— Я составлю тебе компанию. — Свежий воздух определённо пойдёт ей на пользу.

Фейерверк сооружали на другом конце французского парка. За ночь тонкий слой снега растаял, обнажив гладкий белый гравий на дорожках, замысловатые статуи в фонтанах и греческие мраморные скульптуры. Вот бы увидеть этот чудный сад летом, когда деревья предстанут во всей своей пышной зелёной красе, а в листве будет шелестеть тёплый ветерок.

— Здесь так красиво, — пробормотала она.

— Красиво, — согласилась Катриона, не сводя глаз с деревянного строения, которое возводили рабочие. — Ты когда-нибудь видела снежные шары с крошечными замками внутри?

— Да, а что?

— Это Клермонт.

— Я не уверена, что понимаю тебя.

— Он словно из того шара. Ненастоящий. Не для нас.

— А как же Оксфорд? Город не менялся со времён крестовых походов. — Разговор странным образом её раздражал.

Катриона взяла Аннабель под руку.

— Не бери в голову. Я просто хочу сказать, что Оксфорд нам очень подходит.

— Конечно, подходит, — пробормотала она в ответ.

За час до полуночи прошёл слух, что хозяин поместья вернулся, и всё же он так и не показался никому на глаза. Гости собрались в приёмной, чтобы выпить, перекусить и посплетничать.

— Фейерверк доставили прямиком из Китая… — обсуждали собравшиеся.

— Последний герцог нанял акробата, не помню, то ли мужчину, то ли женщину…

— А потом шляпа леди Суиндон загорелась.

Когда часы пробили одиннадцать тридцать, леди Лингем, которая исполняла роль хозяйки, пригласила гостей пройти на террасу. Вместе со всеми Аннабель прошествовала в бальный зал, где были широко распахнуты двери на улицу. Она ожидала увидеть зловещую фигуру, стоявшую в потёмках на балконе.

Но там никого не было.

Как он мог пропустить собственный новогодний приём?

— Аннабель! — воскликнула Хэтти, пробираясь к ней. — Пойдём! Я заняла тебе место рядом с нами.

Подруга потащила её на террасу.

Со всех сторон слышались разговоры и смех нескольких сотен нетрезвых аристократов. Аннабель ненадолго растерялась. Терраса и французский парк превратились в ярмарочную площадь. Красные бумажные фонарики отбрасывали мерцающие тени, из глубины сада доносились обрывки музыки.

Но его здесь не было, она чувствовала это всем своим существом.

И Слава богу. Это безумное желание находиться рядом с ним не доведёт до добра.

Между ней и Хэтти пробежала группка детей, и Аннабель выпустила руку подруги.

Она попыталась догнать Хэтти, но вдруг перед ней возникло красное блестящее яблоко в сахарной оболочке.

— Засахаренное яблоко, миледи?

Над ней возвышался торговец на ходулях в длинных полосатых штанах. На его губах сияла широкая нарисованная улыбка.

— Аннабель, — раздался голос Хэтти в нескольких шагах впереди.

Аннабель не сдвинулась с места.

Каким бы безумием это не казалось, но она должна попрощаться, и не в формальной обстановке во дворе завтра перед отъездом. По правде говоря, ей совсем не хотелось с ним прощаться.

Она резко развернулась.

Совсем не разумно с её стороны.

Она понеслась в сторону дома, уворачиваясь от воодушевлённых гостей, шедших навстречу.

В бальном зале толпа поредела. Аннабель остановилась под большой люстрой, размышляя, куда идти дальше, а затем направилась в главный вестибюль.

Длинная стрелка часов показывала без двадцати минут полночь.

И тут Аннабель поняла, куда ей нужно идти. В западное крыло.

Она спешила по тускло освещённым коридорам, бесшумно ступая на цыпочках, как воровка. Оказавшись возле двери его кабинета, Аннабель затаив дыхание помедлила, а потом постучала по тёмному дереву.

Никто не ответил.

Её рука замерла на дверной ручке.

Затем быстро нажала на неё, но дверь оказалась заперта.

Сердце упало.

Аннабель пошла дальше, используя картины и растения в горшках в качестве ориентиров, чтобы отыскать дорогу в музыкальную комнату. Она приоткрыла богато украшенную двойную дверь и просунула голову в щель. Внутри её встретила зияющая пустота. В лунном свете пианино казалось чужим и заброшенным.

Аннабель охватила паника. Вдруг он так и не вернулся?

Она бросилась в другой коридор, а потом в следующий, вскоре заблудившись окончательно. Корсет больно впивался в тело. Ей пришлось остановиться и ухватиться за перила, чтобы отдышаться.

Нужно прислушаться к голосу разума.

Клермонт насчитывал три этажа и двести комнат. У Аннабель не получится обыскать их все.

Проклятие! Она же всегда была такой разумной.

Как так получилось, что сейчас Аннабель превратилась в полоумную, которая бегает по особняку в поисках Монтгомери?

Но как могло быть по-другому?

В Кенте она словно ходила во сне. Оксфорд воскресил её разум. Монтгомери вернул к жизни её саму. Ненамеренно. Он вёл себя холодно, сдержанно и прямолинейно, она и не заметила, как он нашёл дорогу к её сердцу. Теперь Аннабель не знала, как избавиться от этого наваждения. Да и не хотела. Чувствовать себя живым человеком, на которого обращают внимание, было бесценно. Его поцелуи развеяли одиночество, о котором она даже не подозревала.

Она с трудом сделала вдох. Кожа на спине стала липкой от пота, Аннабель начал окутывать холод.

Последняя попытка, и она вернётся на террасу.

Аннабель взметнулась вверх по лестнице, устремилась в другой коридор, пронеслась мимо испуганной горничной…

Он стоял у двери библиотеки с потолком, расписанным в виде зимнего неба, и разговаривал с дворецким Бонвилем.

Она резко остановилась, в голове всё плыло.

Монтгомери повернулся в её сторону, и в тот момент, когда их взгляды встретились, воздух вокруг затрещал от напряжения.

Должно быть, он что-то сказал Бонвилю, потому что дворецкий мгновенно растворился в темноте.

Аннабель направилась к Монтгомери, в ушах начало звенеть. Нужно было подготовиться заранее: придумать речь, обозначить цели. Но её влекло к нему, как животное к водопою после изнурительной жары. Теперь, когда он стоял перед ней собственной персоной и смотрел на Аннабель, стремление поскорее оказаться рядом с ним превратилось в смятение, в застенчивость. Она не ожидала, что будет стесняться.

Когда Аннабель подошла к герцогу вплотную, то с трудом заставила себя поднять на него глаза.

Он казался выше, чем она помнила. И производил какое-то другое ощущение. За спокойным фасадом скрывался накал эмоций.

Он прошёлся кончиками пальцев по её щеке, прикосновение отозвалось во всём теле. Монтгомери погладил изящный изгиб подбородка, влажную кожу на шее, там, где бился пульс.

— Ты бежала, — проговорил он хриплым голосом.

Она сглотнула не в силах скрыть волнения, её горло едва заметно дёрнулось, и он успокаивающе его погладил. Это сработало. Постепенно руки и ноги расслабились, их окутало приятное тепло, пока пальцы Монтгомери продолжали скользить вверх-вниз по её шее.

— Твой брат, — прошептала Аннабель, — ты нашёл его?

Рука Монтгомери переместилась на её плечо, другой он открыл дверь позади и потянул Аннабель за собой в тёмную библиотеку. Он прижал её спиной к двери, и она услышала, как в замке повернулся ключ.

По телу Аннабель пробежала дрожь, она остро ощущала его близость, будто он навалился на неё всем своим весом.

Монтгомери придвинулся ближе.

— Скажи мне, почему ты бежала.

Его дыхание коснулось её губ, и она приподняла голову, желая, чтобы он завладел её ртом.

— Скажи, — повторил Монтгомери.

— Ты сказал, что вернёшься.

Он покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты произнесла это вслух.

На фоне лунного света, льющегося из окна за спиной Монтгомери, вырисовывались очертания его широких напряжённых плеч, руки были прижаты к бокам, как будто он с трудом сдерживал себя.

Аннабель вдруг поняла, что большинство мужчин его положения просто взяли бы то, что хотели. Ей ли не знать. Просто она забывала об этом в его присутствии. Не было никаких сомнений в том, что сейчас Монтгомери безумно её желал. Его тело, словно вибрировало от едва сдерживаемой похоти, Аннабель чувствовала солоноватый аромат возбуждения. Если она проведёт рукой по его брюкам, то наткнётся на твёрдую плоть. Но выбор оставался за Аннабель.