– Крикуны на городских площадях очень оживились.

Сент правильно понял возникшую паузу и промолчал, давая одобрение для доклада.

– Всплыло старое пророчество. О монстре, зачатом с помощью колдовства, который погубит Таиф.

Пауза. Молчание.

– Говорят, что с совершеннолетием Рафа, предсказание начнёт стремительно вступать в полную силу. И это не слухи на пустом месте. Уже несколько лун как в разных частях степи Ошиаса на путников нападают странные существа. Без опознавательных знаков, непонятного роду и племени, и без всяких видимых причин. Они не грабят своих жертв. Налетают, наносят урон и скрываются в густом белёсом тумане, появляющемся с ними. А потом… Когда туман рассеивается, на поле боя не остаётся никаких трупов. То есть они забирают только трупы, словно это и была их главная цель. И ещё… Докладывают о стремительно участившихся случаях выворотников. Из-под взрослых сильных существ, не склонных к внезапным испугам.

– Хорошо, – сказал Сент.

Начальнику императорской показалось, что император остался даже… Доволен? Чуть дрогнули уголки запавшего, иссохшего рта, почти незаметно, но внимательный взгляд высшего стражника не мог ошибиться. Император улыбнулся.

– Простите, ваше величество, – это движение губ так поразило начальника стражи, что он осмелился перечить императору. – Простите великодушно, но я, наверное… Наверное, я настолько глуп, что не вижу в этом ничего хорошего… Совсем наоборот. Из Ошиаса пришло известие, патрульный отряд сингов…

Начальник дворцовой стражи замолчал, вперив взгляд в высохшие руки Сента. На узловатой фаланге выделялось единственное украшение: массивный перстень из закрученного в замысловатый узор серебра с тростниковым опалом. И сейчас тончайшие пальцы, словно паучьи лапки, гладили его с невиданным сладострастием. Каждое прикосновение к опалу сочилось мистическим, непонятным наслаждением.

– В зад зверя Ниберу сингов, – сказал император, и начальник дворцовой стражи оцепенел от ужаса. – Кому теперь нужны синги? Немедленно зови мне наследного принца. У меня есть для него прекрасный подарок. На день совершеннолетия.

– Этот город очень вонюч, – сказала Улия, с подозрением оглядывая кучу ветоши возле углового дома. – И это столица Таифа, претендующего на мировое господство? Где же обещанное празднование совершеннолетия принца?

На ворохе тряпья засохли пятна, подозрительно напоминающие кровь. Догадку подтверждала туча мух, клубившаяся над гниющей кучей.

Впрочем, мухи сопровождали путников от самых городских ворот – жирные, надоедливые и наглые. Весь Каракорум противно звенел мухами.

– Город не был таким, – растерянно произнёс Тинар. – Когда мы с Эль в последний раз приходили сюда, он казался совершенно другим.

– Неужели? – приподняла бровь Улия.

Плащ на её груди заходил ходуном, Сёма не высовывал даже носа наружу с тех пор, как они вошли в Каракорум. Но ни разу не упустил возможность показать своё молчаливо-красноречивое недовольство обстоятельствами, в которые попал.

Тинар кивнул. Он не меньше, чем гости из Тумалы, оказался удивлён и удручён этим хаосом.

– И каким же он был? – Улия не унималась.

– Ну, таким… Грандиозным. Живым. Хлопотливым. Может, где-то и вонючим, но не до такой степени…

Словно перечёркивая его слова, сверху вдруг опрокинулся ушат зловонной жидкости – кто-то вылил содержимое ночного горшка прямо из окна на улицу. Тинар еле успел отскочить, зацепив Улию. Они чуть не свалились на замызганную мостовую, в последний момент удержавшись на ногах. Сёма, который почти вылетел из своего укрытия, пронзительно заверещал: вонючие капли всё-таки попали на мордочку.

Улия принялась вытирать несчастного зверька пропылённым подолом своего длинного плаща. Чище Сёма от этого не становился, действие имело скорее утешающую функцию.

– Нам срочно нужно помыться с дороги, – сказала Улия, когда несчастный зверёк спрятался обратно. – Но у меня не осталось никаких иллюзий. В этом городе?

И тут же сама ответила, словно грум осмелился возразить, хотя он не сказал ни слова:

– Брось! Никогда мы не найдём здесь чистой воды.

– Вообще-то, – мягко напомнил Тинар, – вы сами решили идти со мной.

Ему очень хотелось сказать «навязались», но не стоит усугублять ситуацию. Ссориться сейчас совершенно некстати.

– И, извини, но я напомню, – вежливость Тинара превосходила все мыслимые ожидания, – мы сюда не помыться пришли, а залезть в имперские свитки переписи.

– Одно другому не мешает, – заявила Улия.

Тинар чувствовал себя немного виноватым. В Каракоруме он собирался обратиться за помощью к знакомым теневым аримам, но встретиться с ними не удалось. Рыночная площадь, на которой располагался театр, мало напоминала прежнюю себя. Всеобщая неразбериха в стране проникла в самое сердце столицы. Торговые ряды, смятые людской паникой, обветшавшие в мгновение ока дома вокруг . Мусор и вонь, запустение и мрак – вот что сейчас царило в центральном торжище Каракорума.

И там, где когда-то давал волшебные представления театр теневиков, безжизненно взирали на происходящее грязные стены. Единственная надежда на помощь пропала. Оставалось полагаться только на себя.

Тинар на всякий случай отошёл от брызжущего нечистотами дома подальше и задумался. Самые полные свитки наверняка хранятся в особом отделе, но попасть внутрь бастиона наймастов – на грани возможного. Вернее, за его гранью, поэтому Тинар сразу откинул эту идею. Надо сказать, откинул он её уже давно, ещё в пути, где много размышлял о своём хлипком проекте. Так же как забраковал планы по проникновению в архивы Министерств. Все управления, которые призывают баров, были недоступны. Даже (а вернее – особенно) для везде проникающего грума. Не складывалось у подземного народа симпатии с верными псами. Причём взаимно.

Следом в списке Тинара шёл дом стратега Центрального нома. Конечно, можно попытаться. Подружиться с каким-нибудь лопоухим слугой, прикормить сторожевых псов, обольстить дочь или жену…

Впрочем, последнее – это грум уже размечтался. Тинар трезво оценивал своё влияние на противоположный пол. А вот подружиться или прикормить звучало вполне осуществимо. Только усилия, потраченные на этот вариант, требовали много времени и сил. С точки зрения грума, цель и средства для её достижения должны быть соизмеримы. План оставался громоздким и неуклюжим.

– Эй, – сказала Улия, почувствовав напряжение от мыслительного процесса Тинара. – Я знаю, где мы можем найти больше информации о том, что происходит. Например, выведать, куда переехали эти твои… аримы.

– И где же?

– Конечно, в таверне, – уверенно сообщила аликорн. – Даже когда всё переворачивается с ног на голову, кабак остаётся кабаком. И туда стекаются все, потерянные в этом мире. Нам нужен стоящий на распутье. Шумный перекрёсток, кипящий жизнью, несмотря ни на что. Осталось только найти такой кабак.

– Ты хоть представляешь, что там происходит? – неуверенно спросил Тинар. – Безудержная выпивка, крепкая брань и пьяные драки. Считаешь, это подходит для тебя?

Эль он навряд ли потащил бы с собой в такое место.

– Ты забыл, что я – тавернье? – улыбнулась аликорн. – И обо всём этом знаю наверняка больше тебя. А ещё сразу могу определить, есть перекрёсток в кабаке или нет.

Спустя три часа блуждания по запущенному городу, они остановились перед крепким двухэтажным зданием с яркой красной крышей и разноцветным флюгером.

– Так вот же! – весело сказала Улия.

Огромная вывеска «Безлунная свинья» говорила о том, что они пришли по назначению. Шум, который слышался из полуоткрытой входной двери, также подтверждал сказанное.

Улия рассмеялась.

– Ты чего? – Тинар огляделся вокруг, но не увидел ничего, что могло бы вызвать такой внезапный приступ смеха.

– Дурацкое название, – сказала его спутница, вытирая навернувшиеся слёзы.

– Почему? – удивился грум.