Это положение поддержал в работе «Бисмарк. Человек и государственный деятель» А. О. Мейер[66], с преувеличением писавший о политических способностях Бисмарка, объясняя его российскую политику гениальным прозрением, отсутствующим у других государственных деятелей Пруссии.
Вследствие сложившейся после 1945 г. в Германии исторической ситуации: поражение во Второй мировой войне, тяжелый период послевоенного восстановления и, главное, разделение Германии, – перед историками встала задача проанализировать причины трагедии, которую пережило государство. Для понимания истории Германии в XX в. ученые повторно, как это было уже после Первой мировой войны, обращались к исследованиям истоков немецкой государственности и периода образования Германской империи. Личность Бисмарка становилась одной из ключевых для немецкой послевоенной исторической науки, и изучение его деятельности продолжилось по пути исследования внутриполитических аспектов объединения германских государств, что было особенно актуально на фоне новой политической раздробленности Германии[67].
В ставших хрестоматийными для немецкой историографии фундаментальных работах Л. Галла[68] и О. Пфланце[69] основное внимание было также уделено анализу внутренней политики Бисмарка накануне и в период объединения Германии. Международные отношения выступили фоном для описания процесса складывания Германской империи, вследствие чего составить картину восприятия Бисмарком России и российского направления его внешней политики, к сожалению, не представляется возможным.
Исследование международного курса Бисмарка было проведено известным специалистом по истории международных отношений А. Хилльгрубером в работе «Внешняя политика Бисмарка»[70]. Предметом основного исследования автора стало время объединения Германии и последовавший после него период. Изучение дипломатического периода жизни Бисмарка, продлившегося до 1862 г., Хилльгрубер провел в рамках анализа австро-прусского противостояния, несколько отходя от общего международного аспекта. Представления Бисмарка о России в это время остаются без внимания автора, что сказывается и на выводах историка: например, упоминание «крепкого моста по направлению к России», который Бисмарк выстроил в 1863 г. дается автором монографии неожиданно. В отрыве от изучения петербургской миссии такой шаг Бисмарка кажется его спонтанным, ничем не подкрепленным решением. Также незначительное внимание автор уделяет изучению роли России в процессе объединения Германии 60-х гг. XIX в.
Знаковым событием для немецкой историографии 1980-х гг. явилась фундаментальная научная деятельность немецкой группы «Вупперталер Проект». Она была создана весной 1982 г. под руководством ректора Бергского университета профессора доктора наук Р. Грюнтера и министра-президента федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия Й. Рау. Научная работа была проведена под руководством Л. Копелева. Целью специалистов, входивших в группу «Вупперталер Проект», было изучение восприятия немцами России в историческом промежутке, начиная с IX в. и заканчивая 1924 г., на основе сопоставительного анализа большого ряда исторических источников: от фактов к общей картине изучаемого. Учитывая процессы изменений, происходящих с народами на разных этапах их развития, историки четко придерживались принципа историзма, вписывая исследование во временной контекст. Научные статьи были объединены в пяти томах. Причем в трех из них рассматривался период 1800–1924 гг.
В рамках работы этой исследовательской группы вышла в свет статья У. Лисцковскго «От династических мостов до оборонительных плотин против русской опасности»[71], в которой рассматривался период конца 50-х – середины 60-х гг. XIX в. Центральное место его статьи заняла петербургская миссия Бисмарка. Основываясь на фрагментах личной переписки Бисмарка, Лисцковский обратил внимание на повседневную жизнь прусского посланника в Петербурге, его дипломатическую работу. Как и Нольде, он рассмотрел связи Бисмарка в кругу прибалтийских немцев, однако оставил неизученными его отношения с Александром II и Горчаковым. Исследователь не ставил перед собой задачу проанализировать интересную информацию, содержащуюся в донесениях Бисмарка о польском вопросе. Винить автора в этом, безусловно, нельзя, поскольку его внимание сосредоточилось на восприятии Бисмарком жизни российской столицы, истории повседневности, что соответствовало социально-психологическому направлению исследований «Вупперталер Проекта».
В современной немецкой историографии основной вклад в изучение политической деятельности Железного канцлера, работу по сбору и публикации архивных материалов вносит научный фонд имени Бисмарка во Фридрихсруэ. Из вышедших монографий сотрудников этого фонда можно выделить монографию К. Каниса[72], а также статью К. Хильдебранда[73]. В этих работах рассматриваются российско-германские отношения после образования Германской империи и до 1890 г.
И хотя германские историки продолжают исследование политики Железного канцлера[74], в настоящее время интерес специалистов концентрируется на разнообразных темах, благодаря которым изучение личности Бисмарка, его мировоззрения и деятельности становится многогранным. Выходят в свет работы, посвященные личной жизни Бисмарка[75], его повседневной работе и увлечениям[76], родословной[77], отношению к нему в обществе[78], сохранению образа Железного канцлера в культуре и исторической памяти[79]. Нередки работы, стиль которых довольно трудно определить. Среди таких исследований можно выделить монографию И. Виллмса «Бисмарк. Демон немцев. Примечания к легенде»[80]. Хотя в этом исследовании и отсутствует научный аппарат, назвать его публицистическим тоже нельзя. При перечислении факторов объединения Германии Виллмс забывает или специально опускает роль международной ситуации, изображая процесс объединения Германии с точки зрения внутриполитических преобразований в Пруссии и взаимоотношений германских государств. Работа ярко отражает одну из существующих в современной историографии тенденций: проведение анализа источниковой базы не на должном уровне, очевидное стремление к «новой трактовке», «пересмотру» устоявшихся положений. Однако без тщательного исследования опубликованных материалов и архивных документов существует опасность прийти к ошибочным выводам. Одним из таких можно считать высказывание Виллмса о значении германского вопроса для Бисмарка: «Фактически, немецкое единство никогда его не интересовало. Для Бисмарка Германия имела значение элемента силового расчета»[81].
К сожалению, в германских исторических исследованиях, посвященных политической деятельности Бисмарка, не сложилась традиция специального изучения российского направления внешней политики Железного канцлера накануне и в годы объединения Германии. Предложенные в работах Эбеля и Хайнце перспективы развития этого исследовательского направления, оказались фактически невостребованными. После этих диссертаций в немецкой историографии больше не было серьезных работ, в которых специально поднималась тема отношения Бисмарка к России в период образования Германской империи, хотя исследование бисмарковской политики по отношению к России уже после 1871 г.[82] продолжалось. Особенностью немецкой историографии стал повышенный интерес к внутригерманскому спору между Австрией и Пруссией за превосходство в Германском союзе, внутриполитическим механизмам объединения Германии, отношениям Пруссии с Англией и Францией. Российское направление рассматривалось как один из второстепенных аспектов международной политики Бисмарка, не обладавших серьезным значением для Берлина. Таким образом, в германской историографии, как и в отечественной исторической науке, до сих пор отсутствует специальное исследование российского направления внешней политики Бисмарка в продолжительный период 1851–1871 гг., накануне и в годы объединения Германии.
