– Неважно, вчера, сегодня или завтра… Люблю тебя, и это правда, – продолжает петь Хиберд, заставляя Кею нахмуриться.

– Нет, не правда, – говорит он сам себе и возвращается к делам. Никакой любви, ни сейчас, ни потом… и не к ней.

Тсуна несется по коридорам, напугав одного комитетовца, который все равно не мог сделать замечание по поводу бега по школе из-за того, что это Савада-сан, ей можно.

Только перед дверью класса девушка думает, что не очень-то хороший момент, чтобы прийти на урок. В школу она пришла к концу третьего урока, но из-за болтовни с Хибари пропустила и его, и перемену, и начало следующего. Так что врываться вот так посреди занятия не очень красиво, но она очень хочет увидеть ребят.

Тсуна, быстро постучав, распахнула дверь и, не дожидаясь ответа, заходит в класс. Из-за замолчавшего сенсея в кабинете образуется тишина.

– Ну кто же еще мог прийти ко второй половине не только урока, но и дня? – вздыхает учитель. – Выздоровела, Савада?

В общем, да, в школе должны были думать, что Тсуна пропускала из-за болезни. Нане, еле державшей себя в руках, пришлось звонить и объяснять классному руководителю все. Забавно на самом деле. Подросток пропал, а полиции никто не сообщил. Несмотря на то, что верхушка правоохранительного органа была под колпаком Вонголы, сообщать о пропаже Тсуны туда не стоило. Да, полицейские закрывали глаза на некоторые странности, творящиеся в последнее время в городе, но исключительно по приказу сверху. Поэтому обычные офицеры, не знавшие о Вонголе, могли попытаться найти информацию на исчезнувшую девушку в чисто благих целях и как-нибудь да выяснить о ее связях с мафией, а это, понятное дело, никому не надо. Поэтому матери, которая боится за дочь, вместо того, чтобы обратиться в органы, пришлось врать учителям, что ребенок заболел, и надеяться, что люди мужа и ребята из ДК найдут Тсуну.

– Ага, простите за опоздание.

Ее слова тонут из-за шума. Киоко, резко вскочившая с места, уронила стул, который и громыхнул на весь класс. На лице Сасагавы молниеносно проносились разные эмоции. Шок, страх, радость, неверие, непонимание, а потом по кругу. Тсуна неловко улыбнулась, понимая, что за нее волновались. В самом начале Савада думала, что, исчезнув на шесть дней, ничего прямо-таки ужасного не будет, никто не успеет испугаться. Но сейчас она осознала, что это не так, шесть дней или две недели неважно, любого количества дней хватит, чтобы начать переживать за близких и друзей. И от этого Тсуне ужасно стыдно за то, что заставила всех волноваться. Она ведь почти и не торопилась там, в будущем, задержавшись из-за дел. Савада готова принять обвинения и стойко вытерпеть все, заслужила, чего только стоит вспомнить слезы Наны.

Она обводит помещение взглядом, парты Такеши и Хаято пустые, где они? Лишь бы ничего плохо не случилось. Потом она смотрит на Хану, которая, кажется, решила косплеить Хибари своим внимательным прищуренным взглядом.

– Садись, Савада. В этот раз прощу такое опоздание. Сасагава, сядь, еще успеете наговориться на перемене.

Тсуна, поправив сумку на плече, начала двигаться к своему месту.

– Хии! – запнувшись о ножку парты, девушка полетела вниз. Как-то остановить это ей не удалось. А ведь только недавно Тсуна думала, что тренировки дали плоды и теперь она не будет падать. Девушка быстро встает, улыбается во весь рот и показывает знак мира одноклассникам, радуясь, что юбка не задралась.

«Чертова неудача!» – думает Тсуна.

«Ничего не изменилось, все такая же неуклюжая», – думает остальной класс.

Савада почти не слушает учителя, хотя надо бы. За некоторые предметы можно не переживать, так как знаний той жизни хватит на всю школу, но вот биология, которая шла сейчас, никогда не была сильной стороной девушки. Но в данный момент ей не до этого, она оглядывает класс, видит, как одна одноклассница начинает волноваться, когда ее спрашивают, как сенсей роняет мел… это все было так… просто. Тсуна понимала, что уже в сотый раз думает на эту тему, но все вокруг действительно было слишком просто, ненапряжно. Не надо бояться за мир, за себя и друзей, не надо тренироваться, чтобы не быть слабым звеном, не надо прятаться.

Тсуна перевела взгляд с окна, в которое она смотрела последние минут пять, вбок и вздрогнула. Через ряд справа и на парту вперед сидела Киоко, которая не отрывала глаз от подруги. Савада приветливо улыбнулась, но не получила улыбки в ответ, Сасагава лишь поджала губы и странно дернула руками. Интерпретировать это можно по-разному, но, кажется, у Тсуны проблемы.

Она вгляделась в Киоко, вот кого в будущем она не видела, если не считать фотографии, так что вроде бы ничего непривычного в подруге не было, но Тсуна все равно смотрела и находила что-то забытое. Так же было с Наной, их Тсуна не видела полтора месяца и соскучилась. И так не только с ними.

Девушка перевела взгляд чуть левее, Хана тоже кидала взгляды на неожиданно вернувшуюся Саваду. Курокава, посмотрев назад на Киоко, а потом на Тсуну, усмехнулась и что-то прошептала, смотря на вторую. «Тебе конец»? Тсуна надеется, что ее навык чтения по губам настолько ужасный, что получилось вот это. Зря надеялась.

Начиналось все хорошо. После звонка с урока Киоко вскочила с места и быстро материализовалась возле Тсуны, крепко обняв сидящую подругу. Сенсей, не успевший сказать, что занятие закончено и звонок еще ничего не значит, решает махнуть рукой на это и просто уходит, забрав журнал. Сасагава, скрючившись над Савадой, уткнулась лицом в волосы Тсуны, а ее тонкие ручки обнимали почти так же крепко, как ночью это делала Нана.

Тсуна закрыла глаза и подумала, что Киоко не должна была так волноваться, так как не знает о криминальном настоящем и будущем окружающих ее людей. Изменилось ли что-то за эти две недели?

– Все хорошо, – Тсуна гладит спину подруги и смотрит на Хану, которая встала рядом.

– Я обниматься не буду, ты не заслужила, – говорит Курокава, заставляя Саваду захихикать.

Сасагава начала отпускать жертву объятий, Тсуна ожидала увидеть слезы, ну или хотя бы взволнованное лицо, но никак не это. Киоко выглядела настолько грозно, насколько позволяло ее миловидное личико, будь у нее пламя, то глаза Сасагавы бы сейчас угрожающе горели.

– Все хорошо? – передразнивает Киоко, которая обычно не была столь ядовита в словах. – Ты говоришь, что все хорошо?

Тсуна подвисает, бросая почти что напуганный взгляд на Хану, та хищно улыбается.

– Хии?

– Пойдем выйдем.

Ее собираются бить, это точно.

– Даже с Бьякураном не было так страшно, – шепчет она себе, идя за подругами. Конечно, она утрирует, но сейчас все выглядело действительно пугающе.

Заводят ее на крышу, отчего Тсуну сразу чуть не сдувает ветром. Ох, Киоко и Хана специально выбрали место попрохладнее, чтобы помучить подругу, не переносящую такую температуру на улице? Жестоко. В школах на время зимы зачастую закрывали выход на крышу, но в Намимори из-за того, что крыша была любимым местом ГДК, сюда никто не совался. Почти никто, конечно же.

Киоко оборачивается и осматривает Тсуну, ее решимость падает, когда она видит обхватившую себя руками Саваду.

– Ладно, мы слушаем, – и почему это так напоминает ночь с допросом от Наны и Кеи?

– Эм, что именно?

– Под дурочку ты косить всегда хорошо умела, – произносит Хана. – Хотя чаще всего это даже не актерская игра.

– Оскорблять все могут, – Тсуна надувает губы, но признается себе, что скучала по колкостям Ханы.

– Ты исчезла на две недели, не связывалась ни с кем. Мы не могли не заметить, – говорит Киоко, которая с каждой секундой теряла серьезность и грозность на лице. – Мы настолько не заслуживаем доверия?

Савада смотрит в большие и расстроенные глаза напротив, если бы дело было не настолько серьезным, то она бы не выдержала и рассказала правду. Но нет, никто не должен узнать о будущем.

– Я просто… заболела, – то, что отмазка для учителей, не прокатит тут чересчур очевидно. Киоко могла спокойно дойти до дома Савад и не найти там Тсуну. Списать все на больницу? Хорошая идея, которую она не успевает озвучить.