Единственный вариант, при которой преступник мог бы похитить мужчину и женщину так легко — если бы смог отвлечь Паркинсонов и подобраться к ним очень близко.
— Почему ты думаешь, что преступник не мог просто замести следы?
— Оставил труп в министерстве, а в поместье решил прибраться? — Гермиона отрицательно покачала головой. — Нет, он действует показательно.
Гермиона надеется, что Пэнси не станет задавать лишние вопросы. Сейчас она убеждена, что Грейнджер помогает кому-то из Министерства — тому, кто снабжает её информацией. На месте Пэнси Грейнджер тоже и не подумала бы о том, что преследуемые цели могут значительно отличаться.
— Но зачем? — шепчет Паркинсон, аккуратно оттягивая рукав мантии Гермионы и подталкивая её в сторону.
Зачем? Отличный вопрос. Только откуда Гермионе знать? Она — не чокнутый убийца. Но вполне может им стать, если Малфой не прекратит испепелять её затылок взглядом. Чертов внимательный засранец.
Девушки ускользнули от основного потока людей, сворачивая в другой коридор, и мысленная малфоевская пытка (а Грейнджер уверенна, что в своем воображении он проделал дыру в её голове не только взглядом) прекращается.
Здесь куда тише, но Гермиона не сильно радуется этому — подслушать будет удобно. Хотя после третьего урока все слишком уставшие, чтобы делать это.
— Такие люди — психи. И они хотят, чтобы за ними наблюдали.
Может, для преступника это и вершение правосудия, но для Гермионы он — не более чем спятивший убийца. И в её понимании подобные люди всегда действуют показательно. Чтобы что-то доказать? Девушка не знала. Возможно хочет, чтобы его в конечном итоге нашли. Возможно, для него это все развлечение.
В любом случае, в играх Гермиона сильна, и проигрывать эту не намерена.
Пэнси отрешенно глядела перед собой, периодически хмурилась и напряженно прикусывала губу. Грейнджер не решалась спросить, о чем та думает, а потому предпочла молча шагать в сторону кабинета древних рун, гадая, как далеко Паркинсон собирается её «провожать». Возле кабинета наверняка соберется куча студентов, и Гермиона предпочла бы разойтись до того, как их кто-то заметит. Одного Малфоя уже достаточно.
— Они ведь могли и сами последовать за ним, — наконец произносит Пэнси.
— По твоим словам, заканчиваются такие собрания поздно. Зачем им идти с кем-то в такое время?
Конечно, у коварных Пожирателей могут быть такие же коварные планы, но Гермиона думала (или надеялась), что Паркинсоны не по доброй воле покинули поместье — это усложнит ситуацию в разы.
— Преступник мог воспользоваться доверием, соврать и обманом заставить последовать за ним.
Грейнджер покачала головой. Вероятность есть, но при таких обстоятельствах домашние эльфы должны были знать. Хотя, разумеется, они лишь прислуга, и хозяева не обязаны отчитываться. Особенно если учесть, что на празднествах им присутствовать запрещено.
— Для нас это не так важно, Пэнси, — ложь. Было бы полезно знать подробности, чтобы предотвратить дальнейшие похищения. Но разведать это девушки не могли, и Гермиона предпочла не загружать Пэнси лишними мыслями. — Что необходимо, так это понять — кто наша цель. Если преступник действительно просто задержался после того, как все аппарировали, твои родители и правда могли подпустить его слишком близко и не успеть среагировать на нападение. Особенно если этот кто-то был с ними в хороших отношениях и не вызывал опасений.
Паркинсон согласно кивнула, хоть и не выглядела полностью убежденной. Тогда Гермиона молча продолжила путь по коридору, оставляя слизеринку позади.
Сейчас же, направляясь в один из пустующих кабинетов, гриффиндорка слегка жалеет, что вчера не приободрила Пэнси. Пусть они и не подруги, но цель имеют общую, и если Грейнджер просто строит из себя благодетеля, отгоняя мысли о Малфоях прочь, то Паркинсон может потерять родителей.
Но Гермиона не может позволить себе такую роскошь как эмоции. Чувствует — если поддастся им, то не остановится вовремя. Сейчас ей необходимо держать себя в узде настолько долго, насколько хватит сил. И пусть такая стратегия заведомо проигрышная (сдерживаемые эмоции рано или поздно найдут выход), ничего лучше Грейнджер предложить не может.
Она хотела подумать над этим вчера. И даже попыталась! Однако стоило ноге ступить за пределы последней ступени, ведущей на Астрономическую башню, оказалось, что Малфою приспичило занять это место, хотя друзья разыскивали его по всей школе.
Возможно, она соврала Малфою, сказав, что попала на башню случайно, желая удостовериться в его отсутствии там, а может, врала самой себе, утверждая, что искала не его, а уединение.
Как бы то ни было, сейчас бежать от размышлений нельзя.
Пэнси обещала раздобыть список приглашенных в поместье к сегодняшнему вечеру, и чем ближе Гермиона к месту встречи, тем сильнее растет уверенность — пришло время решительных действий. В мыслях звучит настойчивый и слегка насмешливый голос Малфоя, твердящий о безрассудной «храбрости» гриффиндорцев, и девушка убеждает себя не подставляться — хотя бы из упрямства доказать неправоту Драко.
И если убедить кого-то в осторожности своих действий она могла, то сама раз двадцать неслышно упрекнула себя в безумии.
Дверь кабинета с низким скрипом закрылась за Гермионой, оповещая о её присутствии. Пэнси тут же вскочила с парты, на которой сидела, словно ожидала увидеть кого угодно, кроме Грейнджер. И этот кто угодно непременно доставил бы неприятности.
Паркинсон заметно расслабляется при виде гриффиндорки, но моментально берет себя в руки и возвращает лицу беспристрастный вид. Солнце еще не село, но закатный свет едва освещает комнату. Свечи не зажжены, но Гермиона все равно подмечает появляющиеся впадины на щеках слизеринки.
Пэнси за весь день не притронулась к еде. Грейнджер знает об этом, потому что против воли наблюдала за девушкой в Большом зале. Впрочем, её это ничуть не удивляет — самой в горло кусок не лезет, что уж говорить о той, чьи родители на волосок от гибели? И все же, они обе грозят отправить имеющийся и будущий план к черту, если не прекратят одним своим видом кричать о ненормальности происходящего.
— Принесла? — спрашивает Гермиона после нанесения заглушающих чар. Пэнси кивает и протягивает свернутый лист пергамента.
Бумага хрустит под пальцами девушки, когда Грейнджер разворачивает её. Приходится подойти к окну, чтобы разглядеть выведенные неаккуратным почерком слова — буквы кривые, как будто детские. Домашние эльфы, догадывается Гермиона.
Она заранее предвидела, что работы будет много (хоть и имела лишь смутное представление о дальнейших действиях после изучения списка), но, очевидно, слова о том, что подобные мероприятия по большей части «закрыты» — не просто слова. Указанных фамилий по большей мере десять. И Гермиона пока не решила, радоваться этому или нет.
Глаза тут же находит знакомую фамилию и девушка поспешно сворачивает пергамент.
— Ты всех их знаешь, — начинает Пэнси, занимая свое место на одной из протертых от пыли парт. — Если не лично, так из газет. Амнистированные Пожиратели, чьи семьи сумели сохранить какие-то крупицы имущества. Хотя, кому я вру, — она цокает языком, горько усмехаясь. — Те, у кого лишь крупицы, не приглашены.
Гермиона предпочитает промолчать о том, что газеты перестала читать с момента переезда в Нору, то бишь практически сразу после победы в войне, и сосредотачивается на другом:
— Ты же не намекаешь, что преступник охотится за финансами Пожирателей?
— Конечно нет, — Пэнси закатывает глаза, а Гермиона вновь принимается разворачивать пергамент, лишь бы занять руки, и перечитывает фамилии. — По крайней мере, две семьи мы можем вычеркнуть.
Паркинсон подходит ближе, случайно или намеренно игнорируя удивленный взгляд Гермионы, и указывает пальцем на нужные строчки:
— Малфои и Нотт.
— С чего ты взяла? — со скептицизмом уточняет Грейнджер.
Подозревать тех, ради кого это все и затеяла гриффиндорка не хочет, но и исключать возможность съехавшей крыши Люциуса не собиралась. В чем-чем, а в здравомыслии Малфоя-старшего она сильно сомневалась.
