Так Реборну видно, что Тсуна стоит, схватившись за сердце, и бегает глазами по комнате.

– Ты чего тут прячешься в темноте? И так неожиданно заговорил. Ты решил поиграть в маньяка? Куда же еще страшнее? – недовольно тараторит она.

Киллер пропускает ее нытье мимо ушей.

– Я предупреждал, что надо серьезно поговорить.

– А я ответила, что не сегодня и… – она слегка хмурится. – Ну, да. Уже наступил следующий день. Хитро, Реборн, хитро.

Савада плюхается на кровать.

– Дерзай, – переубедить репетитора невозможно, это она усекла давно.

Но Аркобалено молчит, сверля ученицу взглядом. Леон тревожно бегает по полу вокруг хозяина. Тсуна обеспокоенно замирает, на Реборна это не было похоже, чего это он действует так неуверенно?

– Давай уже, поняла я, что это что-то серьезное и, вероятно, неприятное. Я готова.

Она дерзко улыбается, заставляя репетитора устало вздохнуть. Он не уверен, что Тсуна готова.

– Пусть ты и бываешь идиоткой, но странности этого времени не заметить не могла, – Савада уже хотела его перебить и возмутиться оскорблению, но под взглядом Реборна пришлось закрыть рот. – И пока ты дружила с этими версиями Хранителей, я пытался кое-что разузнать.

Тсуна сильнее хмурит брови, Реборн говорил так, будто она ничего не делала, а только «дружила». Будто ей было легко здесь.

Аркобалено собирается с мыслями, пусть он выглядел жестоким по отношению к Тсуне, но сочувствовать ей и бояться за нее мог. Этот разговор не давался ему так просто.

– Тебе нужно будет спокойно принять то, что я расскажу, – Савада напрягается. Ну что еще тут могло пойти не так? – По поводу смерти твоей будущей версии, ты…

– Ааа, ну ты напугал, – Тсуна расслаблено выдыхает. – Ты про самоубийство?

Реборн этого не ожидал.

– Ну наконец мне удалось тебя поразить. А то, как ты там сказал, я ничего не делаю здесь? Хм, а вот правду уже выяснила. – Ну и пусть, что совсем недавно, пусть только благодаря Шоичи. Но смогла же. – А ты как это выяснил?

– Через Фууту, – киллер задумчиво смотрит на ученицу. – И ты вот так просто это приняла? Я ожидал истерик.

Девушка поджимает губы, она была близка к истерике тогда. Но Натсу и Лар ее отвлекли, а потом Тсуна забылась в разговорах с ребятами, плюс другие попытки отвлечься.

– Это не так уж и просто принять. Я подумала над этим вопросом и поняла, что здесь не все так однозначно. Я не могла убить себя из-за какой-нибудь глупости. Я чувствую, здесь точно что-то не так, осталось понять что.

Аркобалено тяжело вздохнул. Теперь понятно, почему Тсуна так спокойна, она решила отрицать правду и создала иллюзию того, что все хорошо.

– Нет, Тсуна. Самоубийства совершаются по самым различным причинам и, увы, не благородным. Это признак слабости.

Савада застывает с открытым ртом.

– Чего?

– Ты тешишь себя тем, что убила себя во благо чего-то? Семьи, например? Так часто поступают самоубийцы, но они ошибаются.

– Ты мне лекцию про суицид читаешь? – неверяще шепчет она. – Ты тоже считаешь, что я убила себя из-за груза ответственности?

– Хм, это могло бы быть причиной, но мы с Фуутой предполагаем другое.

Девушка непонимающе смотрит на невероятно серьезного Реборна.

– Вспомни поведение здешних Хранителей, признай очевидное.

Тсуна прекрасно понимает, о чем он. Она же не слепая. Тут ей вспоминается подслушанный разговор Хранителей и Фууты, теперь становилось понятным, что они тогда обсуждали.

– Т-ты думаешь, я… она убила себя из-за того, что ее любят? С ума сошел?

– Сама подумай. Секта в твою честь, чувства тех, кого ты видишь лишь друзьями. Ты не смогла принять это, – у Савады звенит в ушах, будто ее только что оглушили. – Должен признать, они ведут себя вполне адекватно. Не переступают грань, значит, осознают твой возраст и уважают твое мнение. Но было ли так со взрослой тобой? Учитывая их помешанность, сомневаюсь.

– Подожди! Ты вот действительно веришь, что я такая слабая? – лицо Тсуны болезненно кривится. Ее голос надламывается. – Что я убила бы себя, просто немного страдая от любви? Что не смогла бы бороться?

Реборн не понимает ее вопросов и претензий.

– Люди меняются, сейчас ты думаешь, что жить просто, что тебе хватит сил. А за десять лет многое могло измениться, – он продолжает свою мысль. – И я таким никогда не был, годы трудностей могут изменить человека изнутри.

Реборн пытался подобрать слова поддержки, не понимая, что с каждой новой фразой делает все хуже.

– Ты издеваешься? Ты вот этими словами хочешь сказать, что и я через десять лет убью себя? – девушка вскакивает с кровати.

– Чт…

– Именно это ты пытался только что сказать! – она понимает, что выкрикнула эту фразу, поэтому пришлось снижать тон. Стены толстые, но звук полностью не заглушают. – Что нормально, если я изменюсь и убью себя.

Она умирала уже два раза, это не было приятно. Тсуне становится страшно каждый раз, когда она всерьез задумывается о смерти. Поэтому она уверена, что никогда бы не наложила руки на себя, ведь ценит данную ей жизнь. Для этого нужны были очень веские причины.

– Я думала, что ты поймешь. Никто бы тут не смог, для них нет меня. Я просто тень их Тсуны. Но ты… ты должен был понять, что я хочу сказать. Ты должен был поверить в меня…

Савада смотрит с надеждой так, что у Реборна странно екает сердце. Но он не может согласиться с ней, только потому что она так хочет. Киллер не понимал оптимизма ученицы, ее надежды на что-то невероятное.

– Ты как обычно убегаешь от проблем. Как что-то не так у друзей, так сразу начинаешь бороться. А как проблемы личного характера, сразу отрицаешь их.

Тсуна прикрывает глаза и пытается успокоить дрожащие губы.

– И что ты предполагаешь? Как ты объяснишь тогда твою смерть?

– Не говори «твою», это ведь не я, – шепчет Тсуна. – Не знаю! – тут она снова повышает голос. – Играла в русскую рулетку и проиграла? Меня кто-то убил и обставил как самоубийство? Что убила себя, как ты там говорил, на благо мира? Неважно почему, но не из эгоистичных побуждений и не ради избавлений от мук. В жизни всегда найдется что-то прекрасное, ради чего стоит жить.

Репетитор печально качает головой.

– В русскую рулетку играют с револьвером. А ты убила себя из Глока, хотя ты, конечно, не разбираешься. А имитация самоубийства только в фильмах встречается так часто, а тут жизнь.

– Ты вот именно сейчас захотел обвинить меня еще в незнании моделей пистолетов? – она устало трет лицо. – Я поняла твою точку зрения.

Тсуна идет к выходу из комнаты, спать она точно не сможет, а видеть Реборна и вовсе не хотелось.

– Я, правда, думала, что ты поймешь… – она уходит. Аркобалено остается, чувствуя какое-то непривычное и необъяснимое чувство совершенной ошибки.

Она медленно бродит по коридорам, не имея конкретной цели. В голове пусто, сосредоточиться на одной мысли не получается. После получаса прогулок по однотипным коридорам Тсуна устает и плюхается на какой-то ящик в уголке. Перед этим пришлось отключить свет в коридоре, он неприятно резал глаза, а вот темнота дарила спокойствие.

Савада сама не заметила, как начала анализировать их разговор и саму ситуацию. Значит, из-за Хранителей и других целей Системы будущая она убила себя?

Снова вспомнив подслушанный разговор Фууты, после которого и появилось задание с раскрытием тайны, девушка начала его осмысливать в новом ключе. Очевидно, ребята и сами винили себя, считали, что своими чувствами отяготили жизнь той Тсуне, так что она не выдержала. И нормально, что они так думают? У Фууты даже есть эффект «чувство вины» из-за этого. Почему они пришли к такому выводу? Признавались ли они ей? Надеялись на взаимность? Ухаживали? Возможно, но довело бы это ее до срыва? Нет. А верить в то, что они могли зайти дальше, не хотелось. Да и они ведь осуждали Ланчию и Мочиду с их сектой, им не нравилось настолько сильное помешательство. Так что Хранители вряд ли бы сделали что-то ненормальное.