Одним из первых вечеров, который Шамай Голан организовал в Москве, был вечер современной поэзии. Он представил переводы крупных израильских мастеров Иегуды Амихая, Дана Пагиса, Амира Гильбоа, Йоны Волаха и попросил русских поэтов – Юнну Мориц и Беллу Ахмадулину, Андрея Вознесенского и Игоря Иртеньева – прочесть эти стихи со сцены Центрального Дома литераторов. Это стало настоящим откровением.

Его деятельность не ограничивалась только Москвой, он устраивал вечера, выставки, концерты в Петербурге, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге и других городах. Израиль начал принимать участие в российских книжных ярмарках. Голан ввел практику «культурных обменов» между Израилем и Россией – обменов выставками, концертами, неделями кино и культурными визитами.

В 1996 году в московском издательстве «Олимп» вышел роман «Брачный покров».

Впервые за многие годы перед российскими читателями предстал один из самых ярких писателей сегодняшнего Израиля.

Судьба Голана во многом типична для писателей его поколения… Забыть, забыть во что бы то ни стало свое «галутное» прошлое, вытеснить из памяти страдания и унижения прошедших лет, сменить имя, спрятать под длинным рукавом рубашки концлагерный номер – с такой нравственной установкой начинали новую жизнь переселенцы, которым удалось пережить Катастрофу европейского еврейства.

«Мне хотелось писать эпос возрождения еврейского народа после истребления трети его фашистами, – размышляет Ш. Голан в предисловии к книге. – О «сабрах», к которым я чувствовал особый пиетет за то, что они – люди свободные, земледельцы, воины, совершенно не знакомы с тем миром, из которого пришли их родители, с миром диаспоры, погромами и лагерями. “Вот о чем надо писать! – говорил я себе. – Пиши о них – и станешь на них похож. Это поможет тебе забыть ужасы Катастрофы в Польше, жизнь беженца в России, смерть отца и матери, годы голода, тоски по материнской ласке и твердому голосу отца, обещающему надежную защиту”. Я хотел забыть свое сиротское детство».

Но вышло иначе… Все творчество писателя имеет в своей фундаментальной основе как раз те самые коллизии, которые он старался в себе заглушить. Страницы книги буквально сочатся кровью миллионов жертв гитлеровского геноцида, словно незаживающие раны ее героев.

И все-таки роман «Брачный покров» – это прежде всего книга о любви, как ни банально это звучит сегодня. Внешне представленная читателям история годится разве что для замшелого анекдота: немолодой мужчина мечется между женой и любовницей – этакий «Осенний марафон» на израильский лад. В форме повествования также нет ничего особенно нового: две последовательно рассказанные версии, может быть, даже исповеди – законной жены Ниры и любовницы Оделии. Да и сюжет отнюдь не блещет занимательностью…

Но почему же тогда с самых первых страниц читатель не в силах выпустить нити рассказа ни на минуту, заворожено следя за разговорами двух обиженных дам? Рационального ответа нет: в книге присутствует то магически напряженное поле, которое доступно перу единственно крупных писателей.

Конечно, «любовь» – тема универсальная, доступная пониманию всякого, вне зависимости от национальной принадлежности читателя. И все же «Брачный покров» – книга чисто израильская не только по своей проблематике и своему антуражу. Дело в том, что в ней присутствует еще один особый «герой», именно «герой», а не просто деталь пейзажа – озеро Кинерет, Галилейское море, равно близкое сердцу иудея и христианина. Оно участвует в романе как важное действующее лицо, в конце концов поглотив в своих водах беднягу Йоэля, пришедшего оттуда, из прошлого, так и не сумевшего ничего забыть и потому, наверное, обреченного на неспособность к реальному выбору.

Кроме романа «Брачный покров» в книге присутствуют еще четыре новеллы, каждая из которых своеобразно комментирует стержневое произведение и в то же время сохраняет свою самодостаточность.

Герой рассказа «Исчезновение» старый Борух Нейлебен, подобно Йоэлю, пережил Катастрофу… У них вообще есть немало общего, а главное – трагедия несостоявшегося счастья, сперва казавшаяся навсегда забытой далеко в прошлом. В зимнем заснеженном Иерусалиме Нейлебен сочиняет прощальное письмо своей бывшей супруге, уехавшей искать лучшую долю в Канаду. Трагическая развязка предопределена с самого начала, и поэтому от грубоватых шуточек ветерана бессчетных войн холодит душу.

Одиночество старого вояки и его ужас перед неминуемым концом всеобъемлющи; замысел его прорыва в будущее выглядит хоть и одиозно, хоть и аморально, а все же по-библейски значительно и даже монументально: зачатие ребенка невесте своего сына, неспособного к продолжению рода, изгнание искалеченного отпрыска из дома и завершение всех счетов с жизнью.

Новелла «Год повышения квалификации» – попытка вновь разыграть историю «Брачного покрова» с теми же действующими лицами, но с иными исполнителями и в ином антураже. И результат, естественно, получился иной. Писатель Алекс Кедем, как и Йоэль, терпит полный крах, но поражение его лишено всякого трагизма, ибо оно банально: преуспевающий чиновник, ответственный за «распространение культуры», обретя материальное благополучие, оставлен всеми, кого любил когда-то; теперь одаренный писатель способен лишь на создание «шедевров административного творчества». Но, как известно из Писания, обретение даже и всего земного мало что дает утратившему себя.

Вообще, в книге Голана постоянно слышатся две версии одного и того же мотива: «одиночество как результат поражения» и «поражение как результат одиночества». Попытка выскользнуть из этого порочного круга оказывается успешной лишь у тяжело раненного офицера разведки Эйтана («Возвращение»), которому, несмотря на ампутированные ступни ног, все же удается встать с инвалидной коляски и, преодолевая судьбу, дотянуться до обычной будничной круговерти.

Маленький рассказ «Встреча», завершающий книгу, погружает читателя в безысходное одиночество старика Розенберга, коротающего время на лавочке неподалеку от школьного здания. А вот и школьники… Сквозь ватную тишину изоляции от мира до него доносится многоликий шум… «Кошачьи вопли. Девичий галдеж. Собачий лай. Погром». Погром – вот то воспоминание, ради которого он здесь, и в которое он с болезненным трепетом жаждет погрузиться вновь, чтоб с ужасом ополоснуться в том далеком, казалось, почти уже забытым прошлом. Розенберг решает сыграть в реальность, чтобы снова выжить, как выжил тогда. Но еще не начав игру – он уже проиграл, поскольку жизнь окончена, а итоги ее безотрадны.

Шамай Голан пишет своих героев столь достоверно, что порой кажется беспощадным. Но это не так: сквозь бисерную ткань книжных страниц ясно просматривается человеческая жалость к этим неприкаянным и отчужденным людям. И все из-за долгих кровавых воспоминаний, которые грузом висят за плечами и тянут в прошлое – забыть нельзя, а помнить невозможно. Ведь и сам автор родом «оттуда».

Книги Голана – это всегда, в каком-то смысле, возвращение израильтянина в диаспору, поэтому так близки они сегодня читателям Восточной Европы, особенно России, где прошлое еще живо, еще кровоточит и уходить навсегда, похоже, пока не собирается.

Как уже говорилось, в середине 90-х годов массовый российский читатель имел весьма смутное представление о текущем состоянии литературы в Израиле. Что же касается ивритоязычных писателей, расхожая легенда гласила, что книги их скучны и провинциальны. И удивляться здесь нечему: на русский язык они по понятным причинам долгие годы почти не переводились, а на иврите их читали немногие. На этом унылом фоне выход в московском издательстве книги Шамая Голана «Брачный покров» явился если и не прорывом, то уж точно первой ласточкой. Без преувеличения можно сказать, что знакомство россиян с ивритской литературой началось в Москве с творчества Голана. В результате читатели с удивлением обнаружили, что в Израиле существует серьезная литература на иврите. Потом Голан уехал. Новая встреча с ним произошла осенью 2006 года на Московской международной книжной ярмарке, куда он прибыл составе многочисленной израильской делегации. Там-то он и представил свою новую книгу на русском языке.