— Я исцелил тебя, моя девочка?

— М-м-м… — блаженно простонала она.

— И это всё? — усмехнулся он, и вдруг начал ускоряться.

Из её груди с новой силой стали вырываться безудержные стоны.

— Да-а-а, малышка! — улыбался Драко. — Процедура ещё не закончена…

— Драко! О! Ещё, пожалуйста!

— Хочешь ещё? Ну конечно хочешь! Давай! Где твои маленькие изящные пальчики? Помоги себе, а я полюбуюсь! — улыбался он, дразня лёгкими прикосновениями её грудь.

Гермиона скользнула рукой по животу, находя чувствительную точку. Несколько слаженных движений, нежных стонов, они вместе задрожали, не отрывая взгляда друг от друга. Драко отпустил её грудь, осторожно поглаживал бёдра женщины, а она медленно приходила в себя, наслаждаясь облегчением в животе.

Когда её дыхание выровнялось, Драко подал ей руку и бережно приподнял. Гермиона прижалась к его груди, слушая успокаивающееся сердце. Она всё ещё не верила, что её жизнь так сильно изменилась, что есть в ней человек способный не только любить, но и понимать абсолютно всё. Чувствовать её, успокаивать, поддерживать…

— Ты уверена, что всё ещё хочешь исключения Забини? — тихо спросил Драко.

Гермиона с трудом справилась с желанием закатить глаза, но не смогла скрыть смущённую улыбку. Сколько в нём любви и заботы — обо всех. Обо всём.

— Может, ты и прав. Не стоит исключать девочку перед выпускным. Это чересчур. Но я требую…

— Любой каприз, миссис Малфой, — прошептал Драко, целуя её висок.

Они молчали несколько минут. Драко нежно поглаживал её спину, а Гермиона крепко обнимала его за талию.

— Помнишь, ты кое о чём просил меня недавно, и… я обещала подумать, — тихо произнесла она. Драко молча кивнул, но Гермиона почувствовала это движение и взволнованно вздохнула. — Я больше не буду принимать противозачаточное зелье, хорошо? — прошептала она, поднимая к нему взгляд.

Любовь в его сияющих глазах сказала обо всём.

***

Она бережно обрывала ещё невысокую траву вокруг серой плиты. Нежность и скорбь бередили душу. Неделю назад Гермиона наблюдала, как это делал Драко, как он взмахом волшебной палочки вырастил трогательные фиалки у похожей, только белоснежной, мраморной плиты. Теперь её дрожащая ладонь ласково скользила по тёплому камню, нагретому солнцем.

«Простишь ли ты моё счастье? Как узнать? Надеюсь, что простишь и будешь помнить, что я люблю тебя, мой смелый лев».

Слезинки сорвались с ресниц. Она понимает, что эти сомнения останутся с ней навсегда. Останутся навсегда с ними. Там, неподалёку, её ждёт другая жизнь, другой мужчина. Она почти уверена, что Рональд никогда бы её не понял и не простил, будь он рядом. Это тягостно и больно. Но уже ничего не изменить.

Ладонь Драко несмело коснулась её плеча, и она уткнулась ему в грудь глотая слёзы. Он смотрел на серую плиту, моля лишь об одном, чтобы Уизли не осуждал её. Чтобы простил, как это сделали его родные. Надежды почти нет, но он готов просить до конца своих дней, как она готова молить за него.

Длинная дорога уводила их всё дальше и дальше от места паломничества. Они шли пешком по просторным полям, пока на душе не стало легче. Только тогда, когда Гермиона вдохнула полной грудью, Драко тихо спросил:

— Домой?

Она положила руку на его предплечье и согласно кивнула. Раздался хлопок, и в воздух поднялся пыльный вихрь.

Их ждал Хогвартс.