Мистер Тавеннер. Я передаю Вам документ на японском языке, состоящий из восьми страниц, и спрашиваю, Ваша ли подпись и печать содержатся на этом документе.
Мистер Йошикава. Да. Я продиктовал этот документ, но подпись и печать мои.
Мистер Тавеннер. Это письменные показания под присягой, которые Вы дали за своей подписью и печатью, не так ли?
Мистер Йошикава. Да.
Мистер Тавеннер. Указана ли на них дата 1 апреля 1949 года?
Мистер Йошикава. Указана.
Мистер Тавеннер. К Вашим показаниям прилагается перевод на английский, это верно?
Мистер Йошикава. Я хотел бы представить этот документ в качестве доказательства, как на японском, так и в английском переводе, и прошу пометить его "Улика Йошикавы №3".
Мистер Уолтер. С какой целью представляются оба документа?
Мистер Тавеннер. С той целью, что в действительности это одно и то же доказательство. Один из них – перевод японского оригинала. Это всё – один документ.
Мистер Уолтер. Пометьте и зарегистрируйте указанное доказательство.
Примечание Мемуариста. Вот эта странная процедура, когда по кругу задаются вопросы про каждое доказательство – наследие британской системы судебного права. В американском суде недостаточно просто собрать доказательства. Каждая из важных улик, которая будет использована в состязательном процессе, тем более, при участии присяжных, должна вот так долго обосновываться, описываться, вноситься в протокол. А задача адвоката на этом этапе как раз всячески опровергать законность, корректность получения и отношение к делу предлагаемых улик.
Нередка ситуация, когда в итоге улика в реальности есть, но использовать её из-за казуистики законников в процессе нельзя. Очень здорово этот механизм описан в детективах Эрла Стенли Гарднера, самого весьма долго проработавшего в судах до начала писательской карьеры. Поэтому героически перетерпим формальности, показания о шпионских делах уже вот-вот начнутся. Продолжаем.
Мистер Тавеннер. Я прочитаю английский перевод. (читает)
Присяга
Настоящим клянусь говорить правду по совести, ничего не добавляя и ничего не скрывая. 1 апреля 1949 г. Подпись и печать Йошикава Мицусада.
Заявление
Я, Йошикава Мицусада, приняв присягу, предусмотренную законодательством Японии, которая приведена на прилагаемом листе, настоящим делаю следующее заявление.
1. В настоящее время я занимаю должность начальника бюро специальных расследований при генеральной прокуратуре. Примерно в 1941 и 1942 годах я был прокурором в прокуратуре Токийского окружного уголовного суда. Я работал над так называемым делом о международной разведывательной сети с участием Рихарда Зорге, Озаки Хозуми и других. Я лично допрашивал Рихарда Зорге, Каваи Тейкичи и других. Из-за серьезности дела, а также из-за причастности Озаки Хозуми, японца, имеющего сравнительно высокое социальное положение, а также иностранцев, таких как Рихард Зорге, Макс Клаузен и Бранко де Воукелич, необходимо было уделить особое внимание его международным последствиям.
Примечание Мемуариста. Путаница с именами продолжается. Только что Йошикава утверждал, что они звали Озаки исключительно Хидеми. А вот тут в переводе заявления под присягой Озаки волшебным образом опять превратился в Хозуми. Продолжаем.
Моё расследование проводилось с соблюдением строгой секретности, я старался не оклеветать подсудимых и других причастных к делу лиц. Я осуществлял строгий надзор над судебной полицией, которая помогала мне в расследовании, часто лично присутствуя на допросах в качестве свидетеля, чтобы убедиться, что пытки и другие методы принуждения не применялись. Конечно, я сам никогда не прибегал к пыткам или другим методам принуждения в моих собственных допросах Рихарда Зорге и Каваи Тейкичи, но всегда придерживался настолько джентльменского подхода, насколько возможно.
Примечание Мемуариста. Это заявление особенно ярко звучит на фоне рассекреченного буквально на днях японского "Руководства по службе секретной войны" от 1944 года. И это не какой-то тайный приказ, а официальное наставление Генштаба японской Квантунской армии военным следователям. С подробным описанием способов пыток, применяемых в ходе допросов. Так что с методами принуждения у японцев всё было хорошо. Продолжаем.
По просьбе Зорге я договорился, чтобы судебные полицейские допросы по его делу проводились утром, а я сам допрашивал его днём. По его предложению я исследовал широкий спектр аспектов дела и позволил ему напечатать свое заявление на немецком в моём присутствии. После завершения расследования судебной полиции я работал с Зорге и утром, и после обеда. После того, как он закончил вышеупомянутое заявление, я допрашивал его в отношении конкретных деталей его разведывательной деятельности и, по его просьбе, свёл итоги в протокол допроса в присутствии переводчика.
В ходе вышеупомянутых допросов Рихард Зорге и Каваи Тейкичи описали разведывательную деятельность Агнес Смедли в Китае, а Рихард Зорге сделал заявление, касающееся разведывательной деятельности Гюнтера Штейна в Токио. Не было внесено никаких изменений в факты, изложенные Рихардом Зорге и Каваи Тейкичи в отношении Смедли и Штейна, как в ходе расследований, проводимых сотрудниками полиции и следователями прокуратуры, так и в ходе предварительных допросов и публичного судебного процесса.
В ходе расследования я пришёл к выводу, что Смедли и Штейн являлись ключевыми фигурами шпионской сети, но у меня не было возможности арестовать и предъявить им обвинение, поскольку в то время они находились за пределами Японии. Если бы они были в Японии, я убежден, что как прокурор я бы арестовал их и предъявил им обвинение.
Вышеизложенное является добровольным заявлением. Перед тем, как сделать это заявление, я был поставлен в известность, что оно будет записано и может быть использовано в качестве доказательства.
1 апреля 1949 г. Подпись и печать Йошикава Мицусада
Прилагается подтверждение переводчика, которое я зачитывать не буду.
(цитируется заявление переводчика Генштаба Дальневосточного командования Тадао Ямада о точности совершённого перевода, заверено капитаном Хедли из пехотного суда общей юрисдикции)
Является ли это заявление правдивым и точным?
Мистер Йошикава. Да.
Мистер Тавеннер. Сейчас я вручаю Вам свидетельство за Вашей подписью и печатью с датой 4 марта 1949 года и прошу Вас подтвердить – узнаёте ли Вы этот документ, Вашу подпись и печать.
Мистер Йошикава. Да.
Мистер Тавеннер. К нему прилагается английский перевод свидетельства, заверенный Вашей подписью и печатью, не так ли?
Мистер Йошикава. Да.
Мистер Тавеннер. Я хочу предложить свидетельство вместе с переводом на английский язык в качестве доказательства и прошу пометить его "Улика Йошикавы №4".
Мистер Уолтер. Помечается таким образом и принимается.
Мистер Тавеннер. Полагаю, что Ваша печать также стоит под Вашей подписью в английском переводе, не так ли?
Мистер Йошикава. Да.
Мистер Тавеннер. Я хотел бы прочесть это свидетельство. (читает)
Ставка Дальневосточного командования, управление военной разведки,
Генеральный штаб.
Свидетельство
Настоящим подтверждаю, что два перечисленных ниже буклета являются печатными копиями, подготовленными Бюро по уголовным делам Министерства юстиции, точных японских переводов, сделанных переводчиком Икома Йошитоши с оригинала заметок на немецком, написанных Рихардом Зорге, которого я допрашивал в качестве прокурора Окружного уголовного суда Токио, включённых вместе с оригиналом записей в официальные материалы дела. Содержание буклетов идентично содержанию указанного перевода.
1. "Материалы дела Зорге (2)" (часть первая переведённых заметок Рихарда Зорге), февраль 1942 г., Бюро по уголовным делам Министерства юстиции.
