— Спасибо, Драко! — с блаженством простонала она. — Только, где же ты?

Здесь же на столе оказался и поясок. Он лежал поверх небольшого листа пергамента. Красивый почерк привлёк внимание.

Доброе утро, моя деканша!

Ты пропустила завтрак и, очевидно, не только его.

Не тревожься. Дети в целости и сохранности, я увёл их в Хогсмид. Видела бы ты их счастливые рожицы.

Надеюсь, ты выспалась и теперь сможешь спокойно подготовиться к встрече с дочерью.

Мы вернёмся к пяти.

Драко

P.S. Прости, рука не поднялась тебя разбудить. Ты была такая красивая после пяти оргазмов. Это только начало…

Гермиона засмеялась. Зажмурилась, снова вспомнив его поцелуи.

— Мальчишка… — шепнула она и, съев ещё одну булочку, отправилась в башню Гриффиндора.

***

Розовощёкая симпатичная девушка выскочила из вагона. Её рыжие кудрявые волосы торчали из-под ярко-красного берета во все стороны, а чудесная белозубая улыбка наполняла сердце Гермионы счастьем.

— Мамочка, С Рождеством! — проверещала Роза, бросаясь матери на шею.

Миссис Уизли не помнила себя от радости. Она не видела дочь несколько месяцев, а казалось, что несколько лет.

— Ох, милая, с праздником! Как ты изменилась, похорошела, — восхищалась Гермиона, осматривая дочь. — Ты что, села на диету? Как тебе удалось?

— Потом расскажу! — загадочно прошептала Роза, и из вагона, загруженный двумя приличными спортивными сумками, вышел Дастин Монтегю.

— Добрый вечер, миссис Уизли, — вежливо поздоровался он.

— Здравствуй, Дастин, — улыбнулась Гермиона. — Как доехали?

— Как на Хогвартс-экспрессе, — усмехнулся он. — Роза опять накупила шоколадных лягушек для моих сестёр.

— Не жадничай, милый! — простонала Роза и засмеялась.

Маленькая компания двинулась к повозке.

Всю дорогу Роза оживлённо рассказывала о готовящейся свадьбе, совершенно резонно утверждая, что одной Розы на свадьбе достаточно, и украшать залы и алтарь можно чем угодно, только не розами.

Дастин молча любовался невестой, это не могло скрыться от внимательной мамы. Гермионе нравился этот парень. Он был скромен и немногословен, а если и говорил, то по делу, что Роза компенсировала с лихвой.

Гермиона иногда удивлялась, откуда столько красноречия в её дочери. Она и сама, конечно, неплохо отвечала на занятиях, когда училась, потом была рупором Министерства Магии, министром, славящимся убедительностью доводов, профессором Защиты от тёмных искусств, которого обожали студенты.

Гермиона сдержанно улыбалась. Да нет — наследственность очевидна.

Войдя в замок, Роза, словно девчонка, понеслась в Большой зал. Время ужина, и из зала уже слышны голоса старшекурсников, среди которых сестра Дастина Элли.

Гермиона на ходу снимала пальто, берет и, перекинув одежду через локоть, принялась протирать запотевшие после мороза очки. Она вошла в Большой зал, и к ней тут же подбежал Генри, принимая её пальто.

— Благодарю, мистер Флит, — улыбнулась декан Гриффиндора.

Её взгляд немедленно нашёл его за общим столом, накрытом в центре зала. Малфой был в хорошем настроении. Очевидно поход в Хогсмид прошёл отлично. Студенты взбудоражены и веселы. Гермиона вдруг поняла, что Роза смотрит на неё немного удивлённо. Озадачившись, взглянула на свой наряд, может быть, платье помялось или ещё что? И тут же вспыхнула, осознав, что на ней светло-коричневое платье в жёлто-оранжевую клетку.

Гермиона так торопилась и суетилась весь день, что собираясь на станцию встречать дочь, надела первое, что под руку попалось. И это что-то снова не было привычным тёмно-синим или чёрным нарядом. Миссис Уизли смутилась, но постаралась не подавать вида, а Роза быстро отвела взгляд.

Весь вечер юноши и девушки весело общались, Роза чувствовала себя, как рыба в воде.

Деканы молчали, ведя незримую беседу взглядами. Им так и не удалось встретиться и обсудить произошедшее ни разу за весь день. Но они были почти уверены, что их лёгкие, загадочные улыбки — плод нежной, страстной ночи на двоих. Гермиону смущал его говорящий взгляд, усмешка на красивых обветренных губах. Она чувствовала, как пылают щёки, тщетно надеясь, что этого никто не заметит.

Но Драко Малфой видел всё. Как подозрительно косится на мать Роза, как прищуривается и прячет усмешку Лукреция Забини. Как бы он ни старался вести себя непринуждённо, как обычно, эти подозрительные девичьи взгляды и его не обошли стороной. Остальные студенты были заняты только друг другом, им не было дела до деканов, не мешают — и хорошо!

Ужин так сильно затянулся, а потом перерос в игру в волшебные карты на желания, что Гермиона даже ощутила усталость. Сейчас она была просто бесконечно благодарна, что Драко не разбудил её утром. Лёгкое волнение скручивало что-то в груди. Дыхание прерывалось, стоило только хоть на секунду вернуться в прошедшую ночь. Томление охватывало тело, заставляя волны трепета проноситься по коже. В то же время стыд затапливал с головой. Невыносимое чувство вины омрачало её счастье. Она ни на секунду не забывала о том, кто она — миссис Уизли. Улыбка исчезала с её лица. Гермиона прятала взгляд, снова погружаясь в воспоминания того, что было когда-то, и тихо себя ненавидела за эти приступы счастья, которых она недостойна.

Он видел всё. Все перемены в её настроении, её смущение и боль. Им так нужно было поговорить! Ужин закончился, студенты отправились спать — всем, конечно, известно, как ложатся спать студенты в десять вечера. И тем не менее, Драко был почти уверен — сегодня его маленькая львица занята, ей предстоит вечер и, скорее всего, часть ночи, в обществе дочери. Вежливо попрощавшись, он отправился в свои комнаты.

Гермиона проводила его ласковым взглядом, надеясь однако, что у них ещё будет время поговорить.

***

— Ты больше не носишь траур? — игриво спросила Роза, плюхаясь на прикроватный пуф в спальне матери.

Гермиона насторожилась. Она и так уже догадалась, что дочь это заметила, но почему-то оказалась не готова отвечать. Да и тон Розы немного озадачил — это была насмешка или искренняя радость? Миссис Уизли ужасно смущало это чувство — ощущение, что она преступница, нарушающая закон.

— Нет, милая, — вздохнула мать. — Это просто суета. Знаешь, так была весь день занята, что перед отъездом не успела сообразить, что надеть.

Гермиона опустилась на пуфик у трюмо и стала расчёсывать волосы. Сейчас на ней была тёмно синяя шёлковая мантия, которую она обычно носила в уединении.

— Жаль, — вдруг искренне вздохнула Роза, и Гермиона ещё больше заволновалась. — А мне на секундочку показалось, что ты решилась. Ведь мы уже говорили об этом. Мамочка, жизнь не стоит на месте! — воскликнула дочь. — Папа любил тебя и вовсе не хотел бы, чтобы ты превратилась в монахиню…

— Вот тут ты ошибаешься, — с грустью усмехнулась Гермиона, но потом её голос зазвучал ласково и так нежно: — Твой отец был собственником и ревнивцем. Я искренне хотела… остаться с ним навсегда…

— Хотела? — Роза удивлённо уставилась на мать. Эти голубые глаза разбили матери сердце, словно сам Рональд взирал на неё из глубины этих глаз. — Значит… мне не показалось? Мистер Малфой…

— Рози, пожалуйста… — шепнула Гермиона, понимая, что это конец её конспирации. Жар опалил все её внутренности, выступая слезами на глазах. Гермиона запрокинула голову, пытаясь сдержать их и не выпустить наружу.

— Ох, мамочка! — с улыбкой умиления вздохнула дочь. — Никто не осудит тебя! Ведь ты молода! Посмотри, какая ты красивая! Мистер Малфой…

— Дорогая, прошу…

— Нет, мамулечка, ты поверь, я понимаю тебя, как никто! — Роза бросилась на колени возле ног матери обняла её за талию, прижимаясь огненно-рыжей головой к её животу. — После того, как мы с Дастином… ну… оххх…

— Что? — Гермиона вспыхнула. Слёзы мгновенно высохли, а дыхание сбилось. — Что вы с Дастином?

Роза вцепилась в мать, не дав ей возможности посмотреть дочери в глаза, а девушка затараторила.

— Ну, мы решили, раз день свадьбы назначен, раз мы вместе, то… чего тянуть? Я знаю, знаю! Только после свадьбы, всё такое, ты меня этому всегда учила! Просто мы не выдержали, не смогли — это было выше наших сил…