11.07.1979г. Сегодня стоит жаркий день. Дедушка сидит на балконе. Я вынесла туда, его любимую табуретку, накрыла ее покрывалом, из шерсти, чтобы, дедушке было, удобнее, сидеть. Он осторожно сел, поправил бутылочку на поясе, и стал наблюдать, как, идет строительство нового дома ,через дорогу, в сосновом бору. В руках у него, было старое бабушкино платье, которое, дед использовал, как носовой платок. Я попыталась было выкроить из него, прямоугольный лоскут и подрубить края.– Ничего, не трогай, пусть будет, как есть. Платье, Лелей пахнет…– сказал дед и его глаза налились слезами. Я, тоже, заплакала. Мы с ним, скорбели, по бабушке. Квартира, без нее, казалась пустой. В гардеробе, висели ее платья, внизу, в шкафу, стояли ее туфли. На полке, лежало ее нижнее белье, ее головные платки. Я достала красный крепдешиновый платок, любимый платок бабушки и зарылась в него, лицом. Платок сохранил запах бабушки, родной, незабываемый запах… Хотелось представить, что. она рядом. Теплая, добрая, ласковая…Невероятно близкая… Словно, она вышла минут на десять и ,снова, вернется. Нам с дедом, так не хватало бабушки, ее мягкого тихого голоса, ее неторопливых движений и добрых слов.– Эх, Тоська, я, не берег ее! Дурак, какой я, дурак!– ругал себя дедушка. Редкий день обходился, без воспоминаний, о бабушке. Когда дед, по вечерам, наливал себе рюмочку водки, он ставил напротив себя, на столе, бутылку и разговаривал с ней, словно, с бабушкой.– Леля, Леля! Тошно мне, без тебя!– говорил дед. Я слушала и плакала, понимая, дедушку.
20.07.1979 г. Сегодня мне исполнилось 22 года. Дедушка сказал, за обедом:– Замуж тебе, пора, Тоська! 22 года – это много, для девки. Того и гляди, пропустишь свой ряд.– Какой ряд?– спрашивала я.– А такой! У каждого возраста, свой ряд. У невест – свой. Вот выйдешь, из своего ряда, а в другой, запоздаешь зайти. Будешь болтаться,– ни уму, ни разуму! Кто, тебя возьмет? Разве что, вдовец, или, калека какой… – Деда, это в ваше время, так было. А у нас и в 25,и в 30, замуж выходят!– возражала я.– Не спорь, с дедом! Слушай, что, говорю! Во все времена, невеста ценилась, пока, молода. А после 25-ти – это второсортный товарец, как, ни крути!– убежденно, говорил дедушка. Я замолкала. – Дедуль, а если, я никого, не люблю? Как замуж, без любви? Ты, вот любил бабушку, тебе хорошо, говорить.– возражала я , вновь.– Да, я- то любил! Да, она меня, не любила. Терпела всю жизнь, а так, и не полюбила…– пускался дед, в откровения. Я знала об этом, от самой бабушки, но думала, что, деду, это не известно. Бабушка рассказывала, что, она собралась замуж за начальника зерноцеха, грамотного инженера Николая. У них с Николаем, была любовь. Дед взял ее, силой и обманом, заманив в дом, доверчивую девушку. А потом, прислал сватов. Бабушке, пришлось согласиться, стать женой моего коварного деда, ведь, она считала себя, «порченой». В то время честь девушки ценилась, очень высоко. Со стороны, их брак выглядел, вполне , состоявшимся, даже прочным, выдержавшим, долгие годы. Бабушка, никогда, не подчеркивала, при посторонних, свое отношение, к мужу. Только , когда мне исполнилось 18 лет, она рассказала мне, свою историю. Казалось, дед был уверен в том, что, бабушка, со временем полюбила его. Ведь он, в молодости, был стройным, статным белокурым красавцем. Оказывается, он все помнил, с этой нелюбовью жены, всю жизнь жил…Они прожили с бабушкой , 47 лет. « Это как? Прожить 47 лет, с человеком, не испытывая, никаких чувств?» – думала я, удивляясь. Оказывается, можно. Вечером, зашла тетя Даша, пригласила меня в кафе.– Немного, посидим, отметим твой день рождения. Это будет тебе, мой подарок!– сказала тетушка, с необычной мягкостью в голосе. На нее, это непохоже. Тетя Даша, ничего, не делает, просто так. Я насторожилась. Но так, хотелось праздника…Несмотря, на свой сложный характер, моя тетя обладает большим чувством юмора, она любит повеселиться, умеет рассказать анекдот, развеселить компанию. С ней , не соскучишься, это, уж, точно. А, у меня целый месяц, только, стирка, уборка, готовка… Дед, сразу, встрепенулся:– Зачем, девку тащишь, в свой вертеп? Пусть, дома сидит! – Папа! Надо же, девчонке развеяться, чуток!– возразила тетя Даша, жестом показывая, чтобы, я переодевалась. Я , быстро, напялила на себя свое цветастое штапельное платьице, «в обтяжку». Причесалась, перед зеркалом. Обула новые белые босоножки. Мы с тетей , вышли на улицу. Кафе «Юность» было, в двух шагах , от дома. Оказалось, что тетя Даша, уже, зарезервировала столик. Я, радостно, обозревала сцену с музыкантами и большое количество народа. С нами , за одним столиком, сидели двое мужчин .Один – постарше, лет сорока, другой – лет тридцати. Представились. Александр Николаевич – сказал старший, Степан – назвался тот, что, помладше. Когда, мы вышли, в туалет, тетя Даша шепнула: – Только, Юрке, не вздумай, проболтаться! Мы с ним, в разводе! Только, теперь, я поняла, откуда такая щедрость, проснулась, в тетушке. Ей хотелось пообщаться, с мужчиной, но так, чтобы потом, при случае, свалить все, на меня. Нам подали коньяк. Пить, я не захотела, однако, тетя Даша уговорила меня, пригубить из рюмки.– Упрашиваем тебя тут, полчаса, втроем! А, между прочим, из-за тебя, собрались!– упрекнула меня хитрая тетушка. Я ,немного, отпила из рюмки. Противная, до тошноты, жидкость! Степан, беспрерывно, приглашал меня танцевать, не давая, даже, поесть. Он обнимал меня горячими руками и приглашал продолжить вечер, у него, дома. Я с трудом, отлепилась от него, сказав, что , уже, замужем. Степа удивился. Видимо, тетушка просветила его, насчет меня. Оба служили в милиции, видно, что, старший, начальствует , над младшим. Однако, Степану, не нужны были неприятности, связанные с разборками, с чужими мужьями, и он потерял ко мне, интерес. Только, тогда, я смогла перекусить. Александр Николаевич, беседовал с тетей Дашей, бросая на нее, пламенные взоры. Тетушка была, весьма симпатичной, яркой брюнеткой. Ее темные итальянские глаза сияли, густые черные волосы, были уложены в высокую шевелюру. На ней, было шелковое синее платье, похожее на греческую тунику. Высокая грудь вздымалась, в декольте. Тетя выглядела, на тридцать лет, хотя, через месяц ей исполнится, 40. Когда, мы вышли из кафе, меня, слегка, покачивало. Видимо, на мой вес- 48 кг, коньяка, я выпила достаточно. Я, одна, пошагала домой, а тетя Даша, осталась сидеть, в машине Александра Николаевича. Степан, куда-то испарился, не посчитав нужным, проводить меня, до дома. Хорошо, что дом, был рядом. Утром, меня тошнило. Я склонилась над унитазом и, в перерыве, между спазмами в желудке, пела песню , услышанную в кафе: « Вот и все, что было, вот и все, что было. Ты, как хочешь, это назови. Для кого-то, просто – летная погода, для кого-то – проводы любви…». Я не могла есть , мое лицо, было бледно-зеленым. Дед, в ярости, метался по квартире, поддерживая, одной рукой свою бутылочку, на животе.– Так, я и знал! Напоила девку! Сука хитрожопая!– говорил он, в адрес тетушки. Она, зная реакцию отца, не показывалась ,вот, уже, три дня.– Ладно тебе, деда! Я , уже, совершеннолетняя! Мне самой ,надо было, думать, а не поддаваться, на провокации!– защищала я тетку. Коварство и хитрость тети Даши, всем нам, были известны. Но, и мне , дуре – наука. Надо думать, своим умом.
23.07.1979г. Сегодня, у меня стирка и генеральная уборка. Вывела дедушку на скамейку, там, он беседует, с пожилой соседкой Татьяной Павловной. Мою и тру, тру и мою. Параллельно, варю суп из баранины. Дедушка захотел похлебку, из косточек. Повариха я – никакая, но, стараюсь. Обычно, я работаю на кухне, под, неустанное ворчанье деда: «картошку чистить, совсем, не умеешь… куда, столько, соли сыпешь…не видишь, подгорает», и так, далее. Бабушка прекрасно готовила, дед привык ,к хорошей кухне. К сожалению, я ,пока мало, что, умею приготовить. Кто, меня научил? Мама не любила, когда, кто-то крутился, возле нее, на кухне. Бабушка жалела и говорила, что ,еще, успею настояться, возле плиты. Кое-как, справляюсь… К обеду, у меня все чисто, и, суп готов. Иду, за дедом. Он сидит один, склонив голову к подбородку, такой несчастный. Жалость охватила меня: – Дедушка, пошли домой! Я тебе , твою любимую похлебку сварила. Я обнимаю деда. Мы поднимаемся по лестнице, дед ,неловко, закидывает больную ногу, при ходьбе. Правая нога, у него была ранена, на войне, шрам остался длинный, через всю, икроножную мышцу. Старая рана болела, и дедушка, сильно, хромал. Я налила суп в тарелку, усадила деда, за стол. Налив себе рюмочку , отведав горячей похлебки, дедушка повеселел.– Характером, ты вся, в мою матушку, Еугению! Она, тоже, шустрая была, книжки все читала! Часто, рассказывала нам разные истории, про свою польскую жизнь! А кухню, не любила! – говорил дедушка, ударившись, в воспоминания. Я, часто, слышала от него, о своей польской прабабушке, Квятковской Еугение Сигизмундовне. По рассказам деда, ее, совсем молоденькую, отбил у пьяных казаков, мой прадед Андрей. Привез домой и, долго, прятал, боясь преследования полиции. Позже, Еугения и Андрей, поженились. Тяжелой была жизнь, бывшей польской пани. Рожденная в богатой профессорской семье, она оказалась в сибирских краях, в связи с арестом ее отца, Сигизмунда Квятковского. Профессор Варшавского университета, заслуженный врач, он участвовал, в восстании поляков, против российского самодержавия. За это, всю его семью, сослали в Сибирь. Еугении, католичке, перед венчанием с моим прадедом Андреем, пришлось принять православие. В православии, ее нарекли Пелагеей. Мне приятно , когда, дед находит во мне, сходство с Еугенией. Прабабушка, происходила из благородной польской семьи, где, ценилось хорошее образование. По словам деда, Еугения была умной, красивой и своенравной женщиной. Она была ,хорошо образована и мечтала о том, чтобы, ее четверо детей, получили хорошее образование. Но, революция, а затем, последующее раскулачивание их семьи, не дали этой мечте, сбыться. Еугения заболела и умерла, в 38 лет, погаснув, как свечка, на ветру. Люблю, когда, дед рассказывает , об этой необыкновенной женщине. Я понимаю, почему, дед ,тайно, ненавидит советскую власть. У него, есть на это, право. Эта власть, разрушила его семью, убила мать и отца. От туберкулеза и голода, умерла его сестра Мария, в возрасте 16 лет, на фронте, был убит младший брат Александр, в возрасте, 20 лет. В память о матери, дед, сохраняет верность католической вере. Вернее сказать, он отрицает всякую веру. Он выбросил из дома, все бабушкины православные иконы. У дедушки, очень тяжелый характер и тяжелая судьба. Судьба моей семьи.
