– Зайдете? – спросила Тсуна рядом со своим домом. – Не оставляйте меня наедине с домашкой!
– Я никогда не брошу вас на растерзание врагу, Десятая!
– Хахах, ребят, что с вами не так? Вы оба тратите настолько мизерное количество времени на то, чтобы сделать уроки, что я чувствую себя оскорбленным. Это мой враг, а не ваш, – если начал Такеши серьезно, то позже тоже скатился в пафосные речи.
Это заразно.
Тсуна рассмеялась, проходя через ворота.
И резко затормозила. Ее глаза удивленно распахнулись, натыкаясь на мужскую одежду, развешенную во дворе. Даже идиотский комбинезон шахтера тут, хотя все давным-давно знают, кем работает Емицу. Для кого этот спектакль? Или дело в привычке?
Когда он успел? Нет, не тот вопрос. Почему Тсуна не узнала об этом? Обычно он звонил Нане, чтобы предупредить о приезде, а та, в свою очередь, действиями демонстрировала осведомленность весьма красноречиво, начиная готовить праздничный ужин, светясь счастьем и просматривая фотографии со свадьбы. Вчера ничего подобного Тсуна не заметила, возможно, Емицу позвонил сегодня? Девушка, которая заснула только под утро, встала с трудом, проспав всего-то пару часов. Пропустив будильник, она собиралась в спешке, отказавшись от завтрака, лишь взяв с собой тост. Насчет него стоит кое-что уточнить. Никогда не стоит верить манге, где героиня идет в школу с хлебом в зубах, это может плохо кончиться. Вот Тсуна, например, уронила тост на землю, который пришлось поднимать и выбрасывать. Голод пришлось заедать купленной булочкой и яичным рулетом из бенто Киоко.
Забавно, она в школе и поела, и поспала. Прямо как второй дом.
Открывая дверь, Савада не знала, что чувствует. Отец приехал… злости, как на Конфликте Колец, это не вызывало, но и радости тоже. И такое происходит не в первый раз, каждый приезд Емицу – это запутанные мысли и калейдоскоп эмоций. Разве не пора разобраться в себе и понять, стоит ли вообще злиться на отца? Все менялось, ненависть за его связи с мафией и обида уже давно прошли, потому что Тсуна и сама нырнула в дела Вонголы с головой.
– Я до… – договорить девушка не успела, ее моментально обхватили крепкие мужские руки и приподняли над полом. – Хиии!
Эти объятия казались не такими… скольких людей обнимала Тсуна, семью, друзей, да даже врагов, а такого не испытывала. Странно все-таки.
– Как я скучал по своей принцессе! – слава Богу, он одет, а то вышел бы снова в майке и трусах. Перед друзьями было бы стыдно.
– Ох, пап, не зови меня так, – стараясь улыбаться, тихо попросила Тсуна.
Емицу же улыбался широко и искренне, начиная рассуждать, как она выросла, какой красавицей стала.
– Мы не так давно виделись, я совсем не изменилась.
– Нет-нет. Я вижу разницу! Ты… – его глаза метнулись к ребятам позади и мрачно сверкнули. – Ах, все еще окружена мальчишками. Я могу вас понять, пацаны, Тсуна чудесная, но я слежу за вами, остолопы. Как отец, я обязан…
– Аааа! Ну все! Хватит, – она пихнула отца и прошла мимо, направляясь к лестнице, по которой как раз спускался Реборн. Ехидный такой, точно все слышал. – Цыц, – опередила она репетитора.
Махнув друзьям идти за ней, Тсуна взбежала по лестнице, споткнувшись на последней ступеньке. Посмотрев назад, можно было бы заметить, как все четверо людей снизу подготовились ловить девушку, но не понадобилось. Она упала вперед, выставив руки и не дав себе поцеловать пол. Мда, гордо удалиться не вышло.
Фуута, в этот момент выходивший из комнаты, помог ей подняться, а потом радостно побежал вниз, собираясь посидеть с Емицу и Наной, которая болтала на кухне с детьми.
Пропустив ребят в комнату, Тсуна закрыла дверь и села на пол, вываливая тетради из сумки на низкий столик, который пришлось подвинуть в центр комнаты, чтобы было где заниматься.
– Все хорошо, Десятая? – Хаято присел по правую сторону от нее и заботливо задал вопрос, помогая подруге с учебниками.
Тсуна среагировала не сразу.
– М? Эм. Наверное.
Такеши пришлось сесть напротив.
– Ты не рада, что отец приехал? – он быстро вникнул в ситуацию.
На губах Тсуны появилась грустная улыбка, девушка слабо кивнула, нервно крутя ручку в руке.
– «Не рада» – не совсем то слово, я просто… не знаю, что чувствую. Я вроде бы рада, особенно после, ну, вы знаете, будущего, где его нет, но, – Савада закусила губу. Это будет звучать неправильно.
– Что?
– Я привыкла злиться на него. Да, это глупо! Но так трудно перестроиться, – она громко выдохнула. – Ладно, не будем об этом, давайте начнем делать ур…
– Я не думаю, что это глупо, – прервал ее Хаято. – Простите, что перебил, но я считаю, что если вы хотите это обсудить, то это нормально.
Тсуна застопорилась, так и не открыв учебник на нужной странице.
– Я… спасибо, я разберусь сама.
– Потому что не хочешь нас напрягать? – хмуро спросил Ямамото. – Нам же несложно помочь, Тсуна.
Она сгорбилась, словно потеряв силы держать спину ровной. Такеши прав, она снова за свое. А если бы они знали, что она молчит про пламя, ух, ей бы стало еще более стыдно. И что с ней не так? Откуда эта любовь скрывать свои проблемы?
☆Поделиться мыслями
☆Не рассказывать
Она уже делает успехи, чаще делится проблемами, почти ничего не скрывает. И на этом не надо останавливаться. Маленький шажок сейчас поможет в будущем. Ну и надо бы компенсировать то, что она не говорит о сбоях пламени, своего рода извинения.
– Ох, я не могу решить, могу ли я изменить свое отношению к отцу? Неловко признаваться, но я обижена на него еще с детства, и так сложно избавиться от этого, – неуверенно заговорила Савада, без конца разглаживая складки юбки. – И я не знаю, я поступаю глупо? Отец так мало был с нами и так много проблем принес. Иногда, когда мы видимся, я чувствую, что обида проходит, но потом как-то все снова возвращается. Это накатывает волнами, то я хочу проводить с ним время, то нет, то я злюсь, то хочу простить его и нормально общаться.
Ей правда неловко. Не так уж и часто она поднимает неприятные темы, тянущие ее вниз с малых лет. Но парни не выглядели скучающими или потерянными, они были сосредоточены, думая над ответом.
– И когда его долго нет, моя обида только растет, потому что кажется, что он не меняется. Хотя он занят… я это понимаю, но ничего поделать не могу. Не могу даже понять, я не права? Или он?
Такеши, открывший рот после размышления, не успел ничего произнести.
– Мой отец изменил своей жене с моей матерью, – неожиданно начал Гокудера. – Меня-то он забрал, а вот Лавину… Ей разрешали видеть меня три раза в год, и я даже не знал, кто она, считал ее репетитором по фортепиано.
Парень смотрел куда-то в стену, не обращая внимания на окружение и на резко сменившуюся в комнате атмосферу.
– Она погибла в автокатастрофе, кто-то говорит, что это самоубийство, но ни капли на это не похоже. Куда вероятнее, что ее, обычную любовницу, просто убрали, чтобы не мешала, – на этом Хаято замолчал.
А Тсуна и Такеши пришибленно смотрели на него. Тсуна знала эту историю, прочитала года два назад, но одно дело читать, совсем другое – слышать, видеть замутненный взгляд, вслушиваться в эмоции хриплом голосе. Такеши среагировал даже более бурно, чем она. Ямамото побледнел, выглядя невероятно шокированным. Он как-то спрашивал у Тсуны о семье Хаято, например, интересовался, почему они, являясь мафиози, не пришли на церемонию Наследования, не враги ли они Вонголы, почему Хаято как-то раз упоминал, что выживал на улицах Сицилии, если его отец из какой-то семьи. Но Савада не ответила, потому что не собиралась говорить о том, чего сама знать не должна.
Поэтому озвученная правда вызвала столько эмоций, которые Хаято заметил не сразу.
– Кхм, это бессмысленная предыстория. Я хотел сказать, что я ненавижу отца, узнав все, я сбежал. И я до сих пор его ненавижу, но уже не так сильно. Мне, если честно, уже все равно, я нашел место, к которому принадлежу, – его глаза, лучась нежностью, посмотрели на Тсуну. Понятно, это отчасти было продолжением их недавнего разговора о мафии. – Здесь я по-настоящему понял, что такое семья. И не так давно я подумал, что поговорить с отцом было бы правильно, я ведь так и не спросил, знает ли он что-то о смерти Лавины.
