Гарри склонил голову, чувствуя за собой вину. И хотя у него в голове не укладывалась мысль о магическом браке между Гермионой и Малфоем, но это был факт, против которого он, Великий Гарри Поттер, пойти не мог, но который вызывал у него любопытство.

— Сэр, я осмелюсь задать лишь один вопрос: Гермиона добровольно вступила в магический брак с Малфоем? — не надеясь, что портрет строптивого и разгневанного его поведением волшебника удостоит ответом, Гарри все же не терял надежды.

— Молодые люди, даже не подозревали о магической связи между ними до сегодняшнего дня. Драко помог мисс Грейнджер («Хотя теперь, я могу назвать ее по имени. Моя хорошая девочка, что ей сегодня стоило пережить. Нужно будет не забыть напомнить про кольца Нарциссе, » — волшебник на какое-то время ушел в личные дела, а потом резко опомнился: от него же ждут ответа) избавиться от шрама, что оставила ей во время войны моя праправнучка Беллатрикс. В ритуале очищения требуется кровь родственника, нанесшего шрам. А заклинание содержит слова, схожие со словами древней брачной клятвой. И благодаря этому Драко и Гермиона связали себя узами магического брака. Вы не стоите того, чтобы я вам это рассказывал, мистер Поттер, но я не хочу, чтобы вы хоть как-то потревожили юную, теперь уже, миссис Малфой своими расспросами или каким-либо обращением. Забудьте о ней. Мой вам совет, которому вы должны последовать беспрекословно юноша. Иначе о вашей склонности к темной магии узнает весь Магический мир, — Финеас Блэк напоследок бросил грозный взгляд на стоявшего пораженного полученной информацией Гарри, и удалился из рамы, не забыв про угрозу, что вовсе не была пустой.

Гарри несколько минут стоял, не имея возможности сдвинуться с места. Неужели это он подтолкнул Гермиону и хорька к друг другу? Или это все же он спас жизнь подруге? Ведь если бы она решила вступить в магический брак, то тут же бы лишилась жизни. Малфоя, конечно, жалко не было. Но Гермиона? Я так мучил шрам? Она так сильно хотела от него избавиться, что согласилась на помощь врага? Считала ли Гермиона Малфоя когда-нибудь врагом? Зная ее, Гарри мог ответить, не раздумывая — нет. Гермиона Грейнджер могла постоянно сталкиваться с Драко Малфоем в словесных перепалках, взаимных оскорблениях, но никогда не смогла ненавидеть своего однокурсника только моральный урон.

Что же, Гарри Поттер, не Мальчик-Который-Выжил, он — Мальчик-Который-Одинок. И понурив голову, Герой всей Магической Британии наконец-то сдвинулся с места, уходя в глубь Замка, подальше от Башни Старост (он не боялся дуэли с Малфоем, но он не хотел, не желал, увидеть разочарованный взгляд Гермионы, обращенный к нему. Она не могла не знать, что он натворил. Они сражалась против Зла, а теперь и сам Гарри был Его воплощением). Неспешно, минуя коридоры и пустые кабинеты, Гарри вошел в зал Трофеев, где сел напротив Кубка, что выиграл Гриффиндор, когда за команду играл его отец. Имя Джеймса Поттера выгравированная на доске золотыми буквами. Он сел напротив. И это напоминало Гарри первый курс и Зеркало Еиналеж. Чтобы он увидел сейчас в нем? Родителей? Себя с Гермионой? Или??

Он не знал, сколько уже сидит на холодном каменном полу; золотые буквы начали переливаться под лучами утреннего ноябрьского солнца, но он не чувствовал холода, что царствовал в пустом Зале с такими же пустыми кубками и трофеями, что пылились здесь не одно столетия. Он не услышал цоканье каблуков и шелест мантии, что слегка волочилась по камнем. Гарри не вздрогнул, когда около него показалась тонкая девичья тень.

— Давно здесь, Поттер? — откуда-то сверху раздался голос Паркинсон. Он ничего не ответил, все также смотря на имя отца, изливая свою душу перед просто буквами, прося прощения за то, что позволил себе забыть их с матерью борьбу против тьмы, забыл их жертвы, поставил ценность их жизни в ничто.

— Эй, — девушка присела на корточки и потрепала гриффиндорца по плечу. Гарри обернулся и посмотрел на нее равнодушным взглядом.

— Чего тебе, Паркинсон? Пришла посмеяться надо мной? — почему-то Гарри знал, что слизеринка в курсе всего произошедшего. И еще он начал смутно догадываться, зачем и кому понадобилось карта, которая на самом деле не была потеряна, а отдана Джиневрой в руки слизеринцев: просто так Паркинсон его бы здесь не нашла.

— О, нет. Но я немного разочарована в тебе, — с ухмылкой ответила слизеринка. Гарри приподнял одну бровь. — Знаешь, я буду предельно откровенно, ведь и у меня есть, что сказать про тебя, — на ее губах скользнула хитрая улыбка, но она не была такой уж неприятной вблизи.

— Даже тебя я смог разочаровать, — хмыкнул Поттер. Осознание, что одержимость Гермионой явилось следствием, наваждением, Войны, приводило Гарри в уныние, а Паркинсон своим присутствием не давала в него полностью впасть.

— Темными Магами сразу не становятся, Поттер, — философски заметила девушка. — Но знай, что ты до сих пор остаешься лучшей кандидатурой в списке моих потенциальных мужей, — Панси продолжала, не смотря на удивление парня. — Правда, ты не числишься в таком же списке у моих родителей, но это легко исправить.

— Иными словами, Блетчли — это способ устранения Джинни с твоего пути? — усмехнулся Поттер, вспоминая вчерашний день. Он теперь казался таким далеким и чересчур сумбурным во всем том калейдоскопе событий, что произошли меньше двадцати четырёх часов назад.

— Ты бы был достойным представителям Слизерина, — усмехнулась Панси.

— Зачем тебе я? — вернулся Гарри к ее словам о списках потенциальных мужей, в который он попал по не известным ему причинам.

— У тебя сносная внешность. Ты мил, если не становишься одержимым чем-то или кем-то, — принялась загибать пальцы с длинными ухоженными ногтями Паркинсон. — Ты независим. Известен. Богат. И потомок братьев Певереллов. Два последних плюса для моих родителей, — закончила Паркинсон. — И вообще соглашайся, Поттер. Так за тобой не погонится Драко. Он все еще взбешен при мысли, что ты чуть не убил Грейнджер, — вся эта ситуация с Чарами и неудавшимся Приворотом вызвала у слизеринка искренний смех.

— Брак по договору? — спросил Поттер, решив все же встать с холодного камня, и помог встать девушке, предложив для опоры свою руку.

— Благодарю. Что-то имеешь против? — она вскинула бровь.

— Нет чувства — нет бед. Я согласен, Паркинсон, — улыбка в духе учеников Слизерина появилась на лице Поттера, все будет не так плохо, если Гермиона его простит.

— Прекрасно, — хлопнула в ладоши Панси, довольная, что дело у нее все же вышло. — Не думала, что ты будешь так сговорчив. Но запомни, Поттер, никакой темной магии. Если что, я найду в фамильных книгах Паркинсонов, что тебе никогда не будут доступны, по-настоящему ужасные проклятье, — предупредила девушка.

— Идет, — Гарри протянул руку для рукопожатия и скрепления их «сделки».

— Нет, нет, — рассмеялась Панси, чем вызвала легкое замешательство Поттера. — Я не доверяю рукопожатием. А вот если, мы сейчас вместе пойдем в Большой Зал на завтра, и ты сядешь за стол Слизерина, на котором ты, к слову, и должен был учиться, этого будет достаточно, — Панси пошутила насчет стола, но гриффиндорец воспринял это всерьёз.

— Если только за ужином, ты сядешь за стол Гриффиндора.

— Почему бы и нет? — пожала плечами слизеринка и, подхватив Героя Магического мира под руку, прошествовала с ним до стола Слизерина, за который новоиспеченная пара села, не обращая внимание на перешептывание и любопытные взгляды, что могли прожечь в них дыру.

— Как думаешь, Гермиона сильно на меня сердится? — Гарри ближе наклонял к Паркинсон, чем вызвал еще больший шум. Одни только слизеринцы оставались невозмутимы, чинно продолжая завтрак, только кивая подходящим и садящимся рядом однокурсникам.

— Молись Мерлину, Поттер. Их задержала Нарцисса. Честно говоря, не думаю, что ты их будешь волновать. По крайней мере, теперь, когда мы, вроде как, пара, — в очередной раз за утра усмехнулась Панси.

— О, Поттер. Доброе утро, несостоявшийся Темный Волшебник, — последние обращение Блейз сказал так, чтобы никто, даже за змеиным столом, не услышал. — Кстати, хочу тебя обрадовать, консумация брака прошла успешно, — слизеринец окинул внимательным взглядом Поттера, но его реакция была нулевой.