил он.
Она резко отняла руку, сказала громко:
-- У меня нет свободного времени.
-- Пожалуйста, прошу тебя! -- все еще шептал он.
Кэтрин упрямо качала головой. Чарли, протягивая обе руки, искал ее; нашел, порывисто обнял, попытался поцеловать... Она энергично, повернув в сторону голову, нанесла ему резкий удар по голени.
-- Пожалуйста!..-- У Чарли из глаз полились слезы.
-- Убирайся отсюда! -- кричала Кэтрин, забарабанив кулачками по его груди.
Чарли защищался, хныкал:
-- Но ты же позволяла целовать себя... Почему же не сейчас?
-- Не приставай ко мне, я же сказала! -- Кэтрин быстрыми, расчетливыми движениями одернула платье.
-- Я все расскажу твоей матери! -- кричал в полном отчаянии Чарли.-- Ты гуляешь с методистом1! Где это видано?! С протестантом!
У Кэтрин от ярости расширились глаза, щеки покраснели от хлынувшей в лицо крови, рот плотно сжался.
-- Ну-ка, убирайся отсюда! С тобой у меня все кончено! Я больше не буду разговаривать с тобой! И прошу тебя -- нечего меня повсюду преследовать!
-- Я хожу там, где мне вздумается, черт подери!
-- Я слышала, что ты сказал. То мерзкое слово, которое ты употребил.
-- А я буду ходить за тобой повсюду, где только захочу, черт бы тебя побрал! -- заорал обиженный Чарли еще громче.-- Мы живем в свободной стране!
-- Не стану больше с тобой разговаривать до конца жизни! -- старалась перекричать его Кэтрин; голос ее звенел, дребезжащим эхом отражаясь от почтовых ящиков и медных дверных ручек.-- Ты меня утомляешь! Ты мне абсолютно неинтересен. Глупец! Ты мне не нравишься! Самый большой идиот на свете! Ступай домой!
-- Вот увидишь, я сломаю ему шею! -- кричал Чарли. Глаза его помутнели от гнева.-- Сломаю вот этими руками! -- Кулаки метались перед лицом Кэтрин.-- Я ему покажу! Тоже мне,-- скрипач! Вот разберусь с ним, так у тебя отпадет охота с ним встречаться! Ты его целуешь?!
-- Да, целую! -- И в голосе Кэтрин зазвучали триумфальные нотки.-Целую, целую постоянно, неустанно! И он-то умеет целоваться! И не разводит слюни перед девчонкой, как ты!
-- Пожалуйста! -- опять заныл Чарли.-- Пожалуйста!..-- И, шаря в потемках руками, двинулся к Кэтрин.
Она холодно отвела его руки и, собрав все силы, всем своим крепким, пухленьким телом, весом в восемьдесят пять фунтов, бросилась на него и с размаху ударила по лицу. Затем повернулась и взлетела вверх по лестнице.
-- Я убью его! -- завопил Чарли в лестничный "колодец".-- Убью этого скрипача голыми руками!
В ответ лишь хлопнула закрывшаяся дверь...
-- Будьте любезны,-- обратился Чарли к привратнику Джонсону,-передайте мистеру Гарольду Перселлу, что один приятель ждет его внизу. Ему будет приятно меня увидеть. Если, конечно, вас не затруднит.
Джонсон поехал вверх на лифте, а Чарли тем временем с мрачным удовлетворением оглядывал лица окружавших его восьмерых друзей, которых он привел с собой, чтобы те засвидетельствовали: месть осуществлена в соответствии с установленными правилами.
Гарольд вышел из лифта и приблизился к группе ребят, стоявших в коридоре; с любопытством оглядел их близорукими глазами. Они тоже на него смотрели: этакий чистенький, прилизанный очкарик, с длинными белыми пальцами.
-- Привет! -- Чарли отделился от группы, встал к нему вплотную.-Хотелось бы поговорить с тобой с глазу на глаз.
Гарольд все еще разглядывал окружившие его бессловесные фигуры,-- в глазах нет и следа жалости, лишь жажда мести. Тяжело вздохнул, понимая, что ему грозит.
-- Хорошо.-- Открыл входную дверь и удерживал ее, покуда все мальчишки, один за другим, не оказались на улице.
До пустыря в следующем квартале все шли молча, эту тишину нарушали лишь нарочито тяжелые шаги секундантов Чарли Линча.
-- Снимай очки! -- приказал Чарли, когда они наконец достигли центра заброшенной площадки.
Гарольд снял, неуверенно оглядываясь, куда бы их положить.
-- Давай подержу,-- вежливо предложил Сэм Розенберг, главный подручный Чарли.
-- Спасибо,-- поблагодарил Гарольд, передавая ему на хранение очки; повернулся лицом к Чарли, редко, слепо моргая; встал в боксерскую стойку.-Ну что ж, давай!
Чарли глубоко дышал. Вот он, его враг, перед ним,-- постоянно моргающий, подслеповатый, с тонкими руками музыканта, бледный... Весит, пожалуй, футов на двадцать меньше его.
Чарли почувствовал, как закипает в жилах кровь, как она его возбуждает... Тоже занял удобную боксерскую стойку и, сделав выпад, нанес противнику удар правой прямо в глаз.
Бой длился недолго, хотя дольше, чем Чарли ожидал. Гарольд продолжал боксировать, каждый раз натыкаясь на смертоносный заградительный огонь крепко сжатых кулаков Чарли -- мощных, умеющих наносить самые чувствительные, самые жестокие удары.
Все лицо Гарольда было в крови, один глаз заплыл, разорванная рубашка пропиталась кровью, и она каплями стекала ему на штаны. Чарли твердо стоял на ногах,-- даже и не думал увертываться от слабых ударов Гарольда или отражать их. Чувствовал, как его костяшки сдирают кожу на лице соперника, как они соприкасаются с его костями, с глазом, как его заливает кровь... Почти входил в раж от удовольствия, когда Гарольд, покачиваясь, обессиленный, падал на него всем телом, и обрушивал новый шквал ударов своих жестоких, безжалостных кулаков. Казалось, не только он сам, но и костяшки пальцев, и сухожилия сжатых кулаков, и даже ритмично работающие плечи получают удовольствие от беспощадной расправы.
