– Дядя!

– Бу-у-у! Ха-а-а! – внезапно раздался дядин баритон. От неожиданности я отскочил и чуть не врезался в Мирослава. – Испугались, сопляки? Уж что-что, а пугать я умею на славу.

Напряжение спало, но мое сердце все еще бешено колотилось. «За что я люблю дядю, – подумал я, – так это за то, что он любую ситуацию может превратить в шутку. Пусть и в жестокую шутку».

– Зачем ты так делаешь? У меня душа ушла в пятки!

– Видел бы ты свое лицо! – хохоча, произнес дядя, потирая живот. – Ты похож на растерянного суслика! Обычно я люблю валяться в постели до позднего утра. Маргарет встает рано и носится по дому как оголтелая. А я накрываюсь одеялом и не произношу ни звука. И когда она подходит к постели проверить, все ли со мной в порядке, я со всей силы обхватываю ее ногу и тащу под одеяло. Слышали бы вы этот визг! – Он вновь залился смехом.

– Ян, посмотри на этого тетерева, – восхищенно начал Мирослав.

– Его Ярослав убил? – спросил дядя.

– Нет. Он так и не сделал ни одного выстрела.

– Это огорчает. Раз так, пусть он ощиплет это тельце. Прямо здесь. Разведем костер и устроим трапезу посреди леса! Разве на романтика?

Меня вновь начало мутить. Я представил, как я выдираю перья у этой бедной птицы, и меня пробил пот. А ведь требуется еще и выпотрошить её. Нет, это невозможно.

– Не буду этого делать, – огрызнулся я.

– Будешь, – сказал дядя. – Из тебя пора выковать настоящего мужика! Ходишь рядом с нами как неприкаянный! Запомни: настоящий мужик должен сам добыть дичь, сам ощипать да выпотрошить и сам приготовить. Только после этого его можно отпускать в свободное плавание. Считай, что первый пункт мы вместо тебя выполнили.

– Согласен. – Мирослав протянул мне трупик тетерева.

– Вы оперируете доисторическими понятиями. Времена мезозоя давно прошли.

– Ишь ты, философ! А ты думаешь, человек сильно изменился? Раньше борьба велась кулаками и зубами. Таким образом отвоевывали территории и жизни. Сейчас все изменилось, но вектор остался тем же. Ожесточенная борьба за существование ведется теперь на биржах и аукционах. Мужчины меряются не силой бицепсов, а акциями и кошельками. Вот только древние правила все еще действуют. Кто быстрее и сильнее, тот и выиграл. Считай разделывание этой птички уроком реальной жизни. Представь, что это животное – пища для всей твоей семьи, и только твои действия спасут родных от голодной смерти.

– Хоть мы и кажемся легкомысленными, но в жизни побольше тебя понимаем, – добавил Мирослав. – Иногда приходится переступать через свое «я» и делать неприятные вещи. Но это учит не пугаться неизбежных трудностей. – Он подошел ко мне еще ближе.

От их разглагольствований тошнота не проходила. Взяв еще теплого тетерева, я начал, не глядя, его ощипывать. Процесс этот казался мне варварским, противоестественным. Дядя внимательно наблюдал за каждым моим движением. Сердце стучало как бешеное. Я взял нож, выпотрошил птицу и разрезал ее на большие куски. Нож легко входил в плоть, как будто в сливочное масло. Нет сил все это описывать, стоит опустить подробности и забыть про это.

К тому моменту, как я закончил работу, дядя и Мирослав натаскали веток для костра и соорудили вертел. Я насадил мясо на длинную заостренную палку и зажег огонь. Самое страшное позади. Осталось просто приготовить пищу.

– Я не сомневался в тебе, Ярослав, – сказал дядя, хлопая меня по плечу.

Я не ответил, только улыбнулся. Хотелось забыть, стереть из памяти эти десять минут. Я выхватил из рук Мирослава бутылку вина и залпом опорожнил наполовину. Запахло жареным мясом. Аромат искушал, но, вспоминая, через что пришлось пройти, я вновь покрывался потом.

Вечерело. В костре тлели угольки, иногда вспыхивая от порывов ветра. С ветвей доносилась негромкая перекличка усталых птиц. Моя тошнота прошла как-то сама собой. Мы все трое с аппетитом ели свежеприготовленное мясо и наслаждались общением. Мирослав оказался интересным собеседником. Он рассказал много поучительных и забавных историй из своей жизни. Дядя подтрунивал над его неудачами на любовном фронте: «Пятая жена – и та жаба!» На лице Мирослава появлялась легкая улыбка, но за ней скрывалась обида. Мне рассказали, что у него есть дочь, моя ровесница. «Слава богу, эта милашка не унаследовала желчь от своей матери, второй Медузы горгоны нам не надо!» – говорил дядя. По рассказам, это была умная красивая девушка. Но она меня не интересовала. Вспомнилось, как продавцы в дешевых лавках расхваливают свой залежалый товар. На хорошие вещи и на хороших девушек всегда есть спрос. Навязывают только порченые продукты.

– Пора собираться, – начал дядя. – От свежего воздуха клонит в сон похлеще, чем от травяных настоек. Однажды я уснул посреди леса, а проснулся с бронхитом. Кстати, Ярослав, ты изумительно приготовил тетерева, я не ожидал, что у тебя такой кулинарный талант.

– Согласен, – добавил Мирослав. – Такой дичи я не ел со времен моей бабушки. Она мариновала мясо в специальном соусе, а затем запекала. А тут и без всяких приправ шедевр!

– Спасибо за комплименты, – отозвался я.

Дядя стал запихивать свое ружье в чехол. Он был немного пьян и даже не думал очистить оружие от древесной трухи и перегноя. Красивая кожаная сумка в считаные секунды стала грязной. Закончив приготовления, он встал и подтянул брюки.

– Я на секунду отлучусь. Питье вина не прошло для меня даром, – сказал он, удаляясь к кустам.

– Я тоже отойду, – подхватил Мирослав.

Я сидел у костра, вытянув руки над догорающими углями. Приятный жар согревал пальцы, вызывая легкую дрожь. Внезапно я проникся уважением и любовью к моим спутникам. Они уже не казались мне безалаберными детьми. После истории с тетеревом я осознал, что у этих людей можно многому научиться. Дядя из шутника и пьяницы превратился в мудрого, состоявшегося человека. Все это время он прятал свои знания за личиной круглолицего озорника. Мне стало уютно в их компании.

Вдруг за деревьями послышался шорох. Кто-то там копошился, шурша листьями и ветками. Сначала я подумал, что идет дядя или Мирослав, но отбросил эту мысль, услышав их голоса в другой стороне. Я встал, взял ружье и сделал несколько шагов вперед. Было темно, но я отчетливо увидел фигуру, стоящую от меня в паре десятков метров. Все те же ветвистые рога и тонкие ноги. Олень. «Теперь я его не упущу», – решил я. Ощипывание и потрошение тетерева меня чему-то научили. Я стал воспринимать зверя или птицу не как живое существо, а как добычу. Свою роль сыграл и алкоголь: он сделал меня более решительным и бодрым. «Сейчас главное – не спугнуть его», – подумал я и медленно поднял ружье. Как будто учуяв меня, олень шевельнул ушами, поводил мордой из стороны в сторону и побежал. Медлить нельзя. Я выстрелил навскидку и тут же вспомнил, что в стволе находится патрон, предназначенный для мелкой дичи. Дробь полетела к цели, вошла в тело жертвы, но плотный мех защитил зверя от серьезных повреждений. Олень взревел и помчался. Я не отставал, продираясь через заросли и перепрыгивая через кочки. Нет, я не подведу дядю. Я покажу, на что способен. Уворачиваясь от препятствий, я на ходу вставил патрон. На этот раз в ход пошла пуля крупного калибра. Зарядив ружье, я на секунду остановился, задержал дыхание, прицелился и… Осечка. Да, оружие, наверняка сделанное на заказ, дало сбой. Не раздумывая, я перезарядил ружье, но олень был уже далеко. Его силуэт постепенно расплывался в темноте.

Да, олень оказался под прицелом моего ружья, и металлический снаряд без труда мог прострелить его насквозь… Но этому не суждено было случиться.

Я отправился в обратный путь, проклиная создателей моего оружия: «Зачем нужны все эти гравировки и золотые украшения, если они не улучшают качество стрельбы? Людям пора перестать думать о красоте и помпезности изделий, им нужно повысить качество изобретений. Мастеру стоило уделить больше внимания спусковому механизму, нежели бесполезному украшательству».

И вновь поднялся ветер. Он дул прямо в лицо, кидая в глаза всякий сор и грязь, так что приходилось прикрывать их ладонью. Под его напором тонкие деревья гнулись почти до земли. Сквозь переплетенные ветви проглядывала луна. Она была единственным источником света. Хотелось поскорее вернуться к нашему погасшему костру и всем вместе возвратиться домой. Я не думал, что охота продлится до самой ночи. И за все это время мы подстрелили лишь несчастного тетерева! По сравнению с оленем или кабаном – жалкая добыча.