Я видел, как ей было нелегко и больно. Но она все равно здесь, наверняка вопреки запретам врачей и родителей. Мне стало жаль ее, и я даже пожалел, что рядом с ней не было Мулинелла, который мог бы помочь ей. Где же он?

Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом, но и после этого продолжал стоять на одном месте. Мне вдруг вспомнилось, как я мнил себя «талисманом удачи» для Фретты, а потом пропустил три ее пробежки. Нет, сейчас мне ни за что не хотелось думать, что это было каким-то сверхъестественным образом взаимосвязано и чувствовать вину за травму Фретты.

Но да. Я еще как чувствовал.

========== Часть 3 ==========

Больше я не пропускал ни одной пробежки. С каждой неделею Фретте становилось лучше, и она вскоре снова начала бегать, пусть и медленно. Но я все равно чувствовал горькую вину, что «подвел» ее. Теперь я тем более не рисковал показаться ей на глаза, и никто из команды Фретты не знал, что я был рядом с ними.

Что самое странное — Мулинелл больше не приходил. Может он тоже получил травму, а может и вовсе забросил пробежку. Но скорее всего они с Фреттой продолжали встречаться — я не мог предположить, что могло быть по-другому после того, что я увидел.

Я больше не злился и даже почти не чувствовал боли. Какой толк? Это не моя жизнь, не мои друзья и даже не моя пробежка. Я лишний, незнакомец для них всех, который навсегда останется неизвестным невидимкой. Да и к лучшему, наверное, это было.

Однажды, спустя полтора месяца с того дня, как я увидел голубую ленту — когда уже все люди наконец-то поверили в то, что пришла весна — ночью начался сильный ливень. Проснувшись на рассвете, я увидел, что дождь и не думал кончаться, но пропустить чужую пробежку я больше не мог, и, вооружившись нелюбимым черным зонтиком, поспешил в парк. Честно говоря, я и не надеялся увидеть хоть кого-нибудь, но уж слишком было свежо воспоминание о раненой ноге Фретты, которую она разбила, пока меня не было рядом.

Дождь потопил весну, топил город и намеревался поглотить и солнце.

В парке, как и ожидалось, было пусто. Прождав почти полчаса, я все же решил уйти, потому что стоять в траве с мокрыми ногами и ждать, что кто-то придет в такую погоду, это чересчур глупо, даже для меня. Возможно, однажды я умру от переохлаждения легких только по своей глупой привычке приходить сюда. Только потому, что я думаю, будто это кому-то нужно.

Когда я побрел обратно по тропинке, то не расслышал за плеском дождя быстрых шагов. И тогда меня окликнули:

— Эй! Подожди, пожалуйста!

Я быстро развернулся, чувствуя, как кровь изнутри заливает мне лицо.

Это была она. Фретта — одна, промокшая насквозь, в грязных кедах и без повязки на ноге. Через все ее левое колено шел широкий, розовый шрам. Она быстро дохромала до меня и встала совсем рядом, чтобы поместиться под зонтом. С ее зеленого пластикового козырька капала вода.

— Не слишком удачная погода для пробежки, верно? — хихикнула она, крепко обхватывая себя руками. — Хотя я была уверена, что зима уже давно кончилась. Может быть, я ошиблась?

Я был настолько растерян, что лишь молча смотрел на нее, сжимая ручку зонта изо всех сил. Сердце билось где-то в горле, мешая дышать, но я не обращал на этот пустяк внимания. Только с трудом промямлил в ответ:

— Нет… Я тоже думаю, что весна пришла. И уже давно.

Фретта улыбнулась — мне улыбнулась! — а затем вдруг воскликнула, внимательно вглядевшись в мое лицо:

— А я тебя знаю! Ты был в парке прошлой весной, но никогда не бегал с нами. Почему?

Меня так ошарашило признание того, что она меня знает, что я промолчал. А Фретта продолжила, как ни в чем не бывало:

— Я думала, что больше не увижу тебя, но как удачно, что ты сегодня тут!

В кофте было так жарко и душно, что я не знал, куда деваться. И куда прятать глаза.

— Что за дурацкая весна! — помолчав, воскликнула Фретта, смотря на ливень. — Лучший друг переехал в другой город, я так глупо разбила колено, а эти ребята из компании не каждый выходной выходят на пробежку. Но хорошо, что я хотя бы встретила тебя.

Я не верил всему, что слышал. Мне казалось это настолько невероятным, что я спрашивал себя: не сон ли это? Может быть, я просто умер? Ну неужели все может быть настолько хорошо, как было сейчас?

— Ты правда рада… меня видеть? — едва ворочая языком, наконец произнес я.

Фретта улыбнулась и невольно потерла раненное колено, опустив взгляд.

— Конечно. Когда я видела тебя в прошлом году, то любила представлять, что раз ты не бегаешь вместе с нами, то приходишь в парк затем, чтобы защитить… — ее голос стих, она нахмурилась и отвернулась в другую сторону. Я перепугался, что чем-то обидел ее, но девочка продолжила: — Это звучит очень глупо, но мне всегда казалось, что ты словно защищаешь нас от травм или чего-то подобного… Честно, я не всегда такая дурочка, не подумай, что я с ума сошла.

Я опустил глаза на уродливый шрам на ее колене.

— Прости, что я пропустил три твоих пробежки в этом году, — прошептал я.

Фретта удивленно посмотрела на меня, а потом широко улыбнулась.

Ливень и не думал прекращаться, и мы одиноко стояли посреди дорожки, среди луж, на маленьком пятачке мокрого асфальта. Если бы кто-нибудь спросил меня в ту минуту, то я ответил, что желал больше всего на свете, чтобы дождь не кончался. Я стоял рядом с Фреттой, я слышал ее дыхание, я видел ее глаза так близко, что становилось страшно. И мое дурацкое сердце заходилось в бешеном ритме от счастья.

Посмотрев вокруг и убедившись, что ливень закончится нескоро, Фретта снова повернулась ко мне и мягко попросила:

— Омбре, пожалуйста, проводи меня до дома. Этот зимний дождь меня убьет, а под твоим зонтом чувствуется настоящая весна.

Омбре, я был для нее Омбре. Да я согласен был быть для нее кем угодно.

Я больше не чувствовал холода, сумасшедшего биения моего испорченного сердца и даже шум дождя едва различал. Я шел вместе с Фреттой к ее дому, разговаривал с ней и держал над нами зонт. Мой любимый зонт.

Фретта (ит. Frette) – Спешка.

Мулинелл (ит. Mulinello) — Вихрь.

Омбре (ит. Ombra) — Тень.