Осмотрел и прозвонил антенный провод, поправил его крепления, чтобы провод не бился от ветра. Антенна, конечно, была отвернута от правильного направления на вышку, что я быстренько поправил, закрепил. Обтер ее от прилипшей пыли, смазал все винты, – если заржавеют, попробуй их потом открути… когда я отнес в «бытовку» свои инструменты и пошел к тому месту, где стояла кушетка для загорания, то меня ждал сюрприз.
– Сашка? – я просто был в шоке, что встретил здесь кого-то вообще, а не только дочку соседки этажом ниже, – Ты что тут делаешь?
После того памятного потопа Галина познакомила меня с дочерью. Мы с Галей вместе заливали щели между нашими ванными комнатами растопленной строительной смолой, а Сашка «ловила» ведрами и тазами струи этой черной горячей субстанции на своем этаже, пока смола не застыла и не закупорила все щели. Ну, ловила чтобы эти капли и струи потом не отмывать от кафеля пола и стен, умывальника и ванны.
После наведения порядка мы пили вместе чай и легкое вино, смеялись, радовались. Я неоднократно ловил улыбку Галины и вспоминал те слишком редкие ночи, что мы иногда проводим вместе, когда об этом никто не сможет заподозрить. Особенно Сашка. Почему-то мать так не хотела, чтобы дочь узнала о нашей с ней «дружбе», что я даже удивлялся. Но не противился, – оно мне надо? Мне и так не плохо.
И теперь это дитя… Вообще-то, какое же это дитя? Галина старше меня на десять лет, а я старше Сашки тоже на десять. Сашке в настоящее время двадцать с хвостиком.
И теперь эта девчонка сморит на меня испуганным взглядом, глаза расширены, словно она слона увидела на крыше.
– Я только позагорать вылезла, я к краю не подходила, – видимо мама настращала ее по поводу падений с высоты, и она только об этом и думает.
– А ключ откуда ты взяла? – я старался не расхохотаться от ее выражения лица и сохранить строгое выражение лица.
– А мне мама дала.
– А откуда он у нее?
– Ей ее сестра в ЖЭКе дала, но просила никому не показывать и не говорить.
Так получается, что эта строгая мастер из ЖЭКа – сестра Галины? Я об этом не знал. А как я мог об этом знать? Я что, спрашивал у Гали или у кого-то? До этих ли разговоров нам всегда было в редкие краткие бурные минуты встреч? Теперь понятно, как мне так быстро устроили ремонт крана, да еще за счет ЖЭКа.
Ладно, как же теперь быть? Я тоже хотел позагорать на этом же месте. Ну, не вытаскивать же мне еще одну кушетку… Просто лень.
– А что Вы тут делаете?
– Я антенну чинил. Точнее, не чинил, а поправил. Ее последним ураганом развернуло не правильно.
– И что, телевизор перестал показывать?
– Показывал, но плохо, – я уже несколько успокоился от неожиданности и присел на край кушетки. Садиться на камень было очень горячо, а кушетку Санька накрыла тонким стареньким покрывалом, и горячо не было.
– Ой, у нас тоже телевизор стал плохо показывать. Вы не посмотрите, можно ли его починить?
– Давай сначала посмотрим вашу антенну. Ты знаешь, которая из антенн ваша?
– Знаю, знаю, – и девушка повела меня в другую часть крыши. Их антенна тоже сдвинулась в сторону. Я исправил направление, закрепил ее покрепче, закрепил и болтающиеся провода. – Вот и всё.
– Ой, спасибо, дяденька, – она меня почему-то с первого дня знакомства стала называть «дяденька», как мы с Галиной ни просили называть меня по имени. – Большое Вам спасибо. Я потом включу его и посмотрю. А сейчас можно Вам еще одну просьбу сказать?
– Ну, говори, куда же я денусь…
– У меня кожа очень нежная и быстро сгорает на солнце. Я взяла с собой крем, но там всё по английски написано и я не знаю, как его применять.
Я, сидя на краю кушетки, стал разбирать мелкие английские буквы, при этом слышал и чувствовал, что Сашка опять меня опередила и заняла кушетку за моей спиной. Потом перевел ей всё, что понял, и это ее очень устроило. Она взвизгнула от восторга и…
– Дяденька, а дяденька. А помогите мне намазаться этим кремом. А то я не смогу всё равно достать все нужные точки.
Ну, что же поделаешь. Я выдавил на ладонь немного крема, понюхал его, повернулся в Сашке… Она лежала совершенно голая лицом вниз на покрывале на кушетке и совершенно не смущалась. Это я смутился, а она совершенно не смущалась. Новое поколение, блин.
– Так нормально лежу, или надо как-то по другому? Вы прочитали, что там надо не только нанести, но растереть и немного помассажировать. Вы умеете делать легкий массаж?
Да, попал… И хочется, и можется, и мама не велит… А, собственно, почему не велит? Ее мама? У нас с ее мамой такой договоренности не был. Сел верхом на кушетку, раздвинул ее ноги вокруг себя, положив их себе на бедра, подтянул ее к себе поближе, чтобы доставать до лопаток.
– Я умею делать массаж. Но давай оговоримся, что ни Галя, ни ее сестра, ни твои подруги никогда не узнают, что мы здесь встретились.
– А Мария, говорила мне, что у Вас есть свой ключ. И об этом весь дом знает.
– Я говорю, что МЫ с тобой ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛИСЬ! Так понятно?
– Понятно, понятно. Дядечка боится мою маму. Да не буду я никому говорить, это не в моих интересах. Я всё понимаю, и не хочу лишних нотаций со стороны вдовы и старой девы.
– Это кто старая дева?
– Мария, сестра мамы.
– Сестра? И какая у них разница в возрасте?
– Мария почти на 10 лет младше мамы, – значит моя ровесница, подумал я, вот только выглядит реально старше.
К тому времени я уже втер первую часть выдавленного крема в область лопаток девушки и, выдавив на ладонь следующую порцию, продолжил массажировать ей поясницу.
– А почему это она старая дева?
– Да потому… Она любила парня, ждала свадьбы, а он в армии женился на другой и приехал домой с женой и ребенком. Она всю свою жизнь теперь ненавидит мужчин. А тут и у мамы муж стал инвалидом и рано умер. Они теперь только и обсуждают, как бы я тоже не попала в такую же ситуацию раз у меня такая семейная карма.
– А ты сама-то веришь в карму? Ну, или в судьбу…
Я выдавил на руку следующую порцию и втирал теперь в ягодицы и наружную поверхность бедер. Я чувствовал, что от моих манипуляций тело девушки расслабилось, мышцы перестали контурироваться на поверхности, руки и ноги лежали без напряжения… Она словно обмякла под моими руками.
– Не знаю даже. Они столько об этом между собой говорят, что просто тошно слушать. Хотят привлечь меня к этим разговорам, но я убегаю в свою комнату и не слушаю. А они бубнят-бубнят-бубнят что-то в зале целыми вечерами…
– Так у Марии так и не было мужчины?
– Да откуда же он возьмется? Она как синий чулок, на километры к себе никого не подпускает. Да и кто работает в ЖЭКе, задумывались когда-то? В основном мастерами работают женщины. Ну там с инженерным образованием или просто волевые дамы. У них в подавляющем числе мужья дома по струнке ходят, – и вдруг рассмеялась в голос. – Или отпетые алкоголики. А именно алкоголиков преимущественное количество везде. Эти дамы в ЖЭКи приходят, чтобы квартиры получить, и больше их ничего не интересует, понимае-е-ете?…
Я массажировал ей внутреннюю поверхность бедер, и ее рассказ про сестру матери затормозился. Она как-то поплыла, поплыла. Но не будем торопиться. Я перестал касаться ее интимной зоны. Перевернул ее на спину, выдавил крем на ладонь и начал массажировать сначала всю грудную клетку, а потом обе груди обеими руками. Сначала по часовой стрелке, потом против часовой стрелки. Потом стал щипать соски, и снова мять и крутить груди.
Глаза Сашки закатились под лобную область, она дышала тяжело и прерывисто. Во всем ее теле стали появляться какие-то судорожные сначала вздрагивания, потом словно волны стали прокатываться по всему ее телу. Она дышала ну очень глубоко и хрипло, словно уставившись перед собой и ничего не видя.
Я выдавил снова крем на ладонь и, сидя верхом на кушетке, еще шире раздвинул ее ноги и положил их себе коленями на бедра. Мягкими движениями стал втирать крем сначала вокруг ее промежности, потом начал массажировать ее половые губы. Она не противилась, а только делала всё больше странных и не координированных движений руками, размахивала ими… Она сжала меня бедрами, придвинулась ближе, согнув ноги в коленях, дрожала и начала тихонько скулить. Я не стал ее отговаривать от такой реакции и медленно стал вводить средний палец ей во влагалище. Девственница или нет? При достижении пальцем какой-то глубины, палец обхватила какая-то субстанция, – нет не мышцы, – и словно сжала кольцом кончик пальца. Так, это уже интересно…
